непрерывно рыдала. Слезы всегда были у нее близко. Она плакала по самым смехотворным причинам: увидев красивый закат или услышав, как церковный хор поет «На крыльях голубиных». И это — вместе с тысячей других вещей — ему в ней нравилось.
Он сказал:
— Вовсе нет. Думаю, ты повела себя очень мужественно. Надо быть очень храбрым, чтобы отменить свадьбу в последний момент. Но ты поступила верно. Нельзя было выходить замуж, если ты не считала это правильным.
— Сама мысль о том, что придется все отменить, повергала меня в ужас. Мама повела себя как ангел, но Дерек страшно разозлился. Все повторял, что я эгоистка, не думаю ни о ком, кроме самой себя…
— А по-моему, ты думала еще и о Хамфри.
— Попробуй убедить в этом Дерека.
— Если ты по-настоящему кого-то любишь, порой лучше бывает отпустить его с миром.
— Я его по-настоящему любила, Майлз. Я ни за что не согласилась бы выйти замуж, если бы не любила его. Он был именно таким, каким я себе представляла, я даже думать не могла, что встречу такого мужчину. Когда мы познакомились в Лондоне, я решила, что он на меня и не посмотрит. Вокруг него было столько других девушек. Но как-то раз он пригласил меня на свидание, а потом еще и еще. Я как будто оказалась совсем в другом мире. Все вокруг стало ярче, обрело новые краски. Когда он сделал предложение, я сразу ответила «да», потому что боялась, что он передумает. Вот так все и произошло. Любовь, какая выпадает не каждому.
— Но в конце концов ты решила не выходить замуж.
Она опять отвернулась и стала смотреть на крошечный садик, полуразрушенную каменную ограду, идиллический пейзаж, простиравшийся за ней. Пологие холмы, купы деревьев, коровы, мирно пасущиеся в теньке на берегу реки.
Он сказал:
— Все проходит. Постарайся это понять.
— Это было самое ужасное, что мне когда-либо приходилось делать. Было страшно совестно перед мамой. Она много месяцев занималась подготовкой — все ради меня. Надо было сообщить священнику и всем гостям, отменить прием. Бог знает, что они все подумали. Настоящий кошмар.
— Мама тебя прекрасно поняла.
— В глубине души мне хотелось, чтобы она разозлилась. Тогда мне не было бы так стыдно.
— Сила духа — вовсе не то, чего следует стыдиться.
Она ничего не ответила. Он продолжал, понимая, что это необходимо, хотя нужные слова находились не сразу.
— Как я уже сказал, все проходит. Время — лучший лекарь. Конечно, все это избитые фразы, но в них заключается правда, иначе люди не повторяли бы их снова и снова. Важно то, что тебе удалось сохранить себя. Джулию. Личность. За это ты и должна держаться.
Она сидела все так же молча, неподвижно, и он был вынужден заговорить снова, обращаясь к ее затылку и гадая, слушает она его или нет.
— Самое худшее уже позади. Теперь жизнь потихоньку начнет налаживаться.
— Я не верю, что моя жизнь когда-нибудь наладится. — Внезапно Джулия развернулась всем телом — он увидел ее лицо, залитое слезами, а в следующую секунду она бросилась к нему в объятия. — Он… Он хотел, чтобы люди думали, будто мы приняли обоюдное решение. — Майлз с трудом разбирал ее слова, так тесно она прижималась лицом к его плечу. — Но на самом деле это Хамфри решил, что не хочет жениться. Сказал, что недостаточно меня любит, чтобы… чтобы пожертвовать своей свободой. Он меня больше не хотел…
В горле у него застрял комок, сердце переполняла нежность. Джулия содрогалась от рыданий, и он крепко обхватил ее обеими руками, а подбородком оперся о макушку. Он чувствовал девичьи ребра под тонким платьем, а ее слезы намочили ему рубашку.
— Все будет хорошо. — Никакие другие слова почему-то не приходили ему в голову. — Все будет хорошо. Все уже позади.
— Я не знаю, что мне теперь делать.
— Хочешь, я тебе скажу?
Последовало еще несколько всхлипов и вздохов, а потом Джулия отстранилась от него, подняла заплаканное лицо и посмотрела Майлзу в глаза. От слез веки у нее распухли. Он подумал, что никогда еще не видел Джулию такой красивой.
Она попыталась утереть слезы рукой, и тогда он достал из кармана чистый носовой платок и протянул ей.
— И что же я должна делать? — спросила она.
— Если я предложу тебе одну неплохую идею, ты прислушаешься ко мне?
Она обдумала его слова. Потом высморкалась и сказала:
— Да.
— Я считаю, что тебе надо уехать отсюда. Устроить себе каникулы. Познакомиться с новыми людьми, повидать новые места, по-другому взглянуть на то, что с тобой случилось.
— И куда мне ехать?
Он рассказал ей про Шотландию. Про свою ферму. Про Чарли и Дженни и про собственный дом.
— У ворот там растет жимолость, а из окон открывается чудный вид на Сайдлоуз, и всегда есть чем заняться.
— Например?
— Можно шить занавески, косить траву, чинить изгороди, кормить кур. Развлекаться.
Она снова высморкалась и отбросила волосы с лица, которое уже не было таким жалким.
— О, Майлз, ты всегда был так добр ко мне. Я всегда считала, что пока ты рядом, ничего плохого со мной не случится. Я знаю, что причинила тебе боль. Тогда я еще не понимала, какую боль один человек может причинить другому.
— Мне жаль, что ты поняла это такой дорогой ценой.
— Интересно, почему ты все-таки приехал в Брукфилд? Почему свернул с шоссе?
— Знаешь, я словно плыл по реке и вдруг меня подхватило течением. Я просто не мог ему сопротивляться. Наверное, любовь — более долговечное чувство, чем мне казалось. Она становится частью тебя. Как биение сердца.
— Когда ты возвращаешься в Шотландию?
— Сегодня вечером, по железной дороге.
— Можно мне поехать с тобой?
— Если хочешь. Если тебе не слишком долго собираться.
— Я должна еще набрать малины на ужин.
— Я тебе помогу.
— Это… Это ведь будут просто каникулы, да? Ничего больше.
— Ты сможешь в любой момент вернуться назад в Гемпшир.
— Мы же не собираемся влюбляться. Не собираемся причинять друг другу боль.
— Конечно нет. И я не хочу, чтобы мои друзья думали, будто я воспользовался ситуацией.
Внезапно она потянулась вперед и коротко, ласково поцеловала в щеку.
— Я и забыла, какой ты все-таки милый. И как с тобой хорошо. Я как будто разговариваю со своей половинкой.
Майлз не стал целовать ее в ответ. Вместо этого он сказал:
— Что же, для начала неплохо.
Для начала. Он знал, что события описали полный круг и они с Джулией вернулись к началу. Только теперь они стали взрослыми и были готовы справиться с проблемами их старых — и одновременно новых, только зарождающихся — отношений. Он думал о ферме, о своем будущем, о работе, которую ему предстояло проделать. Думал о Чарли и Дженни, и его переполняло нетерпение: Майлзу страшно хотелось поскорее вернуться домой, взяться за дело, начать строить будущее, которое однажды он предложит
