проценты? Съемки закончатся через месяц, даю слово. Вчера я вел переговоры с американскими кинопрокатчиками, и они обещали написать в банк, что уже заготовили новую схему его демонстрации на экранах. Фильм должен был выйти в декабре. Теперь они запланировали показ на позднюю весну. Никаких проблем.
– Но, Райен, как вы не можете понять! Вы не закончите картину без дополнительных ассигнований. Если лорд Фрейзер-Уэст не даст вам денег из личных сбережений или не обратится к нам за новой ссудой, предоставив надежный залог, а Спенсер Говард откажется ждать, нам придется пойти на крайние меры. И «Бумаги Митфордов» никогда не выйдут на экраны.
Люна откинулась на стуле.
– Не знаю, как вас убедить, что фильм будет завершен в срок, – пожал плечами Райен. – Может быть, вы поедете со мной на съемки и сами убедитесь, как идет работа и в каком положении наши дела. Тогда, возможно, вам что-то станет ясно.
Он холодно усмехнулся.
– Похоже, вас не очень волнует финансовая сторона дела, – сказала Люна. – Повторяю, дела очень плохи.
Райен искренне ответил:
– Послушайте, кто делает фильм? Я. Именно об этом я мечтал с восьмилетнего возраста, когда мне впервые подарили камеру. Все свободное время я проводил во вшивых кинотеатриках, впитывая в себя этот волшебный мир. По натуре я не бизнесмен и никогда не хотел им быть, но кино я страстно люблю. Да, я затянул съемки, но только потому, что стремлюсь к совершенству. И если не получу финансовой поддержки от Спенсера Говарда, то пойду клянчить деньги где только можно. А не дадут – стану воровать. Поверьте мне, «Бумаги Митфордов» будут сняты и прогремят по всему миру. Это будет великий фильм.
Люна вежливо поаплодировала этой пламенной речи.
– Замечательно сказано. Однако ораторское искусство не имеет никакого отношения к банковскому делу и под него ссуд не дают. Я банковский работник и тоже с малых лет готовила себя к моему ремеслу. Банк – это деньги: ссуды, проценты, бесконечные цифры. Боюсь, идеалистам вроде вас всего этого не понять.
Райен саркастически рассмеялся:
– Вы правы, хотя во многом все, что вы сказали, можно отнести и к миру кино. Уверяю вас, там беспощадная конкуренция, и я никогда не пробился бы, если был бы лопухом в коммерции.
– Рада за вас, но по большому счету в коммерции вы не так уж много смыслите, а ведь без денег не было бы никакого кино… Если возможно, я хотела бы на месте взглянуть на производственный процесс. Когда вам будет угодно видеть меня на месте съемок? – Голос Люны звучал очень деловито.
Она захлопнула папку и положила на нее руки. Райен обратил внимание на ее миниатюрные пальчики.
– Завтра или в пятницу. Мы снимаем сейчас натуру в Глостершире. Там исключительно красивые места, лучшие в стране – вы получите истинное наслаждение.
– Я еду не на экскурсию, – отрезала Люна, заглядывая в ежедневник. – Завтра не могу, а вот в пятницу мне удобно. Как насчет того, чтобы встретиться в десять тридцать утра?
– Десять тридцать?.. Ну, если вы предпочитаете вставать на рассвете и продираться сквозь лондонские пробки…
– Что вы имеете в виду? – Люна растерянно смотрела на него.
– Деревушка, где мы снимаем фильм, расположена в двух часах езды от Лондона. Если хорошо знать дорогу, конечно.
Вынув из внутреннего кармана ручку, Райен начал что-то чертить на листке бумаги, бесцеремонно взятом со стола. Получилось нечто напоминающее карту.
– Я не очень хорошо знаю географию Англии, так что давайте на всякий случай назначим встречу на одиннадцать тридцать.
– Здесь адрес и некоторые ориентиры. – Райен встал, вручая Люне листок.
Рука ее дрожала, когда она брала бумагу.
– Была рада повидаться с вами, Райен.
– Между нами говоря, вы совсем непохожи на банкира.
Сейчас она напоминала ему молодую Софи Лорен – только с более смуглой кожей.
– А на кого же?
– На богиню секса.
Он легко бросил это с порога и вышел, не оборачиваясь.
– Стоп! Довольно! Все было просто замечательно! – крикнул Райен съемочной группе, собравшейся в столовой Лэнгтон-Холла. Большой замок, построенный в 1658 году из котсуолдского камня, занимал пятьдесят пять акров земли и находился в семи милях от живописного торгового городка Стоу-он-Уолд.
Люсинда шла по съемочной площадке, приподняв подол элегантного вечернего платья, чтобы не споткнуться о многочисленные провода, и, нырнув под съемочное оборудование, постаралась не задеть замысловатую прическу.
Когда она оказалась рядом с Райеном, он разговаривал с оператором. Люсинда бесцеремонно прервала их:
– Райен, зачем ты снял столько дублей одной сцены? Мне кажется, третий и четвертый были просто на все сто.
Не поворачиваясь, Райен в раздражении сказал:
– Прости, Дэнни, мы продолжим разговор позже. – И крикнул во весь голос: – Перерыв на ленч!
Оператор отошел, понимающе кивнув. Последние пятнадцать лет он постоянно работал со звездами. На его взгляд, Люсинда Уэст была далеко не худшей из них: она хоть не опаздывала на съемки и выкладывалась в полную силу в каждом дубле.
Когда Дэнни отошел на приличное расстояние, Райен повернулся к Люсинде, глаза его метали молнии.
– Прошу в дальнейшем не мешать, когда я обсуждаю текущие дела с коллегами, и не подрывать мой авторитет режиссера.
Люсинда тут же поджала нижнюю губку – эта ее привычка ужасно раздражала Райена: он догадывался, что та сложилась у нее в детстве, когда девочке хотелось чего-то добиться от обожавшего ее отца.
– Я знаю, что ты стремишься к совершенству, Райен, но мы уже на четыре недели отстали от графика.
Райен шумно вздохнул.
– Мне не надо этого напоминать, Люсинда. Ты знаешь не хуже меня, из-за чего это произошло. Фильм должен быть безукоризненным. Я не хочу стыдиться своей работы. Пока он мне нравится, и я не хочу напоследок все испортить только ради того, чтобы закруглиться пораньше.
– Я тебя понимаю, но не могу не волноваться. Вчера я говорила с отцом – банк давит на него. Они хотят дополнительных гарантий. Предупреждаю тебя, Райен, он не станет их предоставлять.
– Мне это известно. Позавчера я сам побывал в банке. Кошмар какой-то: банки, инвесторы, спонсоры – чертово племя!
Люсинда видела, как расстроен Райен, у нее сжалось сердце от жалости к нему.
– Однако без них не сделать фильма, – напомнила она. – Но ты ничего не рассказывал мне о посещении банка. Что тебе сказали?
Гнев Райена утих, когда он увидел, как посерьезнели глаза Люсинды; в них он прочитал искреннее беспокойство за себя и судьбу картины.
– Не хотелось лишний раз волновать тебя. Просто прочитали еще раз условия договора, подумали вместе, что можно сделать. Уверен, что все обойдется, – ответил он, вкладывая в свои слова большую убежденность, чем чувствовал на самом деле.
Люсинда нервно теребила жемчужное ожерелье. Райен ласково коснулся ее обнаженного плеча, погладил нежную кожу.
