ее ощущениям это было правильно. Прекрасно. Особенно когда Саймон нежно сжал грудь, массируя мягкую плоть, чем вызвал дрожь внизу живота и скопление горячей влаги там, где пульсировало желание.
Но как раз в тот момент, когда она сладко замерла от возбуждения, Саймон, остановился. С безумным взглядом и тяжело дыша, он отступил назад.
— Прости. — Он положил свою теплую руку ей на плечо. — Уверяю, у меня нет привычки соблазнять своих гостей на краю стола.
Лиллиан смотрела на него во все глаза, не в состоянии встать на ноги, потому что не знала, сможет ли удержать свой вес на дрожащих ногах.
— Разве? — прошептала она, стараясь говорить беззаботно, хотя голос у нее дрожат. — А чем же я такая особенная?
Саймон долго смотрел на нее и молчал.
— Я не знаю, Лиллиан. Но по какой-то причине, находясь рядом с тобой, я забываю, что я джентльмен. Я забываю, что у меня есть обязательства и ответственность. Я забываю обо всем, помню только о том, что хочу прикоснуться к тебе.
Лиллиан совершенно растерялась от его слов. Похоже, он все-таки оставался джентльменом, потому что, словно боясь потерять контроль над собой, находясь рядом с ней, он сделал несколько шагов назад.
— Но ты леди, и я должен вести себя как джентльмен, — продолжал Саймон. — В нынешних обстоятельствах я вел себя неправильно. Даже если по ощущениям это было очень правильно.
Лиллиан кивнула, но это стоило ей больших усилий. Больше всего ей хотелось броситься к нему и требовать продолжать совершать с ней эти грешные, неправильные действия, к черту пристойности и ее собственные планы.
— Ты пришла сюда с самыми лучшими намерениями. — Саймон вздохнул и окинул взглядом комнату, словно вспомнил о своем нелегком долге. — Справиться о моем состоянии.
Лиллиан опять кивнула, на этот раз твердо встав на ноги. Если ему пришлось опомниться и взять себя в руки, то и она должна это сделать.
— Я… да. А ты не ответил мне. Тебя что-то беспокоит?
Саймон на секунду прикрыл глаза и закрыл руками лицо.
— Мы недавно говорили о моем желании разобрать бумаги отца, — сдавленным голосом сказал наконец он, — и ты спросила, обнаружил ли я уже что-нибудь. В тот момент твой вопрос показался мне странным. Я не верил, что там можно «обнаружить» что-то. Однако…
— Однако? — Лиллиан сделала шаг вперед, сердце подскочило к горлу.
— Я полагаю, — Саймон посмотрел на Лиллиан, — в этих бумагах могут быть такие подробности об отце, которых я не знаю. И меня тревожит, что я узнаю их и приду к пониманию, что ничто человеческое ему могло быть не чуждо и что за ним водились грехи.
У Лиллиан бешено колотилось сердце, когда они целовались, но сейчас оно снова было готово выпрыгнуть из груди. Только на этот раз не от удовольствия, а от предчувствия. Ей хотелось потребовать, чтобы Саймон все рассказал ей. Ей хотелось крикнуть, что его отец был чудовищем, маскировавшимся под святого, и ничто никогда не позволит ей забыть об этом.
Но Лиллиан не могла так поступить. Слишком сильный напор, от которого человек может замкнуться. Даже легкий намек на истинные намерения может все разрушить, и теперь, когда она так близка к возмездию, которого требовал отец, и заслуживала мать, как можно отступить? Даже если ей этого очень хочется?
— И что же ты обнаружил?
У Лиллиан вдруг пересохло в горле.
— В основном все это связано с его политической позицией, — пожал плечами Саймон, бросив рассеянный взгляд на бумаги.
У Лиллиан упало сердце. Она нисколько не сомневалась, что отец Саймона отличался двуличностью в своей политической карьере, но эти секреты ее не волновали. Нет, ей надо было узнать нечто порочное, личное и разрушительное. То, что никто не сможет оправдать или объяснить. Она должна перекрыть поток слов восхищения в адрес Роджера Крэторна и заменить их шепотом о скандале и пороке.
Ей нельзя сдаваться. Если есть один секрет, значит, есть и другие. Она чувствовала это так же отчетливо, как стук собственного сердца в груди.
— Может быть, я могу помочь, Саймон? — тихо сказала Лиллиан.
— Думаю, можешь, — прошептал он, покачав головой, словно пытался избавиться от тревоги. — Я хочу, чтобы ты помогла.
— Тогда скажи мне, что делать. — Лиллиан не смогла скрыть свое нетерпение. — Я сделаю все, что нужно.
Саймон закрыл глаза, издав низкий стон, который, казалось, заполнил пространство между ними и заставил комнату сжаться. Лиллиан поняла, что задержала дыхание, ожидая, когда он откроет глаза.
— Мне нужно еще несколько часов, чтобы поработать здесь, а потом, я уверен, мне захочется сбежать. — Саймон не сводил глаз с Лиллиан. — Мне нужно будет увидеть тебя. Я хочу поговорить с тобой о чем-то очень важном.
Когда до Лиллиан дошел смысл сказанного, она с трудом сглотнула. Человек, который ищет себе невесту, мог предложить обсудить только одну тему. Но неужели это правда? Неужели этот человек, герцог, который может заполучить в жены кого угодно, действительно хочет ее? Женщину с семейными проблемами в прошлом, без денег, — женщину, которую многие в его окружении станут открыто презирать?
— Лиллиан? — прошептал Саймон. — Ты слышишь меня? Ты встретишься со мной?
Она должна была сказать «нет». Она должна была сказать, что ничего обсуждать с ним не хочет, потому что они не могут быть вместе. Это невозможно по очень многим причинам, их даже трудно сосчитать.
— Да, — кивнула Лиллиан. — Я встречусь с тобой. Где?
— За конюшнями. Мы можем вместе прогуляться к озеру. Через два часа.
Лиллиан опять кивнула и повернулась к выходу. Если она не уйдет, то скажет или сделает что- нибудь, что потом никогда не исправишь. Например, признается, что она лгунья. Или станет просить его поговорить с ней сейчас.
— Я буду там, — прошептала она и вышла.
Глава 11
Саймон переминался с ноги на ногу, беспокойно глядя на извивающуюся тропинку, которая вела к главному дому. В любой момент на холме могла появиться Лиллиан, и они снова будут вместе.
От этой мысли по телу пробежала приятная дрожь, и он снова вспомнил о страстном свидании в кабинете сегодня утром. Он едва не уложил ее на пол и не овладел ею прямо там. Еще мгновение, и он бы сделал это, и все его благие намерения относиться к ней как к леди были бы перечеркнуты.
Он никогда прежде не испытывал такого страстного желания к женщине. Такой потребности в ней, которая, кажется, превосходила физическое желание; он сгорал от нетерпения прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус. В тот момент он понял, что должен овладеть ею. Одновременно с этим он решил просить ее руки. Будущее — последствия этого шага и все остальное— его уже не волновало. Как только она скажет «да», он сможет заявить о своих правах на нее и удовлетворить желание, которое, казалось, уже проникло в его кровь. Между ними существовало такое мощное влечение, его так тянуло к ней, что Саймон был уверен: у них сложится крепкий союз, даже если не будет любви.
Конечно, это будет немного хуже, чем любой другой сосватанный брак, воспеваемый светским обществом, но по крайней мере это будет его выбор, его замысел.
