системы рекомендую перевести её в обычный режим. Да?/Нет?
— Нет! — поспешно ответил я. — Можешь дать мне сигналы с видеокамер?
— Даю сигналы, стажёр.
Экран разделился на полтора десятка квадратов, и я, наконец, увидел, что творится на судне. Почему-то я ожидал увидеть классических пиратов: бородатых, увешанных оружием. В действительности это оказались рослые, как на подбор, молодые парни в одинаковых скафандрах неизвестной мне модели. Оружие у них, впрочем, было: какие-то короткоствольные автоматы. Они загоняли в каюты учёных и членов экипажа. Тех, кто выражал протест, подгоняли тычками кургузых стволов. И при этом переговаривались между собой…
— Сигнал только с шестой камеры! — дал я команду Розе.
Разноголосица звуковых сигналов утихла, и оказалось, что пираты общаются по-английски, и, кажется, с американским акцентом. Что это значит?
— Роза! Найди капитана!
— Для восстановления работы коммуникаторов необходимо выйти из защищённого режима. Да?/Нет?
— Нет! Найди, где он находится, и включи сигнал с камеры!
— Даю сигнал с камеры в рубке управления.
Появилась картинка, а с ней и звук:
— … не пираты, а космические силы Северо-Восточных штатов Америки! — вещал по-русски с тяжёлым акцентом, видимо, предводитель вторженцев – седой мужчина с симпатичным, волевым лицом.
Он сидел в «моём» ложементе, развёрнутом в сторону камеры и уже без шлема. Капитан висел посреди рубки под прицелом двух автоматчиков. Ещё один, тоже без шлема, занял пилотское кресло и без устали колотил по клавишам.
«Работай, голубок, работай!» – мстительно подумал я.
— И как же вы, полковник Андерсон, объясняете неспровоцированное уничтожение катера и захват нашего мирного научного судна? Разве идёт война? — саркастически заметил мастер.
— Катер уничтожен по ошибке, капитан! — буркнул Андерсон. — Канонир не рассчитал заряд. Нужно было только обездвижить ваш катер и лишить его средств связи и наблюдения. Виновный уже наказан. Контроль над вашим судном взят во исполнение приказа командования. А я приказы не обсуждаю. Но в любом случае, дискриминации в космосе должен быть положен конец, хотя бы и явочным порядком. Все нации имеют равные права на исследование и эксплуатацию всех доступных небесных тел.
— О какой дискриминации вы говорите, полковник? Это всего лишь разумная предосторожность. Неужели вы думаете, что мировое сообщество рискнёт предоставить вам космические технологии до тех пор, пока вы находитесь фактически в состоянии войны со своими ближайшими соседями: Южными штатами и Пасификом? Да и ваши отношения с Техасской республикой оставляют желать лучшего! Вы уже полвека не можете договориться с людьми, а требуете доступа на межзвёздные просторы?
— Разборки с ренегатами, это наше внутреннее дело… — начал, было, полковник, но Оганесян тут же прервал его:
— Вы можете называть их ренегатами, но это уже давно независимые государства, принятые в ООН. Чем раньше вы это поймёте…
Но теперь Кэпа прервал полковник:
— Наши разговоры бесперспективны, я получил приказ и выполню его, несмотря на сюсюканье вашей коррумпированной ООН. Если вы отказываетесь сотрудничать, то… — полковник перешёл на английский. — Проводите капитана в его каюту!
Стражники подхватили Кэпа под руки и, довольно уважительно, направили к люку. Однако, их командир взмахнул рукой, притормозив тем самым это движение и добавил, снова по-русски:
— Я уполномочен заявить, что правительство моей страны намерено выплатить все неустойки связанные с задержанием судна. И компенсации семьям погибших в результате несчастного случая.
Поскольку ответом на это великодушное заявление послужило только ироническое хмыканье Оганесяна, полковник сделал знак, и капитана увели. Главарь же налётчиков, именующий себя Андерсоном, повернулся к своему коллеге, продолжающему мучить клавиатуру:
— Как успехи, Самуэль?
Разговор между ними продолжился на таком странном жаргоне, что я, до сих пор считавший себя сведущим в английском, сначала растерялся. И не сразу начал разбирать эту смесь сленга и классического английского, который американцы считают своим языком. Суть диалога заключалось в том, что Самуэль, именуемый также Сэмом, посетовал на предусмотрительность нехороших, в мягком переводе, «русских», заблокировавших работу корабельного ИИ. Которому, теперь для восстановления работоспособности требовалась для начала пилотская карточка. Нет, полковник, капитанская испорчена. Старший помощник и стажёр, тоже бывшие обладателями таких карточек погибли на катере, поскольку входили в состав его экипажа. Нет, общий счёт пленных и погибших по судовой роли сходится. Проверить каюты помощника и стажёра на предмет карточек? Вы командир, распорядитесь!
Командир распорядился, рявкнув неразборчиво в свой армейский коммуникатор. Я не стал расстраиваться зрелищем предстоящего разгрома своей каюты, хотя мог включить камеру в ней. Я точно знал, что моя карточка при мне, да и Старшой со своей не расставался. Вместо этого я просканировал изображения с остальных камер и обнаружил, что учёные рассованы по своим одно-двухместным каютам, а экипаж томится в кают-компании. Все, кроме капитана, для него сделано исключение. Или его изолировали нарочно, чтобы лишить экипаж руководства.
Поскольку автоматика не работает, захватчики просто сняли внутренние ручки со всех дверей, за которыми содержатся пленные. Или, интернированные, по терминологии полковника. Связи у меня нет, коммуникаторы у всех отобрали, да они и не работают. Правда, я могу взять под контроль «ближнюю» УКВ-связь, но это в общем случае сто тысяч км. А до ближайшей цивилизации в Поясе под сотню миллионов!
Постепенно первая злость, особенно подстёгнутая предательским уничтожением катера, стала улетучиваться, и я обнаружил, что у меня, в сущности, глаза на мокром месте. Ведь эти сволочи, несмотря на оправдания, сожгли катер нарочно, чтобы было меньше возни с экипажем! Захотели бы взять их в плен, — какая проблема? — впусти людей в шлюз и на прицел! Куда они, безоружные, денутся? Я вспоминал ребят, правда, ещё полузнакомых, кроме Геннадия Михайловича, конечно, Старшого и улыбчивую Валентину Васильевну, врача. Большая редкость женщина в экипаже! Все этим потихоньку гордились, поскольку считается, что даже одна дама в мужском коллективе его облагораживает. Теперь она тоже погибла… Семь человек, я должен был стать восьмым. Повезло.
Ладно, хватит кукситься! Они у меня ещё наплачутся, что не дожгли стажёра Владимира Петрухина! Я им ещё в страшных снах являться буду!
Подзадорив себя таким образом, я снова переключился на рубку. Полковник и Сэм теперь оба сидели в пилотских ложементах и вручную запускали глюонник. Из их разговора я понял, что они собираются увести «Ландау» на свою тайную базу, которая находится тоже где-то в «Троянцах», там пересидеть ожидаемый визит патрульного судна, которое должно сюда обязательно прилететь, по факту нашей пропажи. Мы ведь успели дать радио на базу «Европа». Встречаться в открытом космосе с каким-нибудь «Мечом» им вовсе не улыбалось.
Скоро явственный разворот корпуса и появившееся небольшое ускорение показали мне, что американцы сумели разобраться с ручным управлением и следуют за своей «Фудзи». Только такие полёты и возможны без ИИ. Затем они обсудили, как будут демонтировать «открывашку» тоннелей Макарова и как взламывать Розу, для получения карты тоннелей. Их в основном интересовало только это. Наши жизни их не интересовали. Я с содроганием понял из общения захватчиков, что в финале они предполагают разбить «Ландау» о какой-нибудь астероид вместе с экипажем. А пока мы им нужны на всякий случай, как заложники.
Нет, ну какие сволочи! В школе, конечно, проходили как в тридцатых развалилось самое сильное государство на Земле – Соединённые Штаты Америки. Сейчас я, пожалуй, не готов был держать экзамен по их истории, но хорошо запомнил, что вся сила этой державы держалась на финансовых махинациях,
