дать место следующей порции даров Светлого Бога.
— Я даже не знаю, куда идти, — честно признался мне Фарри. Он стоял рядом, нахмурившись. — У меня есть клочок карты, в которой я зачеркиваю места, откуда меня уже прогнали. Там не осталось неиспробованного. В Трущобах мне не везет, а больше и искать-то негде.
Я не ответил, впитывая в себя Снежную Шапку. Воздух здесь был совсем не такой, как у нас в Кассин-Онге. В нем содержалось больше примесей
Ароматы перемешивались и кружили голову. Над снежным городком расползались едва видные клочки пара, а по обледенелому каналу, разделяющему нас и лавку, ползли тарахтящие тягачи да небольшие однопалубные лайары. Дорога кораблей проходила ярдах в десяти ниже оградительного парапета, которым заканчивалась обочина пешей тропы.
Не сговариваясь, мы пересекли дорожку и остановились у ограждения. Я облокотился, наблюдая за тем, как внизу по льду едут дымящие частные корабли местной знати и небольшие товаровозы. Соседний с Трущобами район назывался Торговым. Оттуда тоже шли пути в пустыню, но, как рассказал мне Фарри, здесь, в чадящей мешанине жилых домов бедного района и его отделочных корпусов, пошлины на въезд были пониже.
Так что капитаны победнее стремились попасть в Торговый район именно через Трущобы. Конечно, могучие продавцы древесины с далекого Берега, как и купцы, промышляющие поставками железного леса, пользовались караванной дорогой соседнего района. Здесь же выживали те, у кого на продажу есть сотня- другая шкур да несколько корзин рыбы.
Зимний город пожирал все.
— Может быть, пойдем на рынок? — наконец сказал я. Фарри молча топтался рядом, надвинув на глаза капюшон, и смотрел, как снег падает в ледоходный канал. Вдоль ограждения шла направляющая веревка. Сложная система узлов и развилок обеспечивала жителям Трущоб шанс добраться до дома, если начнется буря.
Сам трактир, в котором мы оказались постояльцами, выглядел довольно неплохо, и выгодно отличался от домов-сугробов, облепивших его со всех сторон. Сделанный из камня, с деревянными ставнями и крыльцом. Расточительная роскошь, приходящая в упадок. Снег с крыши давно не сбрасывали. Левый поручень, на который я некстати оперся, когда спускался с крыльца, покачивался.
Мне казалось, здесь было теплее, чем у нас в деревушке.
— На рынке народу толчется много. А работа всем нужна. Весть о Проломе разлетелась быстрее снаряда, пущенного из дальнобоя. Из всех южных деревень в город идут. И все ждут, когда зимующие капитаны начнут набирать команды, — поделился новостями Фарри.
— Я даже не знаю… Расскажи поподробнее о городе. Я никогда тут не был…
Фарри был угрюм, но возможность поговорить отогнала от него безнадегу.
— Все просто. Мы находимся в самом бедном районе Шапки. На севере земли гильдий, жилые дома, цеха, академии. Туда нам с тобой путь заказан. Хотя ты можешь попытаться, но я постараюсь держаться подальше оттуда. Шарренвейм далеко, но люди «моей» гильдии нередко путешествуют. Я бы не хотел встречаться со знакомыми. Да и с рыбаками Шапки тоже…
— А дальше? Мы же не на острове, да? — Я видел к северо-востоку возвышенность, облепленную заснеженными домами. Отсюда они казались крошечными. Невероятно, но идти туда нужно не меньше двух часов, если по хорошей погоде. А на севере так и вовсе вздымалась в небо укутанная снегом гора.
— На острове лишь район знати и часть центрального. А тут — припай, но и сюда Темный Бог вряд ли доберется. В самой горе расположен рабочий район… — Фарри продолжал вещать, и голос его становился увереннее. — Там можно попытать счастья, но для этого нужно пересечь Торговый квартал, а туда без знака торговца или специальных проходных отметок никак не пробраться. Только если тайком. Конечно, лазы везде есть, но если вдруг увидит стража — легко не отделаемся… Так что нам суждено крутиться либо в Трущобах, либо идти в район Гильдий. Сам понимаешь, выбор невелик. Хотя тебе-то чего мучиться — иди к гильдейцам, ты чист. Найдешь работку подмастерья. Платить, конечно, будут мало, но пока мы живем с Эльмом…
Он замолчал.
В последние дни силач все чаще возвращался в номер пьяный, а один раз приволок с собой развязную женщину и выставил нас за порог, наказав сидеть внизу, в зале. В тот вечер Лайлы не было, и потому мы просто торчали в углу, наблюдали за постояльцами и пытались угадать, кто и чем занимается. Потому что наслаждаться игрой угрюмых бардеров без голоса той девушки мне не удавалось…
Она никак не шла у меня из головы.
— Пока мы живем с Эльмом, у нас есть хотя бы кров и пара кусков волчатины или бродунины на ужин, — закончил он наконец. — Или оленины, если повезет.
Мимо по каналу ледоходов прокатился кораблик. Я увидел сквозь стекло кабины молодую и богато одетую женщину. На миг ее взгляд коснулся меня, и в нем не было ничего, кроме смертной скуки. Те места, откуда она ехала и куда направлялась, — не вызывали в ней никакого интереса. Гораздо любопытнее были чувства ее спутника, сидевшего за штурвалом.
Женщина стояла позади него, чуть отстранившись, а тот злился на нее и очень хотел добраться до дома, чтобы…
Я покраснел, почувствовав, что он думает о своей спутнице. Для подростка это непростое понимание, что иногда акт так называемой любви оказывается завуалированной местью.
— Явно знатные, — заметил мой интерес Фарри, и его губы скривились в печальной улыбке. — Хорошо им, наверное, живется.
— Не думаю… — Я не хотел рассказывать про свой дар.
— Поверь мне, хорошо. Когда-то давно… — Он умолк. Меня никак не укололо это «давно» из уст пятнадцатилетнего мальчишки.
— Куда пойдем?
— Предлагаю по трактирам — я обошел с пяток, но есть ведь и еще. Снег убирать, дерьмо носить. Должна ж найтись хоть какая-то работенка, а? А если повезет, сможем и комнату получить. Потом выкупим твой компас…
Фарри больше не держался за Эльма. Их дружба зачахла после нашего спасения из поселка рыбаков. Может быть, виной тому случившаяся с силачом перемена. Сейчас я понимаю, какую же травму он, человек, единственный талант которого — мощь рук и тела, получил после схватки с ледовой гончей. Но вряд ли это оправдывало такие изменения.
Позавчера Эльм, пьяный, ударил Фарри за то, что тот попросил так не напиваться. Едва держащийся на ногах мужчина отбросил мальчика в сторону, прижал его здоровой рукой к стене, а затем сунул к носу воспаленный обрубок.
— Это сделал твой собачий дружок. А выходит, и ты. Что хочу — то и делаю. Хватит, вы уже наделали делов. Я с вами вожусь только потому, что у меня перед вами собачий долг. Но как только вы выплатите мне ваш… Я буду рад сказать вам: прощайте, собачьи выродки!
Потом он посмотрел на меня, скривился от ярости:
— Ищи деньги за компас, малец. Остальное меня мало волнует. Не успеешь — я попытаюсь его продать. Может быть, мне перепадет билетец в соседний район. Как тебе такой расклад, собачья дрянь? А?
Я тяжело вздохнул, вспоминая ту беседу. Зарабатывал Эльм неплохо для вышибалы, но половину спускал на выпивку. Я и не знал, что он сторонник столь пагубной привычки, но Фарри рассказывал, что и в цирке пару раз у Эльма были неприятности из-за его страсти к шаркунке и белой водке.
— Идем. Работа сама к нам не придет, — бодро сказал Фарри, и мы зашагали по дорожке вдоль парапета. Я никак не мог оторваться от корабельных рвов. То тут, то там через канал были перекинуты обледеневшие мостки. Так, чтобы мачты грузовозов не достали их и не сорвали с места.
Мне так хотелось прокатиться на корабле по каналу. Когда слева и справа от тебя ледяные стены, а
