— Отец каждый день сожалел о собственной слабости! — Лиллиан снова подумала о последних словах отца. — Он сказал об этом брату и умолял его отомстить еще до того, как герцог умер.
— Так пусть твой брат и сделает это, — схватила ее за руку Габби.
— Я много месяцев ждала, пока он решится, но ты же знаешь моего брата. Он слишком похож на отца, он скорее утопит свою печаль в бутылке, чем сделает что-то. Но так просил отец, и моя мать заслуживает, чтобы за нее отомстили. Поэтому я здесь и намерена осуществить то, о чем просил отец, даже если об этом он просил не меня.
Габби долго смотрела на подругу.
— Я тебя понимаю, — кивнула она наконец. — Ужасно тяжело без конца слушать разговоры о том, каким прекрасным человеком был старший герцог, когда ты на самом деле знаешь правду. Я слышала, что за все хорошие дела ему собираются воздвигнуть памятник.
— Видишь? — сжала зубы Лиллиан. — Именно поэтому месть должна быть совершена, несмотря на то что герцог мертв. Я не позволю, чтобы еще один сезон прошел в хвалебных гимнах этому человеку.
— Понимаю, — прошептала подруга.
Лиллиан кивнула, но тут же почувствовала угрызения совести.
— По правде говоря, я больше за тебя беспокоюсь. В конце концов, если мне удастся доказать, что великий и всемогущий Роджер Крэторн был вовсе не святым, а отвратительным лгуном и грешником, то, по твоим же словам, я обрету сильных врагов. Если у тебя были планы найти себе пару в лице герцога или среди его друзей…
— Я уже не один раз говорила тебе, — протестующе подняла руку Габби, — что никогда не заинтересуюсь мужчиной, семья которого причинила тебе столько боли.
Лиллиан сжала руку подруги и посмотрела в окно на мелькавший сельский пейзаж, тем самым давая понять, что разговор на эту тему закончен. Она ценила преданность подруги, но была одной из тех немногих, кто знал о трудном финансовом положении семьи Габби. Ее подруге надо будет сделать хорошую партию, поэтому Лиллиан должна оградить имя Уотсенвейл от последствий своего плана мести.
— Неужели ты действительно думаешь, что найдешь хоть какое-то доказательство того, что совершил покойный герцог и в чем его обвиняет твоя семья? — Габби вновь попыталась вернуть к себе внимание подруги. — Высший свет бросится кусать и жалить своих героев, как гадюка, это правда, но только с вескими доказательствами.
— Я знаю. — Лиллиан откинула голову на кожаную спинку сиденья, почувствовав внезапную усталость, хотя она пока даже не начинала своих поисков. — Подлец…
Она замерла и метнула быстрый взгляд на тетушку Изабель. Несмотря на то что глаза женщины оставались открытыми, что само по себе производило жуткое впечатление, с ее губ слетел негромкий храп.
— Подлец был настолько любим всеми, стольких людей одурачил, что потребуется много усилий, чтобы заставить их понять, каким он был на самом деле. Но если я смогу найти достаточные доказательства, мне кажется, я смогу убедить их. Даже если они не услышат это от меня, тогда газеты напечатают правду. Люди не смогут проигнорировать это.
— Газеты? — Габби с трудом сглотнула. — Газеты уж точно потребуют твердых доказательств подобных обвинений, чтобы напечатать их и не побояться гнева семьи Биллингем.
— Пожалуй, — кивнула Лиллиан. — Поскольку старый герцог когда бывал не в Лондоне, то почти все свое время проводил в этом загородном имении, мне кажется, что это очень подходящее место, чтобы поискать здесь его ахиллесову пяту.
— Не говоря о том, — выгнула бровь Габби, — что это — единственный дом, куда тебя пригласили.
Лиллиан опять посмотрела в окно. Габби сказала так не со зла, но слова подруги лишний раз напомнили Лиллиан о ее месте в этом мире.
— Ты права. Герцоги не приглашают меня на балы, но, возможно, в этот раз удача будет на моей стороне.
Габби вздрогнула, словно поняла, что ее высказывание ранило подругу.
— Я уверена, что так и будет, — кивнула она Лиллиан. — Ты найдешь здесь то, что тебе нужно, я знаю. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Лиллиан взяла руку Габби и тихонько сжала. Если в ее мире и осталось хоть что-то хорошее, так это Габриэла, лучшая и самая преданная подруга, которая у нее когда-либо была.
Когда отец Лиллиан умер, а младший брат повел разгульную жизнь, именно Габби убедила своего отца позволить Лиллиан остановиться у них и принять участие в сезоне в качестве ее гостьи. Именно Габби каким-то образом умудрилась попасть в списки приглашенных на прием к новому герцогу Биллингему. И наконец, именно Габби написала вдовствующей герцогине от имени отца письмо с просьбой включить в список приглашенных и Лиллиан тоже. И все потому, что Габби знала, как отчаянно Лиллиан хотела восстановить справедливость.
Экипаж замедлил движение и остановился, послышались громкие голоса. В этот момент тетушка Изабель, издав сонный хрип, проснулась. Изменив свою немного нелепую позу и выпрямившись, она подарила девушкам легкомысленную улыбку и выглянула из-за шторки в окно экипажа.
— Наконец-то мы приехали! Для нас открывают ворота! — все еще хриплым от сна голосом воскликнула она.
Не успела она произнести эти слова, как экипаж тронулся с места и они въехали на территорию имения, где герцоги Биллингемы жили уже одиннадцать поколений. Теперь двенадцать, подумала Лиллиан. В конце концов, сейчас здесь новый герцог.
Ходили слухи, что отец и сын были довольно близки, поэтому сын, возможно, так же испорчен и лжив, как и его отец. По крайней мере так предполагала Лиллиан. Если новый герцог окажется не таким, то это определенно еще больше затруднит поиски доказательств.
Какая странная ситуация: надеяться, что хозяин поместья — негодяй.
Лиллиан выпрямила спину, пока экипаж катился по дорожке, ведущей к особняку. Настало время взять себя в руки и быть готовой ко всяким случайностям. Человек, с которым она скоро встретится, никогда не догадается, что она приехала погубить его. Нет, ей придется быть не холодной или злой, а милой, легкомысленной и не запоминающейся. Тогда новый герцог сосредоточит свое внимание на других бедняжках, за которыми он намерен ухаживать, и забудет о ней, предоставив ей возможность мирно вести свои поиски.
Экипаж остановился, и в ту же секунду началась толкотня и суета, когда лакеи с грохотом вскочили со своих мест. Дверца распахнулась, и тетушка Изабель вышла первой, приветствуя всех сразу. Габби последовала за ней, коротко, но многозначительно посмотрев в сторону Лиллиан.
Как только ее подруга вышла, Лиллиан сделала глубокий вдохи вышла из экипажа, воспользовавшись помощью слуги, который протянул ей руку в перчатке. Она хотела присоединиться к тетушке Изабель и Габби, но, обходя слугу, внезапно остановилась. Эти две женщины были не одни. К ним присоединился мужчина.
И не просто какой-то мужчина, а, возможно, самый красивый из тех, кого ей доводилось встречать на этой земле за свои двадцать семь лет. Он был высоким, примерно на полторы головы выше Лиллиан, широкие плечи прекрасно подчеркивались безупречно сшитыми жилетом и фраком. Густые черные волосы были чуть-чуть длиннее, чем нужно, и падали на лоб мелкими завитками. У Лиллиан появилось странное желание откинуть их назад. У него был твердо очерченный подбородок и полные губы. При взгляде на них она почувствовала необычную мелкую дрожь внизу живота.
Но не из-за этого все вдруг померкло вокруг. Такие черты лица могли быть присущи любому мужчине. На его необыкновенно красивом лице выделялись глаза.
Лиллиан никогда не видела мужчину с глазами цвета жадеита. Ясные и живые, наполненные сообразительностью и юмором с легким намеком на сдерживаемое озорство. И эти зеленые глаза так пристально смотрели на нее, что Лиллиан стало жарко, несмотря на то что от дуновения легкого весеннего ветерка ощущалась приятная прохлада.
— А это — спутница и подружка моей племянницы, мисс Лиллиан Мейхью, — объявила тетя Изабель, единственная, кто не обратил внимания на происходящее во время этой встречи.
