Сиреной ни в чем нельзя быть уверенным.
– Прости, что задержался, дорогая, но встреча с Энтони Блейком несколько затянулась. Всегда считал себя трудоголиком, но, узнав этого человека, понял, что я перед ним просто лентяй.
Сирена проводила мужа до лестницы и ласково подтолкнула к ступенькам.
– Иди же. На сборы даю тебе всего пятнадцать минут.
– Что у нас на ужин? – поинтересовался Николас, уже поднимаясь по лестнице.
– Граусы [Разновидность тетеревов, которые водятся в Шотландии.] – твое любимое блюдо. Только сегодня утром их привезли из Шотландии.
– Отлично, – пробормотал Николас себе под нос, со злорадством думая, что вряд ли Райен Скотт Тайлер любит граусов.
Хотя вряд ли он о них слышал.
Когда через некоторое время он открывал дверь гостиной, его встретили звонкий заразительный хохот Люсинды и переливчатый смех Сирены.
– Добрый вечер, – произнес Николас, проходя в центр комнаты, где на диване, рассматривая кипу фотографий, сидели жена и дочь.
Райена не было видно.
Женщины подняли на него глаза.
– Взгляни на эти снимки из Лэнгтон-Холла, некоторые ужасно забавны, – предложила Сирена, принимая фотографии от Люсинды, которая поднялась, чтобы поздороваться с отцом.
– Папочка, дорогой, как давно я тебя не видела. Страшно соскучилась.
Люсинда уткнулась ему в шею. Запах духов дочери был сильнее аромата духов Сирены и не столь волнующий. Николасу он не понравился.
– Я тоже соскучился по тебе, малышка, – назвав дочь как в детстве, он нежно поцеловал ее в щеку.
– На, выпей. – Сирена протягивала его любимый джин с тоником.
– Спасибо. – Николас взял из рук жены стакан.
Оглядывая комнату, он спросил Люсинду:
– Ты пришла без Райена?
У Люсинды сразу изменилось выражение лица – оно стало унылым.
– Он задерживается. После обеда его срочно вызвали в банк, сказали, что у них к нему экстренное дело.
Встретив взгляд отца, Люсинда отвела глаза.
– Понимаешь, со следующей недели ему нечем платить жалованье всем нам. Положение крайне серьезное. Если он не достанет денег, съемки остановятся.
– Я в курсе всех дел, Люсинда. Не забывай, у меня в «Скоттсдейл продакшн» свой интерес, и я не сидел сложа руки, а осуществлял давление на банк, и, думаю, они не остались равнодушны к моим доводам. По-моему, они готовы пойти на уступки.
Последовало долгое молчание – такое полное, что было слышно их дыхание. Наконец Люсинда нарушила затянувшуюся паузу, заговорив нарочито бесстрастным тоном.
– Фильм получается замечательным, папочка. Я уверена, что он получит много престижных премий. Участники съемок в это верят. Если все рухнет, для меня это будет большим ударом. Про Райена я уж не говорю.
– Меня не интересуют ни Райен Тайлер, ни его душевное состояние, ни репутация, но до тебя мне есть дело.
Николас взял ее за руки, и ему вдруг вспомнился день, когда дочь уезжала в частную школу – тогда у нее был такой же печальный вид.
– Этот фильм так важен для тебя, Люсинда?
Она произнесла очень тихо:
– Да.
Несколько секунд отец и дочь проникновенно глядели друг на друга, а потом Николас сказал:
– Завтра прямо с утра позвоню в банк и скажу, что согласен рассмотреть их условия.
– Мистер Тайлер, вы слышали, что я сказала? – спросила Люна. Ответа не последовало. Обычно смуглое лицо Райена вдруг страшно побелело, и, взглянув на него, она испугалась.
Люна повторила то, что только что сказала ему:
– В связи с переоценкой предложенной в качестве залога недвижимости на Трогмортон-авеню банк согласен предоставить вам необходимые деньги. Думаю, что теперь никаких неожиданностей не будет.
Райен по-прежнему молчал. Постепенно лицо его приобрело прежний вид, и он заговорил своим низким рокочущим голосом:
– Черт возьми, это просто фантастика! А вы, мисс Фергюссон, добрый гений!
– Никакой я не гений, а только добросовестный банковский работник, – поправила его Люна.
– Если я говорю, что гений, значит, так оно и есть. Вы спасли мой фильм, спасли мою жизнь. По правде говоря, я думал, что мне не выпутаться, что это конец. – И он выразительно провел рукой по горлу. – Скажите, как вы добились этого? – И, не дожидаясь ответа, продолжил возбужденным голосом: – Такое событие нужно отпраздновать. Вы все подробно расскажете мне за ужином.
– Но, мистер Тайлер, я, право, не знаю, – заколебалась Люна.
– Ради Бога, зовите меня Райен – как раньше. Почему бы и нет? Ну, пойдемте, мисс Леди Банкир, посидим, расслабимся. Какой от этого вред?
Его радостное возбуждение передалось Люне, и она непроизвольно ответила с таким же энтузиазмом:
– Действительно, а почему бы и нет?
Было восемь часов тридцать минут, и впереди – ничего. Только одинокий вечер в пустой квартире.
Райен соображал.
– Мне нужно сделать один звонок – и можем ехать. Какую кухню вы предпочитаете?
– Я не гурман. Все эти французские изыски оставляют меня равнодушной. Правда, итальянская кухня мне нравится.
– Отлично. Значит, хоть в чем-то мы похожи. Я могу постоянно жить на одних сандвичах, но итальянскую стряпню обожаю. И кстати, знаю один неплохой ресторанчик.
Райен улыбался во весь рот и уже поднимал телефонную трубку.
– Пока вы звоните, я забегу помыть руки.
Прикрывая дверь кабинета, Люна чувствовала себя неловко, так как непроизвольно слышала начало разговора.
– Лу, прости, но у меня все еще дела в банке. Не знаю, как долго они продлятся. Кажется, все складывается хорошо. Не ждите меня и садитесь за стол. Понятия не имею, когда освобожусь.
– Не беспокойся, Райен, я все понимаю. Мама и отец тоже все знают. Кстати, отец согласился пойти завтра в банк и заключить новое соглашение. Думаю, он созрел, чтобы предложить еще одно обеспечение.
При этих словах Райен почувствовал острое чувство вины: он понимал, что только благодаря Люсинде лорд Фрейзер-Уэст решился на этот шаг.
– Возможно, этого даже не потребуется. Похоже, они и так дадут деньги. Я тебе все расскажу позже. О'кей?
Он торопился закончить разговор до возвращения Люны.
– Буду держать за тебя скрещенные пальцы, Райен. И все остальное – что смогу.
– Так и держи до самого дома. А там я сам все верну на свои места.
Райен услышал ее смех.
– Последнее время я только и слышу от тебя всякие обещания.
