- Понимаю. Дышите глубже. Около двух ночи будем в Сэмхаусе.
- А…что теперь?
- Ждать. На завтра у Ягли было назначено две встречи, на которые он не явится. В новостях должны упомянуть об этом хотя бы вскользь. Потом мы улетаем.
Я достал кпк и коротко сообщил Йоргену, что дело сделано и мы возвращаемся.
- Марс... я хотел бы продлить контракт. Вы говорили, что будете телохранителем до тех пор, пока мы не найдем укрытие вне Верданы. Но я бы хотел… продлить контракт… пока все это не закончится… так или иначе…
На самом деле, это уже давно было предрешено, оставалось лишь произнести вслух.
Я кивнул.
- По рукам.
В половине второго ночи мы достигли Сэмхауса.
Никто не спал. Роксана ждала нас, нервно расхаживая по «спальне» с вараном, а Уилл с Габудом возились около корабля, подозревая, видимо, что придется срочно стартовать. Я успокоил их, сказав, что спешки нет и вылет откладывается как минимум до завтра.
Полукс обнял дочь и что-то тихо говорил ей.
Я вышел из пещеры, прихватив с собой рюкзак, нашел удобное место недалеко от входа, где тень была погуще от нависавшей скалы и разобрал винторез, разложив узлы на брезенте. Тщательно почистив, сложил обратно в кейс.
Прилично похолодало, но после дневной жары это было только кстати. Я сидел на песке, дыша ночным воздухом и глядя на звезды.
Я был доволен тем, как все прошло. Если до сих пор наш противник мог только догадываться о моем присутствии – когда Полуксы ушли от наблюдения – то теперь он точно знал, что в дело вмешалась какая-то третья сила. Это заставит их понервничать, кто бы они ни были. И это очень хорошо, потому что, когда люди нервничают - они ошибаются. Кроме того, я теперь лучше представлял себе масштабы задуманного. Если уж кто-то взялся штамповать клоны, как того охранника в доме, это попахивает военным переворотом, не меньше.
Я услышал шаги за спиной. Роксана.
- Я помешала?
- Нет, я любовался звездами.
- Вот уж не думала, что вы такой романтик, - она мельком глянула на кейс на брезенте и села рядом со мной.
- Я ведь, кажется, даже не поблагодарила вас за...
- Не стоит благодарности. Если боль вернется, скажите.
Я не кривил душой. Никакого гуманизма с моей стороны не было. Так совпало, что мы были сейчас в одной команде. Благополучие команды зависит от каждого человека в ее составе. Приступы головной боли, не заглуши я их сейчас, в будущем могли бы начаться в самый неподходящий момент и с гораздо большей силой. Это сказалось бы на ее дееспособности и, в конечном счете, могло бы погубить нас всех.
Вслух я этого, разумеется, не сказал.
- Отец говорит, что мы останемся здесь еще какое-то время…
- До завтра. Йорген найдет для нас надежное укрытие и мы улетим.
- А что будет дальше? Вы останетесь с нами?
Я посмотрел на нее. В глазах у девчушки была нешуточная мольба. Нет, так дело не пойдет. Я отвернулся.
- Не знаю, - это была неправда. – Там видно будет.
На самом деле я знал. Прайс учил меня – учил всех нас – всегда доводить начатое до конца. Я отлично понимал, что в мое отсутствие они оба максимум через неделю будут мертвы. Ну хорошо, через месяц, но это в крайнем случае. К тому же, это ничего не меняло.
Если кто-то хочет убить тебя, убей его первым. Это всегда действует безотказно. Тебе что-то угрожает? Уничтожь источник угроз и проблема решится. Ни отец, ни дочь не смогут чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока живы те, другие, которые все это затеяли. Никакого рыцарства здесь не было, надо просто доводить начатое до конца.
Кроме того, если кто-то заигрывает с матушкой-природой, штампуя клоны налево и направо, жди беды. Громадной, вселенской, всеобщей задницы, которая в той или иной степени касается даже таких отшельников, как я. Семь лет назад, когда еще был жив Прайс с ребятами, мы накрыли и разрушили несколько таких лабораторий, в том числе и на Земле. В каждой из них самостийный господь бог считал, что знает, каким должен быть этот мир. И переделывал его под себя, выращивая солдат, как помидорные грядки, прямо в соседней комнате.
- Роксана, ваш отец уже, наверное, сказал вам, что есть шанс – пусть и небольшой – что Ровена жива?
Она кивнула.
- По его словам, в день накануне митинга она вела себя не вполне естественно…
- Она была сама не своя, как будто ей изменила память. По-вашему, это значит…
- Может да, а может и нет, – на самом-то деле я был уверен, - скажите лучше, за день до этого – как она вела себя тогда?
