— Она никуда не сбегала, это я ее отослал. Мы хотели, чтобы ребенок родился в спокойном месте, без пристального внимания посторонних. — Голос Алекса стал опасно тихим. — Вы же только и ждете, словно хищники в засаде, и распускаете гнусные сплетни до тех пор, пока они не затмевают правду. Вы когда-нибудь задумывались над судьбами людей, жизни которых разрушаете? Над тем, какой вред наносите, раз человек вынужден отослать свою семью, чтобы гарантировать ей уединение? Моя карьера уже сделала меня публичным человеком. Ваша помощь здесь не нужна. — Алекс шагнул к группе притихших репортеров. — Прежде чем станете прикрываться первой поправкой о свободе слова, подумайте об остальных, которые выбирают пятую — о невмешательстве в частную жизнь.
Алекс повернулся к Касси, которая пришла в себя от его негромкой, но страстной речи и ободряюще улыбнулась. Она обняла мужа за талию, и они пошли по коридору под звук работающих камер.
Еще долго после того, как они скрылись из виду, ошеломленные журналисты толпились на месте. Вместо того чтобы разбивать фотоаппараты и разматывать видеокассеты, как делали некоторые звезды, Алексу Риверсу мастерски удалось их пристыдить. Было очевидно, что он не обижал жену, как очевидно и то, что она до сих пор от него без ума. Им было представлено доказательство — красивый, крепкий малыш с серебристыми глазами Алекса Риверса.
Журналистка из «Эн-би-си» указала своему оператору спокойное место, где можно было снять ее комментарии. Она достала из кармана компактную пудру, пригладила волосы и повернулась к стоящей рядом корреспондентке из «Юнайтед пресс интэрнэшнл», которая яростно что-то записывала в блокнот.
— Черт бы меня побрал! — воскликнула она. — Он опять оказался на коне. Сотни миллионов людей по всей стране будут видеть в нас больших плохих журналистов, которые вмешиваются в чужую личную жизнь, в то время как Алекс Риверс и его семья предстанут активистами общественного движения, которые всего лишь пытаются быть обычными, нормальными гражданами.
Она покачала головой — немного утешало лишь то, что всем ее коллегам сегодня пришлось проглотить эту пилюлю, — и подняла руку, давая сигнал готовности оператору.
— Сегодня вечером в международном аэропорту Лос-Анджелеса знаменитый Алекс Риверс открыл тайну загадочного исчезновения своей жены семь месяцев назад. Несмотря на ошеломляющие слухи, которые подогревали средства массовой информации и которые негативно сказались на карьере Риверса в Голливуде, он не спешил открывать местонахождение своей жены, о котором, как видно, знал все это время. Сегодня вечером Кассандра Барретт-Риверс вернулась под руку с мужем, привезя с собой новорожденного сына Алекса Риверса. — Здесь журналистка выдержала многозначительную паузу. — Печально, что в сегодняшнем мире такой звезде, как Алекс Риверс, приходится переживать фальшивый скандал, чтобы гарантировать невмешательство в дела своей семьи, — продолжила она, осторожно снимая с себя вину. — Остается надеяться, что, когда маленький Коннор Риверс решит пойти по стопам своего выдающегося отца, мир изменится. Мариза Томпсон, «Эн-би-си ньюз».
Касси стояла перед зеркалом в ванной комнате, поглаживая зеленую мраморную полочку и позолоченные держатели раковины, и не могла отделаться от мысли: зачем все это? То, что раньше казалось роскошью, теперь было просто перебором.
Она зашла в спальню и включила громче переносную видеоняню, которую повесили в новой комнате Коннора. Касси была изумлена: за то время, что Алекс ездил за ней, по его распоряжению переклеили обои в одной из спален — теперь на них паслись толстенькие мультяшные овечки и прыгающие коровы, торцы подоконников и дверь были выкрашены в ярко-голубой цвет, а на окнах развевались занавески цвета неба с изображением облаков. Коннор спал в выбеленной колыбельке.
Касси прислушалась к его ровному дыханию. Чему тут удивляться: Алексу всегда удавалось невозможное!
В доме царила тишина, всю прислугу отпустили на ночь. Касси показалось, что персонала стало меньше, а те, кого она знала, — например, Джон и секретарь Алекса — были с ней отстраненно вежливы, признавая ее статус в доме, но ни один не выказывал особого дружелюбия. Она надеялась, что горничная скажет: «Я так рада, что вы вернулись», или шеф-повар коснется ее руки и признается, что скучал, — но этого не произошло. И Касси поняла: если она хочет добиться расположения окружающих, сначала нужно опять подружиться с Алексом.
Мужа она нашла в кабинете. Он сидел в огромном кожаном кресле за столом, склонившись над финансовыми документами. На другом конце стола стояли три «Оскара», которые он получил, пока она была в Пайн-Ридж. Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Алекс поднял голову.
— Спит?
Касси кивнула.
— По крайней мере, ближайшие пару часов.
Она протянула руку через стол, взяла «Оскара» и провела пальцем по его гладкой спине, скрещенным рукам. А он тяжелее, чем она ожидала.
— Я так тобой гордилась, — пробормотала она. — И жалела, что меня не было рядом.
— Я тоже хотел, чтобы ты была со мной.
Они долго смотрели друг на друга, потом рука Алекса накрыла ее руку, в которой она держала «Оскара», и поставила статуэтку на стол. Он усадил жену к себе на колени.
Неожиданно занервничав, она похлопала по стопке бумаг на столе.
— И сколько теперь ты стоишь? — поддразнила она.
Алекс отвернулся.
— Намного меньше, чем до твоего отъезда, — ответил он. — Думаю, ты обратила внимание, что у нас почти не осталось прислуги. И, должен тебе признаться, наша квартира уже пару месяцев как выставлена на продажу. Я… я много потерял на съемках «Макбета».
Касси почувствовала, как внутри все сжалось от боли, которую ему прошлось пережить в результате ее исчезновения. Она попыталась улыбнуться и приподняла подбородок Алекса.
— Хорошо, что я столько узнала о корнях и ягодах. С голоду мы не умрем.
Алекс улыбнулся уголками рта.
— Думаю, банкротство нам пока не грозит, — сказал он. — Меня вышвырнут из Бель-Эйр, если увидят, как ты добываешь нам пропитание.
Касси обняла Алекса за шею и прижалась щекой к его груди.
— Я так по тебе соскучилась! — призналась она, мечтая, чтобы он отложил все свои дела и отнес ее наверх. По крайней мере, хотя бы поцеловал.
— Я должен тебя кое о чем попросить, — сказал Алекс.
Касси подняла голову и просияла, понимая, что он предоставляет ей право выбора. Разве он не обещал, что если она захочет, то он будет спать в другой комнате? Он явно ждал намека, знака, ласкового прикосновения.
— Знаю, ты хочешь, чтобы я пошел… к специалисту. К психиатру или кому-то там еще. Я только надеюсь, ты не будешь об этом никому рассказывать. Например, Офелии или своему дружку-полицейскому из Южной Дакоты. — Он помолчал. — Это все.
Касси почувствовала обиду. Неужели Алекс думает, что после всего, на что он согласился, только бы ее вернуть, она может намеренно причинить ему боль?
— Алекс, — прошептала она, — я и раньше никогда никому ничего не рассказывала. И теперь рассказывать не собираюсь. — Она провела рукой по его волосам. — И я тоже хочу попросить тебя об одолжении. — Алекс повернулся к ней, его глаза засияли. — Не могли бы мы пойти в спальню?
Он с облегчением выдохнул и снова прижал голову Касси к груди.
— Я думал, ты никогда об этом не попросишь.
Он нервничал, как мальчишка. Расхаживая голым перед зеркалом, он думал о Касси, лежащей под одеялом всего в нескольких метрах от него, по ту сторону двери. Интересно, как изменилось ее тело после рождения Коннора? Интересно, что она наденет? И наденет ли вообще? А потом решил, что сам обернет полотенце вокруг талии. Наверное, сначала она захочет поговорить. Черт, он даже не знает, можно ли им
