Когда Лауре исполнилось шесть, кто-то подарил ей на Рождество «Алису в Стране чудес».
– Я не могу это читать, – пожаловалась она Френсису, когда он пришел к ним на обед со своим отцом. – Слова здесь такие длинные.
– Ну, давай, я тебе почитаю, – сразу предложил он.
Одна из тетушек заметила, что Френсис очень добр к Лауре.
– Да, он любит детей, – заметил его отец, – а ваша Лаура – такой милый ребенок.
– Да, все нам завидуют, – она такая послушная. А ведь многие мучаются со своими детьми.
Лаура всегда вспоминала «Алису в Стране чудес», – серый переплет, картинку, где у Алисы развеваются распущенные волосы, палец Френсиса, остановившийся на этой странице.
– Ты похожа на нее, – сказал он, глядя на изображение светловолосой Алисы.
Спустя годы, она помнила каждую книжку, связанную с Френсисом: «Тайный сад», который он подарил Лауре, когда ей исполнилось восемь лет, и «Остров сокровищ», который вызывал в памяти Лауры рассказы Френсиса о его путешествии на чудесный остров в Карибском море. Он показывал Лауре снятые им и друзьями фотографии этого острова, куда они приплыли на яхте, – острова, лежащего в синих водах словно спящий зеленый кит.
– Когда-нибудь и ты посетишь такие сказочные места, – говорил он Лауре. – Мир удивителен, и ты должна увидеть его пока ты молода. Он прекрасен, трудно поверить, пока не увидишь, как он прекрасен, Лаура.
Он давал ей книги, и они вместе восхищались ими или спорили о них. Он подарил ей фотоаппарат и так хорошо научил ее снимать, что она получила приз за снимок листьев магнолии под дождем.
По вечерам, когда он посещал их дом вместе с отцом, она играла им на пианино и радовалась, когда ее хвалили.
Но в то же время она понимала, что все, кроме Френсиса, ее перехваливают. – Мои тети думают, что я буду давать блестящие концерты, ездить по всему свету. Это меня удручает. Если б мне суждено было прославиться, я бы уже блистала. Мне двенадцать, уже поздно.
– У тебя талант, и ты должна быть счастлива этим. Зачем тебе быть знаменитой? – мягко говорил он, и его низкий голос звучал как пианино в нижнем регистре, когда она касалась рукой этих клавиш. Этот голос ласкал душу Лауры…
– Ты умница, Лаура. Это замечательно, что ты так ясно видишь самое себя.
– А как ты видишь самого себя? – с любопытством спросила она.
– Я? Способный студент, который стремится стать доктором, как его отец. И ничего более.
– Нет, ты себя не знаешь, – покачала головой Лаура. – Ты будешь великим.
– Бог ты мой, конечно же, нет. Никогда, – засмеялся он.
– Да! Все так считают.
– Кто это – все?
– Мои тети говорят, что все так считают.
– Ну что ж, – снова засмеялся он, – я постараюсь, насколько это в моих силах.
Иногда Лаура слышала разговоры теток в гостиной, – они как-то обо всем разузнавали.
– Терапия, – говорили они. – Специализация по редким болезням. Может быть, тропическим? Не знаю.
– Его отец сказал, что он подписал контракт на три года в Бостоне.
– Помяни мои слова, он потом сюда не вернется. Останется работать в Нью-Йорке или в Бостоне.
– Да, наверное, ты права. Он и летом сюда не приедет. Нет времени, так сказал мистер Элкот.
– К разочарованию мисс Бэйкер. Будь уверена, она имела на него виды. Он заглядывался на нее все три года, что приезжал домой на каникулы.
– Да-а… Из них вышла бы красивая пара. У этой девушки потрясающая внешность, не правда ли?
– Он ухаживал за ней без серьезных намерений. Его отец говорит, что он не намерен жениться, пока не окончит интернатуру.
– Ну, так она его не дождется. Ей двадцать шесть, до тридцати девушки не ждут.
– Поживем – увидим.
«Пусть лучше и не ждет, – подумала про себя Лаура, и фыркнула: – «Потрясающая внешность!» С ее-то дурацкой постоянной улыбкой, – посмотришь на нее, зубы заноют! Неужели она понравилась Френсису?»
Из пачки моментальных групповых снимков, сделанных на праздновании 4-го июля, Лаура вырезала лицо Френсиса и поместила фотографию в золотой медальон, в котором раньше были фотографии теток. Она носила медальон не снимая, чтобы Лилиан и Сесилия не узнали о ее тайне. Конечно, они только посмеялись бы, но она этого не хотела.
И без того она однажды услышала доносящийся с кухни разговор:
– Наша малышка, кажется, влюбилась во Френсиса, – сказала кухарка.
– Почему бы и нет? – заметила Лилиан. – Она сменит еще много увлечений. И он такой красавец, что может увлечь любую женщину, от восьми до восьмидесяти лет.
– Даже сам того не желая, – рассмеялась кухарка.
«Как они могут? – всей душой возмутилась Лаура. – Они обесценивают любовь. Думают, что можно увлечься одним мальчиком в марте, потом другим – в апреле, третьим – в мае. Увлечение!»
Она раскрыла медальон с портретом Френсиса, и ей показалось, что он смотрит на нее с любовью. Но ей только двенадцать. Вот если б она была старше!
Однажды он неожиданно приехал из Бостона на уик-энд. Она кинулась к нему и обвила руками за шею; она всегда так делала, а он брал ее на руки и подбрасывал. Но она уже слишком выросла. Он разжал ее руки и поцеловал в лоб:
– Как поживаешь, Принцесса?
– Ты уже слишком большая, чтобы обнимать Френсиса, – недовольным тоном сказала тетя Лилиан. – Ты уже не ребенок, Лаура.
Она почувствовала себя униженной и промолчала. Ведь тетя имеет в виду, что у нее выросли грудки. И он почувствовал их, когда она прижималась к нему.
– Она высокая для своего возраста, но в общем-то она еще дитя, – умиротворяюще вмешалась Сесилия.
А потом Лаура услышала разговор теток за кофе.
– Мне кажется, ты все преувеличиваешь, Лилиан.
– А ты, боюсь, ничего не видишь, Сесилия.
Лилиан была умнее и прозорливее, Сесилия – склонна к иллюзиям и романтична. Лаура поняла, что ей надо остерегаться.
Наконец ей минуло пятнадцать. Казалось, с тех пор, как она была пылким импульсивным подростком, прошло не три года, а три десятилетия. Она вела себя спокойно, выдержанно. Выросла, стала высокой стройной девушкой, мягкие волосы остались белокурыми. Благодаря теткам она умела одеваться – просто, но с изысканным вкусом. Она носила ожерелье из золотых звеньев, кольцо с рубином, доставшееся ей от матери, и мужские наручные часы своего отца, присланные из Кореи. За корсажем платья скрывался золотой медальон с портретом Френсиса, хотя он не приезжал уже два года.
В этом году было много вечеринок; Лауру приглашали всюду, и она имела успех, за ней ухаживали больше, чем за другими девушками. Лауру это удивляло, – она не видела в себе ничего необыкновенного, кроме умения играть на фортепьяно.
Одетая в красное бархатное платье, она ждала звонка, чтобы поехать в загородный клуб, где должны были состояться танцы. Вдруг раздался звонок в дверь и вошел Френсис.
– Вы всегда являетесь неожиданно, – сказала она ему со своей новой спокойной улыбкой.
– Да, неожиданно мне понадобилось приехать, но ты куда-то собралась, Лаура, я не хочу тебя задерживать.
Ее сердце забилось неистово, но она ответила спокойно:
– Да, я собираюсь на танцы, но у меня есть еще полчаса.
