дыма машина с парнями.
В себя прийти удалось только выкурив четвёртую или пятую папиросу. Вздохнув и дав себе слово принести в кабинет коньяка, я продолжил изучение документов. Среди них даже оказались протоколы эксгумации тел сотрудников НКВД, похороненных мной на поляне. Что меня особенно поразило, так это даты некоторых документов, на которые делались ссылки в отчётах экспертов. Некоторые были обозначены мартом сорок второго! Получается, что ещё тогда были озадачены люди, найдено место, вскрыта могила и доставлены в Москву некоторые тела! Осознав всё, я немного подвис – уж чего-чего, а ТАКОГО я не ожидал! Работа сотрудников уже ставшего родным ведомства, вновь заставила чувствовать свою неполноценность. Как ни крути, а несмотря ни на какие погоны, должности и уже приобретённый опыт, в сравнении с многими коллегами я остаюсь всё тем же 'чайником', как и в первые дни службы.
Углубившись в изучение документов, я с особым интересом прочитал результаты эксгумации ровенских чекистов, судя по штампам, добавленные в дело совсем недавно. Эксперты обнаружили интересную особенность – у всех похороненных мною сотрудников, они выявили разрушение и изменение тканей внутренних органов, вызванное воздействием высокой температуры, причём внешние ткани термическому воздействию не подвергались. Интересно, интересно. Их что, дружно в микроволновку засунули? Или… при моём появлении в этом мире возникло, или, так сказать, проникло какое-то излучение, подействовавшее на тех людей? А госпиталь, где 'проявился' Максимов проверяли? Быстро пролистав дело, просмотрел всё, что касалось Максимова.
Опаньки! Ну как же так, а?! Лоханулись спецы! Лоханулись!
Через десять минут я уже входил в кабинет Мартынова и не обращая внимания на недовольное лицо генерала заявил:
— Я на минутку, только уточнить! Товарищ генерал, а госпиталь, где Максимова нашли проверяли? Вернее, умерших в период «проявления» Максимова, сверяли с «Ровенским эпизодом»? А польские архивы на предмет странной гибели людей в июне, перед началом войны проверяет кто-нибудь? По имеющимся у меня материалам я этого не вижу, — с удовольствием увидев. как меняется лицо генерала, и чувствуя какую-то мальчишескую радость от того, что утёр нос профессионалам я закончил. — Ну я пойду дальше с делом работать, Александр Николаевич?
— Да, товарищ народный комиссар… Нет, товарищ народный комиссар… Так точно, товарищ народный комиссар… Но… Есть, товарищ народный комиссар…
Нежно, словно сапёр укладывающий капризную мину, положив телефонную трубку на аппарат, бледный мужчина с погонами полковника мешком упал на стул, стоящий у стола. Хозяин кабинета, носящий такие же погоны понимающе покачал головой и вынул из глубины стола бутылку коньяка со стаканом. Молча набулькал половину и пододвинул к полковнику, лицо которого постепенно покидала бледность.
— Выпей, Лёва, тебе сейчас именно это нужно. Поверь!
Влодзимерский, не глядя, взял стакан, залпом выпил и, через мгновение передёрнувшись, недоумённо уставился на него, словно только сейчас поняв, чтo у него в руках.
— Я же говорил, поможет! Лучшее средство прийти в себя!
— Что это за… — Лев Емельянович замялся, подбирая слова, затрудняясь сходу точно описать свои ощущения.
— Настоечка, Лёва! Тут и орешки кедровые, и кора какая-то, и травки разные. Вкус может и не очень, зато полезная, зараза! — он покрутил головой прикрыв глаза, словно подчёркивая этим правдивость своих слов. — Коньяк он так, для блезиру, водка – для души, а это… это, брат, для всего организма польза! Помолчав, он резко стал серьёзным.
— Что Лаврентий Павлович? В гневе?
— Не то слово! — Влодзимерский досадливо дёрнул уголком рта. — Ткнул меня как кутёнка неразумного! В мою же работу ткнул! Выговор мне, Дима. Вот так-то!
— Объяснить можешь, или…
— Могу, Дима, могу… Всё с этим нашим проектом связано, мать его! Лопухнулся я! Как школяр лопухнулся! И ведь перед глазами всё было, а я не заметил, словно чёрт рукой водил да и увёл в сторонку. Не заметил я, Дима, одной 'мелочи'… И под Ровно, и в Москве, когда Максимова нашли, и здесь в лаборатории у погибших схожие повреждения были. А в Москве я вообще не проверял… Ты понимешь, ЧТО мне Сам сейчас сказал?!
— Понимаю. Ещё как понимаю, — собеседник Льва Емельяновича передёрнул плечами, словно вспомнив что-то очень неприятное. — Но ведь, как я понимаю, ничего непоправимого не произошло? Иначе…
— Правильно понимаешь, — Влодзимирский грустно усмехнулся. — Другой бы разговор был…И не здесь…
Встряхнувшись, словно дремавший пёс услышавший голос любимого хозяина, Лев Емельянович улыбнулся.
— Плесни ещё, этой твоей гадости, да пойду, поговорю с нашими гениями.
— Только не слишком строго, а то работать не смогут, — понимающе усмехнулся полковник, снова доставая бутылку. — А то знаю я тебя!
— Да ладно тебе! Я буду нежен и тактичен! — и полковники дружно хмыкнули. Нежности и тактичности за начальником Следственной части по особо важным делам НКГБ СССР не замечалось.
— Ну так что, Сергей Петрович? Что-нибудь надумали? — улыбчивый, немного полноватый парень просто излучая дружелюбие и любовь к жизни, повернулся к собеседнику, перестав разглядывать ножки симпатичной девушки проходившей мимо. — Я с вас удивляюсь просто! Вам предлагают нормальную жизнь, вместо прозябания в долбаной рашке а вы ломаетесь, что-то крутите… Что вас здесь ожидает? А? Ни черта хорошего! Или вы породнились с кем-то из высоких чиновников? Нет? Может дочь какого-то олигарха воспылала к вам любовью? Тоже нет? Или вашей матушке решили сделать бесплатную операцию? И не дёргайся, дурашка! — заметив сжавшиеся кулаки собеседника, парень жёстко усмехнулся. — Только себе хуже сделаешь…и маме с сестрёнкой. Давай, дру-жо-очек, расставим, так сказать, точки над ё… или и… В общем я разжую тебе всё, а то ты, в своём научно-патриотическом порыве видимо ещё не понял всей прелести своего положения… Девушка! Можно ещё парочку пивка тёмненького?.. Ай спасибо, красавица!
Дождавшись, пока симпатичная курносая девчонка в коротеньких шортиках, больше похожих на плавки, поставит два пластиковых стакана с пивом на стол и отойдёт, парень продолжил.
— Прелесть положения… А хорошо сказал, да? Так вот, милый мой 'вучёный'. Положение твоё – херовое! Ты уже слил достаточно, чтобы вылететь с работы и получить 'чёрную метку'. Да такую, при которой у тебя даже бутылки с трудом принимать будут. На госизмену ты не заработал, но фээсбешники тебя не то что размажут, в пюре превратят! Ведь есть за что, правда? О! Вижу – вижу, понимаешь это и сам. Но это только одна грань твоей 'прелести'. Что будет с твоей больной мамой, которая живёт только благодаря твоей зарплате? А с сестрёнкой, с этим белокурым ангелом? Нет, в принципе всё ясно: мама – умрёт, а ангел… Мы позаботимся о её трудоустройстве! В тринадцать лет, да при такой внешности клиентами она будет просто завалена! Ну-ну! Успокойся Серёжа, — парень насмешливо глянул в побелевшие от ярости глаза соседа по столу. — И не смотри такими глазами. Таких как ты я пережёвывал и выпускал естественным путём не один раз, и даже не два! Я всего лишь описываю тебе вполне реальное будущее твоих близких. Твоих единственных близких, Серёжа! Естественно, что это будущее состоится в том случае, если ты, Серёжа, будешь глуп. А вот если умён, тогда возникает совсем другая перспектива! И она более чем хороша. Сам посуди: штатовская 'гринкард' для всей семьи, либо паспорт гражданина любого государства входящего в Британское содружество; гарантированное лечение твоей мамы в одной из лучших клиник этих же стран; не бешеная, но очень приличная сумма на счету, которая позволит нормально жить и дать сестре достойное образование и, наконец, работа. Работа в лаборатории схожего профиля, на похожей должности но – заметь! – за совсем другие деньги! И какой вариант развития ты выберешь я хочу узнать
