И вдруг Ренн совершенно отчетливо услышала в реве бури чей-то голос. И напряженно прислушалась. Неужели это Торак? Может ли быть такое? Неужели это он зовет ее по имени, пытаясь перекричать вой ветра?
Но вылезти сейчас наружу было попросту невозможно. Нет, это безумие…
И все же… вдруг Тораку нужна ее помощь?
Ренн выхватила из костра горящую ветку.
Яростный штормовой ветер сбивал с ног. Лес пытался выстоять, сопротивляясь атаке чудовищной ледяной бури. Деревья раскачивались, тщетно пытаясь сбросить ледяной панцирь, становившийся все толще. Ветки ломались под его тяжестью. Совсем рядом с шалашом рухнула, треснув, как щепа для растопки, большая сосна. И даже ветви огромного падуба склонились так низко, что казалось, ствол дерева вот-вот разломится пополам.
Нет, звать его было безнадежно.
Вспыхнула молния, и из кроны падуба на Ренн вдруг глянуло чье-то лицо. Обледеневшие волосы. Глаза, полные злобной угрозы.
Ренн невольно вскрикнула.
Загрохотал гром.
Токорот спрыгнул с ветки и тут же исчез в темноте.
Падуб застонал и все-таки сломался.
Ренн попыталась отскочить, но немного не успела, и одна из крупных ветвей рухнула ей на ногу, прямо-таки пришпилив ее к земле.
Ренн сопротивлялась изо всех сил, но дерево держало крепко. А топор свой она оставила в шалаше. Она попробовала перерубить ветку ножом, но замерзшая древесина оказалась твердой, как гранит, и лезвие попросту отскакивало от нее. Тогда Ренн попыталась подкопать землю под придавленной ногой, но земля тоже была твердой, как камень, и лихорадочные усилия девушки ни к чему не привели.
А ледяная корка на одежде становилась все толще; она клонила Ренн к земле, высасывая из ее тела тепло и жизнь.
— Торак! — отчаянно закричала Ренн. — Волк!
Ветер резко, точно хлыстом, ударил ее по губам и унес эти слова куда-то в ночь.
Глава девятая
Склон холма ниже того места, где находился Торак, являл собой непроходимый завал из стволов и веток упавших деревьев, принесенных течением.
Он столько времени потратил напрасно, пытаясь найти хоть какие-то следы своего брата Волка, а теперь даже вниз спуститься не мог. Ясное дело, сам-то Волк легко перебрался через эту преграду, а вот если он, Торак, попробует это сделать, то, пожалуй, может и погибнуть под грудой гнилых стволов и ветвей.
«Вот дурак!» — выругал он себя.
Некоторое время назад он прошел мимо отличного места для ночлега — это был удобный, ровный участок земли под развесистым падубом, — но ему так хотелось поскорее отыскать Волка, что он решил не останавливаться. Самое странное — он ведь прекрасно понимал, что совершает ошибку, но все-таки совершил ее!
Ветер срывал с него капюшон, сверху сыпались сломанные ветки. Деревья предупреждающе ревели:
Вдруг на плечо ему рухнул Рип и так в него вцепился, что Торак чуть не упал.
Рип громко каркнул. Выглядел он измученным и каким-то ужасно грязным. И Торак вдруг подумал: а как долго Рип и Рек преследовали того филина?
Ворон вдруг сорвался с его плеча и полетел куда-то вверх по склону холма.
Но ведь именно оттуда Торак и пришел. Может быть, Рип хочет, чтобы он вернулся к своей прежней стоянке, пока еще есть время?
«Кра-кра!
И Торак последовал за ним.
Свет вокруг стал каким-то странно тусклым, так что почти ничего не было видно. С трудом продираясь сквозь подлесок, Торак следил лишь за белым пером в крыле Рипа. А потом вдруг пошел этот град.
Да нет, не град! Это был самый настоящий
«Ничего себе!» — с тревогой подумал Торак.
Согнувшись чуть ли не до земли, он с трудом взбирался по склону вверх, но уже понимал, что дальше идти не сможет. Нужно было немедленно найти хоть какое-то укрытие: ямку, валун — и переждать непогоду.
Он бы прошел мимо этого шалаша, если бы не Рип, который уселся на крышу жалкого, почти распластанного по земле убежища.
При вспышке молнии Торак увидел нечто вроде дверной заслонки, подпертой для прочности камнем. Отодвинув ее, он сунул внутрь Рипа и следом заполз сам.
Когда он закрыл входное отверстие, взвизгивания ветра стали вроде бы немного тише, но грохот ледяных капель по стенкам шалаша по-прежнему был оглушительным. В шалаше никого не было, но, судя по не потухшему еще костру, тот, кто разжег здесь огонь, не мог уйти далеко.
И эти люди знали, что делали. Когда Торак стряхнул со своей одежды ледяную корку, он увидел, что костер разведен на подложке из хвороста, отделявшей его от замерзшей земли, а по кругу обложен камнями, чтобы огонь не расползался и не поджег шалаш. Топливо лежало по одну сторону от огня, а по другую, но не слишком близко, были подвешены на просушку лук и колчан со стрелами. Из нижней, нательной, куртки был сделан бурдюк для таяния снега, и из него капала талая вода, собираясь в наскоро скрученном из бересты сосуде, который был уже наполовину полон.
Рип тем временем принялся клевать спальный мешок. Мешок шевельнулся. И оттуда выглянула Рек. Вороны нежно приветствовали друг друга гортанным воркованием и касанием клювами. У Торака екнуло сердце. Откуда здесь Рек?
А этот лук? И знакомая куртка?
Это же ее шалаш! Ее лук и ее стрелы! Вон там она раскрошила для Рек лепешку из лосося. И, хорошо зная вороватый характер воронихи, на всякий случай прижала топором мешок с провизией, чтобы Рек туда не залезла.
Но она оставила здесь все свои вещи и оружие, значит, далеко уйти она никак не могла.
По спине у Торака пробежал неприятный холодок. Зимой можно отойти и
Рядом с охапкой топлива Ренн воткнула несколько палок — видимо, чтобы использовать их в качестве факелов. Торак сунул один из них в красные угли костра, поджег и, оставив в шалаше обоих воронов и все свои пожитки, с топором в руках прямо-таки заставил себя выползти наружу, под удары ветра и ледяного дождя.
— Ренн! — громко звал он, понимая, что она может находиться совсем рядом, но все равно его не услышит.
