прочного корпуса лодка делилась на четыре секции. В кормовой части находились двигатели, электрооборудование, компрессор и торпедные аппараты. Благодаря двум мощным дизелям лодка была способна развивать на поверхности скорость до 19 узлов. Два электромотора позволяли субмарине двигаться под водой — один час с максимальной скоростью в девять узлов или три дня с крейсерской — в два узла. Батареи должны были перезаряжаться каждые 24 часа, что возможно только в надводном положении, поскольку подзарядка производилась генераторами, работавшими от дизельных двигателей. Идеальный вариант — совершить весь дальний переход под водой — был неосуществим.
Между секцией с дизелями и серединой лодки располагались крохотный камбуз, туалет, кубрик унтер-офицеров, а под палубой — часть пятидесятитонного комплекта аккумуляторных батарей. В центральной секции лодки помещались ее сердце и мозг — центральный пост. Он был оборудован трубами, клапанами, проводами, измерительными приборами, переключателями, счетчиками, контрольно- регулирующим механизмом и гирокомпасом. Оборудование поста включало также насосы, нижний перископ, магнитный компас, шкаф для хранения навигационных карт, столик, электропривод для контроля за вертикальным и горизонтальным рулями.
В следующей секции размещались радиорубка, рубка акустика, нижняя торпедная установка с четырьмя торпедными аппаратами, а также матросский кубрик, кают-компания для офицеров и мичманов, небольшая каюта капитана, туалет и опять же под палубой — вторая часть аккумуляторного комплекта. Три секции были разделены на семь водонепроницаемых отсеков, каждый из которых имел дверь, способную выдерживать давление воды на глубине сто двадцать метров.
В четвертой секции, самой маленькой, находились перископ, счетно-решающий механизм для торпедных аппаратов и штурвал. Цистерны для балласта размещались по всей лодке. Запасы топлива и пресной воды хранились в цистернах, спрятанных в особых полостях между легким и прочным корпусами.
Капитан уверенно продвигался вперед, ловко избегая столкновения с возникающими на пути преградами. Доктор Гримм старательно повторял маневры капитана и начал вдруг ощущать себя зверьком, попавшим в пищевод стального ископаемого зверя. Казалось, переборки медленно смыкаются вокруг добычи и вот-вот начнут давить ее, ломая кости беспомощной жертвы. Наконец, они добрались до центрального отсека, где три офицера в пилотках ждали капитана. На борту лодки фуражку имел право носить только командир — и никто больше.
Посреди отсека стоял маленький штурманский стол. Под потолком переплетались трубы, шланги, провода, повсюду торчали разные рычаги и ручки. Мерцали датчики и циферблаты, перемигивались бесчисленные ряды контрольных лампочек. Оборудованием было забито все вокруг.
Капитан Райф представил офицеров, и на этом официальная часть закончилась. Пассажиру показали каюту капитана, предоставленную в его распоряжение, но он отказался от почетного предложения, сославшись на то, что главное условие успеха — привычный распорядок на лодке. После этого доктора Гримма проводили в торпедный отсек, уже вполне обжитый двумя бранденбуржцами.
Десантники спокойно лежали на спальных мешках в ожидании командира. Они резво вскочили на ноги, увидев доктора Эрика. Вместо приветствия он спросил:
— Готовы?
— Всегда готовы, господин командир, — флегматично ответил за двоих сапер.
— Превосходно. — Гримм обернулся к капитану подлодки. — Можете приступать к выполнению задачи, капитан Райф.
Капитан-лейтенант молча козырнул и отправился в центральный отсек.
Последняя перекличка, несколько рубленых команд — и швартовы были сняты с кнехтов, а сходни убраны на пирс.
Подводников не провожали. Не было оркестра, не было девушек с букетами цветов. Отплытие проходило без обычно принятых церемоний. В море выходили тайком, чтобы об этом не узнала вражеская агентура. Не стоило привлекать к себе лишнего внимания. Разведка противника времени не теряла: за подводниками следили повсюду — в городе, в ремонтных мастерских, в кафе и в публичных домах. Шпионов отлавливали, но им на смену неизбежно приходили другие.
По старому обычаю, подводники выбросили за борт разную мелочевку из личных вещей. В темную воду полетели письма, книги, пара старых носков. Акустик зашвырнул дальше всех зубную щетку и бритвенный набор, который случайно прихватил с собой, собираясь перед походом. Брать с собой на борт бритвенные принадлежности запрещалось. Усы и бороды останутся нетронутыми все время плавания: запас воды на лодке ограничен.
«U-347» отчалила задним ходом в полной тишине: лодки серии «U» были оснащены бесшумными электромоторами подкрадывания. Субмарина отошла от пирса, а затем постепенно стала увеличивать скорость. В сотне метров от причала старпом развернул лодку на сто восемьдесят градусов. Старший помощник приказал запустить дизельную установку, и субмарина направилась через канал в открытое море. Корпус лодки подрагивал; сдвоенные винты взбивали за кормой пенящиеся водовороты. Низкий берег вскоре превратился в темную линию, а потом и вовсе исчез.
Капитан вызвал на мостик вахтенную смену. Лодка шла курсом на юго-запад. В ее правый борт били короткие крепкие волны, ограждение рубки окутывала водяная пыль. Отдав последние указания, Райф скользнул в люк и спустился по вертикальной лестнице в вытянутую, узкую полость лодки. Внутри царило спокойствие. Дизели размеренно работали. Шли первые сутки похода. Теперь вместо солнца придется довольствоваться тусклым светом ламп дежурного освещения и ночными звездами. Это в лучшем случае, а о худшем капитан-лейтенант думать не хотел.
Послышалось шипение воздуха, выходившего из цистерн, пол под ногами дрогнул, накренился, и лодка начала погружаться. Невидимые волны сомкнулись над рубкой.
Райф вскрыл запечатанный конверт. Субмарине было предписано двигаться через всю Атлантику к побережью Бразилии, туда, где полноводная Амазонка впадает в океан. К предписанию прилагались схемы минных полей — своих и чужих. На отдельном листке был обозначен район встречи с «дойной коровой»: длительный морской переход должен был истощить запасы топлива и пресной воды, и дозаправка предполагалась в открытом море с танкера, замаскированного под каботажное судно нейтральной страны. Прилагался световой код и отзыв для опознания. Особо рекомендовано избегать встречи с кораблями противника, не вступать в бой и держаться подальше от судоходных трасс. По прибытии к устью Амазонки следовало ждать указаний от руководителя экспедиции, предъявившего конверт.
В Бразилию! Из рубки акустика донеслось громкое индейское «улюлю». Командир нахмурился, но от замечания воздержался: бодрость экипажа гораздо предпочтительнее уныния, разъедающего души быстрее, чем кислота съедает металл.
«U-347» легла на курс и больше не сворачивала с него, двигаясь ночью с максимальной скоростью. Днем лодка уходила на глубину и шла гораздо медленнее. Курс, проложенный в штабных кабинетах, был слишком сложным, но капитан Райф придерживался его неукоснительно. Этот курс лежал вдали от оживленных транспортных маршрутов. Там, где шли караваны, было слишком жарко: охотники нападали на конвои, авиация бомбила охотников, боевые корабли и транспорты шли ко дну, а карты минных полей менялись с неимоверной скоростью. Моряки называли судоходную часть Атлантики «долиной смерти», а субмарина не имела права на риск.
Неприятности начались через две недели. Утром солнечный свет загнал лодку под воду, и они двигались на тридцатиметровой глубине, ощупывая морское пространство локатором и ориентируясь на слух. Ничто не предвещало нежелательных встреч в этом безлюдном районе Атлантики, но акустик услышал шум, который мог исходить только от корабля.
— Всплыть на перископную глубину, — скомандовал командир.
«U-347» помедлила и заскользила вверх, на заданную позицию. В рубке появился старпом и склонился над столом, на котором была расстелена карта с отметками глубин и течений. Жужжание механизма, поднимавшего перископ, заполнило тесное помещение. У капитана что-то не ладилось. Он дергал перископ за ручки вверх и вниз и нервничал. Акустик подтвердил, что приближается конвой. Через
