форме. Можешь в обратном порядке, на твоё усмотрение. Вот после этого иди, куда хочешь. И ещё, строго между нами. Если бы нам присылали побольше таких практикантов, как ты, мы бы тут горы своротили!
– Поблизости нет ни одной горы, так что, наверно, вы уже своротили все, – отметил практикант с непроницаемым выражением лица, сел за стол рядом с полковником, придвинул к себе стоявший там компьютер и приступил к составлению отчёта.
По каким-то причинам стюардессу в этом чартерном рейсе не предусмотрели, и пассажирам надлежало развлекать себя самим. А это было достаточно непросто. Обычно неплохим развлечением служит разглядывание пейзажа за окном, но сейчас самолёт шёл над облаками, напрочь скрывавшими от взгляда земную поверхность. Сверху облако выглядит довольно красиво, но картина эта достаточно однообразна, и смотреть на её несколько часов подряд изрядно надоедает.
Некоторое время Алла пыталась заснуть, ведь сон – лучшее средство борьбы со скукой, но она прекрасно выспалась ночью, и сон от неё бежал. Почитать она тоже ничего с собой не прихватила, очень уж впопыхах проходили у неё сборы. Оставалось последнее средство – убить время разговорами, но для этого был крайне необходим собеседник. Насколько у неё отложилось в памяти, по трапу поднимались четверо, считая и её саму, и ещё один стоял у двери, а потом вошёл вместе с ними. Значит, в салоне должно быть пять пассажиров.
Алла окинула взглядом небольшой по размерам салон (кто же станет фрахтовать для перевозки полдесятка человек магистральный самолёт?) и пересчитала своих попутчиков. Впереди сидели двое братьев, которых Леонид Сергеевич прислал из России для помощи в организации перелёта. Почти сразу за ними примостился возле окна (или иллюминатора?) Волчара. Итого трое. Больше никого она не видела. Где же два остальных? Далеко не сразу она сообразила, что себя тоже нужно посчитать. Но даже после этой догадки кого-то одного не хватало. Женщина закрыла глаза, слегка потрясла головой и заново осмотрела салон. Никого нового там, естественно, не появилось. Ладно, решила она, я искала, с кем поговорить. Перед глазами трое. Братцы-йети способны скорее напугать, чем развлечь. Значит, особого выбора, как всегда, нет. Алла, не спрашивая разрешения, пересела к Акакию Иосифовичу.
– Волчара, миленький, ты мне не объяснишь кое-что? – попросила она смиренным голосом.
– Ну, вот! Как тебе от меня что-то нужно, так я снова Волчара, а не Кака, – пробурчал в ответ старик. – Ладно, чего уж там. Спрашивай, гражданочка.
– Ты не знаешь, куда мы летим?
– Конечно, знаю. В Россию-матушку, в гости к хорошему человеку по имени Лаврентий Павлович.
– А я думала, его зовут Леонид Сергеевич.
– Очень может быть. У чекиста-оперативника много разных псевдонимов. Это нужно, чтобы врага в заблуждение ввести.
– А ты ему зачем понадобился?
– Я ему, может, и незачем. А вот он мне очень нужен. Я же тебе вчера рассказывал про портал. Ты, наверно, такая пьяная была, что и не помнишь ничего.
– Отлично всё я помню, ты говорил, что есть портал, который ведёт прямо к товарищу Сталину.
– Ну, вот. Только не «ведёт», а «может быть, ведёт». Не наверняка, понимаешь? Но мне, Аллочка, выбирать не приходится. Не могу ждать! Старый я уже, помереть могу в любой момент. А так хочется узнать, каким бы был Советский Союз сейчас, если бы враги народа его не развалили! Наверно, коммунизм бы уже построили, от каждого, как говорится, по способностям, каждому – по потребностям. Хочу взглянуть на это перед смертью. Я всю жизнь делал всё для того, чтобы так было, неужели даже не увижу исполнения своей мечты? – на глазах старика выступили слёзы.
– Волчара, не расстраивайся, пожалуйста! Ты мужик здоровый, крепкий, хоть лет тебе немало. Ещё увидишь свой коммунизм!
– Сама-то веришь в то, что сказала? – горько усмехнулся старый чекист. – Я вот уверен, что в нашем мире при моей жизни коммунизм не построят. Даже если я ещё пятьдесят лет проживу. А я не проживу. Так что параллельный мир – моя последняя надежда. Нет, Алла, я отлично понимаю, что шансы невелики, и в том мире всё может быть даже хуже, чем у нас. Но больше мне надеяться не на что. Считай, что я на старости лет стал верующим. Другие верят в то, что их после смерти вознаградит Иисус, а я – в то, что в параллельном мире построили коммунизм. Не отнимай у старика последней надежды, хорошо? Пусть даже она совсем призрачная.
– Не буду, Волчара. Ты мне лучше вот что скажи. Сколько нас в самолёте?
– Не знаю. В салоне четверо или пятеро, да экипаж, понятия не имею, сколько их там, двое, наверно. А зачем тебе?
– Так четверо или пятеро в салоне?
– А какая разница?
– Мне казалось, что нас пятеро. А вижу четверых. Ты, я и те два, как ты их назвал, клона.
– Ну, и делов-то? Пятый, наверно, в туалет пошёл. Тут же есть туалет?
– И что, заснул там? – не поверила Алла.
– Вполне могло быть. Но я так не думаю. Наверно, здесь прячется твой дружок, который бандеровец недобитый. Вот с ними так всегда. Кажется, что их уже больше нет, всех передавили, а отвернулся – и получи в спину нож или пулю! Нельзя расслабляться!
– Левченко сам говорил, что ему запрещено срывать операцию ФСБ. Так что его здесь нет. Хотя его синюю «Таврию» на стоянке аэропорта я видела. То есть, это я думаю, что машина его.
– Вот! Значит, он здесь. А тому, что он тебе говорил, верить необязательно. Чекисту иногда и врать приходится, в государственных интересах. Да и не факт, что Лаврентий Павлович работает на ФСБ.
– Волчара, ты же его чекистом называешь, разве нет? Из этого ещё и вывод делаешь, что он хороший человек!
– Он в душе – явно чекист! А вот на кого работает, я не знаю. Какая мне разница? Он может мне предоставить портал, а остальное не имеет значения.
– Так Игоря, выходит, похитили, потому что тебе захотелось на коммунизм посмотреть? Могли же и убить, даже не нарочно! И меня, кстати, тоже!
– Могли, – согласился Волчара. – В жизни всякое бывает. Лес рубят – щепки летят.
– Так мы с Игорем для тебя просто щепки? Скотина ты всё-таки! А мне ещё жалко тебя стало, вот же я дура!
– Нас не нужно жалеть. Ведь и мы никого не жалели, – процитировал Волчара. – Извини, гражданочка, я устал. Посплю маленько. А ты, если тебе так скучно, поболтай с клонами. Или бандеровца своего отыщи. Он где-то здесь. Я его не вижу, но чую. У меня внутреннее чутьё на врагов народа.
Волчара закрыл глаза и негромко захрапел, гораздо тише, чем утром у себя дома. Алле ничего не оставалось, как вернуться на своё место. Ни заговаривать с «клонами», ни искать Левченко она не стала.
Иллюминаторы лайнера вдруг заволокло густым туманом. Настолько густым, что Алла не видела даже самолётного крыла, находившегося едва ли в двух метрах от неё. К горлу подкатил противный комок, сердце пронзил ледяной укол ужаса. Что-то явно шло не так, а «не так» на самолёте означает катастрофу и практически гарантированную смерть. Женщина судорожно сглотнула и попробовала что-то произнести, но из её горла вырвался только сдавленный хрип.
– Идём на посадку, – спокойно ответил на её незаданный вопрос один из «клонов». – Пора. Уже с полчаса как пора.
Туман исчез так же внезапно, как и появился. Теперь Алла видела, что это был не совсем туман, а облака. Ну, всё правильно, мы же летели над облаками, вспомнила она. Значит, чтобы приземлиться, необходимо сквозь них пройти. Женщина успокоилась, но всё-таки не до конца. Немного липкого страха ещё осталось.
Посадочная полоса возникла как-то внезапно, и приземляющийся самолёт слегка тряхнуло, когда шасси коснулись бетона. Снижая скорость, лайнер рулил на отведенное ему место, причём это место почему-то было вдали от здания аэропорта. Вскоре пассажиров опять тряхнуло, и гул моторов, к которому все давно привыкли, сменился звенящей тишиной. Самолёт остановился, и братья отправились открывать дверь. Алла разбудила мирно похрапывающего Волчару, сообщила ему, что перелёт, как ни странно, благополучно завершён, и проследовала к выходу.
