зафиксированы случаи проявления фашизма немецкого типа. Причём среди выходцев из бывшего СССР. Именно поэтому то ли пойдёт на контакт, то ли нет. И с остальными то же самое. Слишком много всяких мразей поразводилось в той России, — я прервался, чтобы сделать глоток воды. В горле пересохло от злости, на своих земляков. Забыть всё, что понатворили эти нелюди в чёрной и мышастой форме, и вскидывать руки в их приветствии?! Мрази! С трудом уняв вскипевшую злость на поклонников рейха, продолжил. — Выходцы из Средней Азии. Тоже пятьдесят на пятьдесят. Та же история что с украинцами или россиянами. Сложнее всего с выходцами с Кавказа. Насколько я помню, чеченцев Гитлер назвал арийцами Кавказа. Были сформированы части СС, да и в нашем тылу чеченцы хорошо 'резвились'. Одних дезертиров и уклонистов сколько! В случае с ними зависит от того, на чьей стороне воевал их предок. Если на нашей, то контакта не будет! У их тейповой, клановой структуры общества есть большой плюс – уважение старших, патриархов рода. Не поверю, что внук или правнук пойдёт служить тем, с кем боролся их предок, без одобрения патриарха. А такое одобрение он навряд ли получит. А вот при другом варианте, вполне вероятно и худшее развитие событий. Та же ситуация и с другими кавказскими республиками. Единственное, больше шансов не пойти на сговор с немцами, в случае с осетинами. Мне так кажется, — я, забывшись, развёл руками и замолчал.
— А что думаете вы, Александр Николаевич? — Берия обратился к Мартынову. — Какое у вас сложилось мнение?
Мартынов почти мгновенно ответил. Видимо он, хорошо зная наркома, заранее сформулировал свой ответ.
— В целом, я согласен с предположениями Стасова. Но меня смущает один момент. Почему мы сразу отбрасываем версию о том, что это не просто бандиты, а государство? Вернее не само государство, а какая-то из его структур, коррумпированных структур. Судя по информации, полученной от Стасова и Максимова такое вполне возможно, хоть и маловероятно. Даже разношёрстное оружие ложится в эту версию, как и в чисто бандитскую. Повторюсь, что это маловероятно, но вполне возможно. И мы не имеем права упускать из виду этот вариант.
— Вы правы, Александр Николаевич. Не имеем права. — Берия снова переключился на меня. — А как вы считаете поступило бы правительство России, получи оно доступ в наш мир? Меня интересуют именно ваши предположения, ощущения. Не торопитесь с ответом. Подумайте…
А действительно, как бы поступил Медведев (или всё же Путин?) получи они доступ в этот мир? То, что перебздёхнули бы капитально, это точно! А вот как бы действовали?
— Не знаю, Лаврентий Павлович. Сами понимаете, я в кругах тамошних чиновников не вращался, разве что, с низовыми, городского, районного уровня. Но думаю, что очень сильно бы испугались. А в страхе, наворотить можно ого-го сколько! И мне кажется, что мог наступить раскол в их рядах. Между чиновниками и силовиками. Не на самом верхнем уровне, а немного пониже. Особенно это коснулось бы армии. Несмотря на всё дерьмо, вылитое на советскую власть и войну, большая часть армии пошла бы на максимально возможный контакт с нашим миром. Естественно в том случае, если бы информация прошла вниз. А она бы прошла обязательно! При том уровне коррупции и бардака, существующем в той России, иначе невозможно. Гораздо опасней, если такая информация попала бы к штатовцам. Вот тут возможно всё, что угодно! Вплоть до прямого вмешательства и применения ядерного оружия.
— Что ж, хорошо, — Берия обратился к Меркулову. — Что скажешь, Всеволод Николаевич?
— В целом, совпадает с выводами, сделанными аналитической группой, Лаврентий Павлович. — Меркулов заглянул в папку, лежащую перед ним. — Немного поверхностно, но, по сути верно.
— Хорошо. Стасов. Вы можете быть свободны. Работайте дальше.
Вернувшись от наркома, я достал стопку очередных бумаг, но приступить к работе не мог. Слишком много всего крутилось в голове. То, что наши попытаются перехватить налётчиков, было ясно с самого начала. А вот то, что перехватом не ограничатся, до меня дошло только теперь. Может я и вправду банальный дурень? Ведь и ежу понятно, что Сталин попытается захватить прибор или аппарат, открывающий дверь в другой мир. Ведь это такие перспективы открывает для него, что страшно становится! Одни послевоенные архивы чего стоят, в плане воздействия на мировую политику! Пусть мир другой, пусть война идёт по другому сценарию. Но люди-то, в основном, те же! Логика развития та же самая. А доступ ко всем технологиям того мира? Сколько сэкономит сил, средств, времени! Убережёт от тупиковых вариантов в науке и технике, да море всяческих плюсов! Только вот хочу ли я, чтобы у Сталина появился доступ в мой бывший мир? Теперь не знаю… Я уже почти два года здесь, всякого насмотрелся, многое узнал и понял одно. Если Сталин не изменит политику партии и законы, будет страшноватое будущее. Не по Троцкому, конечно, но страшноватое. Как бы там ни было, я и сам являюсь сотрудником 'аппарата подавления'. И 'девственности' лишился в тот момент, когда сообщил о Хрущёве. Ведь реально понимал, что вместе с ним уберут ещё кучу людей, но считал – так будет правильно. Да и теперь считаю, что правильно поступил. Но что будет дальше? И как оно будет? Кое-что конечно меняется, и меняется в лучшую сторону. Но как же медленно! Последнее время, по управлению, ходят слухи о нескольких новых законах, готовящихся к опубликованию. По одному, напрямую касающемуся нас, будет запрещено рассматривать анонимные доносы граждан. И если по итогам проверки выяснится, что заявитель целенаправленно пытался оклеветать кого-то, то я клеветнику не завидую! Да и про ответственность следственных органов тоже закон принимается серьёзный. Если правдивы слухи, то некоторые деятели сто раз подумают, прежде чем дело шить. Ведь в случае выяснения такого факта, ему грозит срок, соответствующий статье, по которой он 'шил' дело. А это весомый стимул работать честно! Ещё, очень глухо, поговаривают о чём-то вроде НЭПа или чего-то подобного. Но, как-то неуверенно и совсем без подробностей. Может и зря переживаю? Поживём – увидим. Наконец, сосредоточившись на работе, я выкинул все мысли о прошедшем совещании. Особенно интересной информации в изучаемых документах не было. Так, всякая ерунда. Но именно работа с подобными документами очень помогла лучше понять это время и людей, живущих вокруг меня. Даже моих коллег по службе. Несмотря на всю 'продвинутость', даже мои 'молодые' оставались людьми этого времени. Иногда, вспоминая себя того, давнишнего, я улыбался – насколько наивен я был, просто уму ни постижимо! Читая книги, в том числе и о 'попаданцах', я, представляя себя в этом времени, считал, что нет никаких сложностей влиться в эту жизнь. Ага, счаз! До сих пор мне, иногда, 'аукаются' словечки и выражения из того времени, постоянные англицизмы, совсем не принятые в нынешнем обществе. До сих пор остаюсь 'белой вороной'. Пару раз сам слышал слухи о себе, от людей, бывших 'не в теме'. Чаще всего звучала версия, что сын какого-то нашего резидента в англоязычных странах, которого лично знал и ценил Лаврентий Павлович. И именно поэтому я часто общаюсь с руководством и занимаю неплохую должность с хорошим званием. В принципе – не самый плохой вариант легенды. Кадровики-то хрен что и кому скажут! Но вообще, эти разговоры, гм, сильно напоминали слухи, ходившие в разных НИИ, а потом и 'охфисах' из моего прошлого. Времена идут, обстановка меняется, а люди – люди всё те же. Ну вот. Опять не о работе думаю, а о всякой ерунде. Нет. Нужно собраться, а то и так, не особенно хорошим примером являюсь для 'молодых'! Только вчитался в очередной 'шедевр эпистолярно-стукаческого жанра', как зазвонил телефон.
— Старший лейтенант Стасов? Это капитан государственной безопасности Смирнов, секретарь комсомольской организации. Завтра, в 10–00, в актовом зале наркомата состоится закрытое комсомольское собрание. Очень не рекомендую вам пропустить и его, как вы неоднократно поступали. В повестке дня, в числе прочих, стоит и ваш ПЕРСОНАЛЬНЫЙ вопрос, — он так выделил своим, хорошо поставленным, баритоном 'персональный', что я как наяву увидел огромный плакат, на котором оно написано. — Всего хорошего и, до завтра, товарищ старший лейтенант.
Положив трубку, я в задумчивости уставился на аппарат. Чёрт. Этот-то какого хрена лезет? Ему же объясняли, куда можно своё рыльце пихать, а куда нельзя? Подумав про рыльце, непроизвольно хмыкнул. Воистину, у этого Сидорова, рыльце! Лоснящаяся, улыбчивая физиономия, так и говорящая о любви ко всему миру и, в особенности, к той части, которая называется кулинарным искусством. Да ну его на хрен, этого колобка! Пойду к Мартынову, пусть решит этот вопрос.
Командир уже был на месте и в хорошем настроении.
— Заходи, заходи! Хороший расклад дал, Лаврентий Павлович очень доволен был. С чем пришёл?
— Да вот, Александр Николаевич, такое дело, — и рассказал о неожиданном звонке. На моё удивление, к звонку Смирнова он отнёсся очень серьёзно. Это стало ясно по ставшему серьёзным лицу Мартынова и по тому, как долго он обдумывал моё сообщение.
