тишину, наполненную шорохами и слабыми отзвуками, механическими шумами, далекими-далекими, словно микрофон едва улавливал дыхание обширной пещеры глубоко под землей, где происходили микроскопические оползни, сочились крохотные ручейки, скреблись невидимые насекомые. Затем, еще не разбирая слов, он услышал голос, который что-то невнятно и протяжно бормотал без передышки.
— Очень плохо слышно! — крикнул в трубку Жером Боск.
— Алло, алло, алло, алло! — повторял голос, теперь немного отчетливее. — Не надо туда лететь… ни в коем случае… Жером, Жером, вы меня слышите? Слушайте, ради бога, ради всего святого! Не надо…
— Говорите, пожалуйста, громче, — попросил он.
Голос напрягся до предела, начал прерываться.
— Откажитесь… откажитесь… позднее…
— Вы что, больны? — спросил Жером Боск. — Может быть, кого-нибудь предупредить? Где вы находитесь? Кто вы?
— Я-я-я т-т-т-т, — задохнулся голос. — Я — ты!
— Еще один, — буркнул Жером Боск. — Но другой голос говорил, что…
— …из будущего… не соглашайтесь… тем хуже… поймите…
В дверь робко постучали.
— Войдите, — сказал Жером Боск, на мгновение оторвав трубку от уха и машинально заслоняя ладонью микрофон.
Вошел новый курьер. Это было его первое место работы, и он относился с глубоким почтением ко всем мужчинам и женщинам, которые, сидя в своих кабинетах, за день исписывали кипы бумаг. Он легко краснел и всегда был одет с безупречной аккуратностью. Он положил на край стола утреннюю газету и письма.
— Спасибо, — сказал ему Жером Боск, кивнув головой.
Дверь затворилась.
Он снова прижал трубку к уху. Но голос уже исчез, затерялся в лабиринте проводов, опутавших весь мир. Щелчок. Короткие гудки.
Он задумчиво повесил трубку. Неужели и это его голос, как и тот, первый? В этом он не был уверен. И в то же время оба голоса, справа и слева, имели что-то общее. «Два разных момента будущего, — подумал он, — два разных голоса из будущего пытаются со мной связаться».
Он вскрыл письма. Ничего интересного. Он их пометил и положил в корзинку для корреспонденции. А конверты кинул в мусорную корзину. Затем, вскрыв бандероль, быстро перелистал страницы газеты, спеша добраться до экономического раздела. Как всегда по утрам, его внимание привлек метеорологический прогноз. Не потому, что он особенно интересовался погодой. Просто метеокарта, разукрашенная всякими символическими значками, притягивала взгляд. Он прочел:
«В районе Парижа ожидается прохладная погода с незначительными…»
Он перескочил через несколько строк.
«Атмосферные возмущения, вызванные циклоном над Антильскими островами, распространяются на северо-восток… Следует ожидать…»
Взгляд его перенесся на верхнюю половину страницы, пробежал по диагонали сводку биржевых курсов и котировку основных видов сырья. Цены держатся твердо, но сделок пока маловато. Поднялось серебро. Незначительно понизилось какао. Абсолютно ничего интересного. Жером Боск свернул газету.
Он принялся за первый документ из досье. Четыре раза перечитал первый параграф и ничего не понял. Чтото было не так, и не с этим параграфом, а с его головой. Мысли кружились в ней, как ошалевшая белка в колесе, похожем на телефонный диск.
Не раздумывая, он снял трубку правого телефона и набрал номер коммутатора.
— …вас слушаю, — сказал безличный голос.
— Мне только что дважды звонили. Вы не знаете, эти люди не оставили номеров своих телефонов?
Телефонистки на коммутаторе обычно регистрировали все звонки, и вовсе не ради полицейской слежки, а для того, чтобы быстрее восстановить связь, если разговор по какой-либо причине будет прерван.
— Ваш номер?
– 413, — ответил Жером Боск.
— …посмотрю. Не кладите…
На другом конце провода послышалось невнятное бормотание.
Затем другой голос, женский, любезный:
— Мосье Боск, сегодня вам еще никто не звонил. Во всяком случае, никто из города.
— Мне звонили четыре раза, — сказал Жером Боск.
— Может быть, по внутреннему телефону? И, может быть, не по вашему номеру?
— Я все время сидел у себя.
— Уверяю вас…
Он прокашлялся.
— Скажите, звонок из города может дойти до меня, минуя коммутатор?
Телефонистка замешкалась с ответом, затем:
— Не представляю, как это может быть.
С беспокойством:
— Я никуда не отходила!
Вежливо, но холодно:
— Вы можете подать жалобу…
— Нет, нет, — сказал Жером Боск. — Должно быть, мне почудилось.
Он повесил трубку и провел рукой по влажному лбу.
Значит, это был фарс. Они воспользовались одним из магнитофонов секретариата и даже не сочли нужным звонить ему через городскую сеть. А теперь, наверное, надрываются со смеху в соседнем кабинете. Мальшиор — мастер по части подделки голосов.
Тишина. Дробь машинки, приглушенная двойными дверями. Отдаленные шаги. Городской гул, проникающий через открытое окно, шум проезжающих внизу автомашин.
Он смотрел на оба телефона так, словно видел их впервые в жизни. Это невозможно! Каждый телефон имел два различных звонка: пронзительный для вызовов из города и глухо жужжащий — для внутренних линий. Пронзительный трезвон, который предшествовал каждому из сегодняшних четырех разговоров, еще стоял в его ушах.
Он поднялся так резко, что едва не опрокинул кресло, в котором сидел. Коридор был безлюден. Он толкнул полуоткрытую дверь соседнего кабинета, затем второго, третьего. Все комнаты были пусты, и на полированных столах не осталось ни одной бумажки, которая хотя бы напоминала о том, что здесь кто-то работал. В последней комнате он снял телефонную трубку, нажал кнопку для внутренних переговоров и набрал свой номер. Глухое жужжание из его кабинета разнеслось по коридору. Система раздельных звонков работала исправно, никто ее не изменил.
Он пересек коридор, постучал и вошел в приемную; секретарша повернулась к нему, руки ее замерли над клавишами пишущей машинки.
— Что, сегодня никого нет? — спросил он.
— Начались отпуска, — ответила она. — Кроме меня, остались только вы и помощник директора… И еще рассыльный, — прибавила она после паузы.
— Ах да! — сказал Жером Боск. — Я совсем забыл.
— У меня отпуск со следующей недели. — Секретарша пошевелила пальцами в воздухе. — Не забудьте! Наверное, нужно будет найти мне заместительницу?
— Право, не знаю, — сказал он растерянно. — Поговорите в дирекции.
Он оперся плечом о дверной косяк.
— Как, по-вашему, мосье Боск, погода установится?
— Не имею ни малейшего представления. Но будем надеяться.
