тот день в сторону райцентра.
— Вот увидишь, — уверял Николай друга, — по закону пакости тот, кто нам нужен, окажется последним в списке. Если он вообще есть.
— Тогда, может, начнем с конца? — насмешливо предложил Арслан.
— Бесполезно, — махнул рукой Соснин. — Не имеет значения, как ни крути список, — он последний. У меня всегда так, — вздохнул он.
— Ладно, — согласился Арслан, — пусть последний. Я согласен! Лишь бы не зря…
Утром Туйчиев и Соснин приехали на автобазу и сразу зашли к директору Борисенко. Он разговаривал по телефону, но, увидев вошедших, встал, приветливо кивнул и, не прекращая разговора, показал рукой на стулья.
— А я вам еще раз говорю, заступаться за него нечего. Хватит, понянчились. Нам воры и прогульщики не нужны. Все! — Он повесил трубку.
— Опять к вам, Андрей Герасимович. Надоели, наверное, — Арслан развел руками. — Служба.
— Ничего, ничего. Рад помочь чем могу.
— О ком это вы так лестно отзывались по телефону?
— Есть у нас один разгильдяй, вернее был, увольняю его. Бражников. Украл машину гравия и продал. Мы уже сообщили об этом в милицию.
Арслан заглянул в списки, нашел фамилию Бражникова и спросил:
— Он здесь сейчас?
— Кажется. Сейчас узнаю. Вы извините, с вашего разрешения я поеду. Дела. — Борисенко оделся. — Располагайтесь в моем кабинете. Если Бражников здесь, я его пришлю. До свидания.
Вскоре в кабинет вошел приземистый худощавый парень с изрытым оспой лицом и большими не по росту руками.
— Бражников. Вызывали?
— Садитесь, Бражников. Давно занимаетесь операциями с гравием? — спросил Арслан.
— Что вы?!
Он долго распространялся по поводу несправедливого к себе отношения со стороны начальства. Конечно, у директора есть любимчики, которым все можно, а его чуть что — сразу за ворота.
Бражникову дали вдоволь выговорить все свои обиды, а потом перешли к существу.
На все вопросы Бражников отвечал уверенно и даже несколько нагловато. Да, восемнадцатого января он совершил один рейс за гравием, хотя должен был сделать две ходки. А все из-за этой проклятой машины. Машина, в кабине которой сидела женщина в красном пальто, по дороге ему не попадалась. Сам он пассажиров тоже не брал.
Его отпустили, но какое-то смутное чувство подозрения не проходило. Чувствовалось: Бражников недоговаривает. Нет, никаких объективных данных к этому не было, но в его нагловатой усмешке чувствовался вызов и, когда перед уходом он с деланной наивностью спросил, неужели за одну машину гравия его будут судить, Арслан уже не сомневался, что Бражниковым придется заняться всерьез.
Дело Бражникова вел молодой следователь Соловьев. Ознакомившись с делом, друзья не смогли почерпнуть из него ничего нового. Решили поехать на карьер, поговорить с рабочими.
Прораб Лоскутов, маленький, в телогрейке, в брезентовых рукавицах, как колобок подкатился к «газику» и, казалось, не удивился приезду таких гостей. На вид Лоскутову можно было дать за шестьдесят, но, как потом выяснилось, он был моложе. Красное лицо, изборожденное морщинами, как географическая карта сетью железных дорог, отечные мешки под глазами и склеротические жилки не оставляли сомнения в его давней и близкой дружбе с алкоголем. Маленькие, глубоко посаженные глазки хитро бегали.
— К нему, пожалуй, — обратился Арслан к Соснину, выходя из машины и закуривая, — с зажженной папиросой близко подходить нельзя. Проспиртован до основания. Вот-вот вспыхнет ярким факелом.
Здороваясь с Лоскутовым, Туйчиев понял, что, несмотря на утро, старик уже под хмельком.
— Мы с вами, Лоскутов, побеседовать хотели, а видно, не придется здесь. К нам поедем, там в себя придете, тогда и потолкуем, — обратился к нему Арслан.
— Пошто, гражданин начальник, обижаете, — оскорбился Лоскутов. — Я в аккурат в норме. И зачем пожаловали, знаю. А что зашибаю малость, так степь ведь кругом. У нас знаешь как говорят?
— Как? — поинтересовался Соснин.
— А вот так: сто рублей не деньги, сто километров не расстояние, сто градусов не крепость. А я малость выпил, только 40 градусов. Вот и суди — в норме я или нет.
— Данилыч правильно говорит, — вмешался в разговор стоявший неподалеку экскаваторщик. — Он если не выпьет, то с него и слова не вытянешь. А сейчас — нормально.
Зашли в вагончик, где жили рабочие.
— Ну что ж, Данилыч, раз знаете, зачем мы пожаловали, давайте начистоту и потолкуем, — начал разговор Арслан, располагаясь на скамейке у стола. — Сколько ходок восемнадцатого января сделал Бражников? Одну?
— Можно и начистоту, — согласился Данилыч. — Ежели вы о Бражникове, то он не одну, а две машины увез. Я вот сейчас всю арифметику нарисую. — Данилыч полез за пазуху, достал оттуда замусоленный блокнотик и, отодвинув его от глаз на вытянутую руку, стал листать, приговаривая: — Ишь ты, одну. У меня, мил человек, все записано. Вот, гляди, Бражников 18 января еще одну машину взял? Взял. А рассчитаться не пришлось. Да вслед за ним, не успел он погрузиться, еще одна машина пришла, Алексей, фамилию не знаю, машина № 66-00. Приехал, тоже погрузился. А после обеда опять он же приехал. Вот тебе и вся арифметика.
— Так сколько же раз Бражников приезжал в карьер?
— Известно сколько, два. И Лешка в этот день две левых машины повез.
— Подведем итоги, — предложил Арслан, когда друзья вернулись в город. — Бражников скрыл, что дважды ехал в интересующем нас направлении. Почему? Что толкнуло его на это? Что-то не нравится он мне.
— Странное дело, — усмехнулся Соснин. — У меня он тоже не вызывает положительных эмоций. Уж не тот ли это, кто нам так нужен?
Арслан в ответ неопределенно развел руками, давая понять, что пока все версии допустимы.
Соснин закурил, встал, медленно прошелся по кабинету и, подойдя к Туйчиеву, спросил:
— А как насчет Алексея, № 66-00? Кстати, это уже шестой «неучтенный» водитель. Вообще, ведь равновероятными являются предположения об ограблении Калетдиновой кем-либо из водителей, так сказать, официально проезжавшими в тот день в интересующем нас направлении, либо кем-нибудь из «леваков».
— Что же ты предлагаешь? У тебя, может быть, есть план, как выявить всех этих «леваков»? — нетерпеливо перебил его Арслан.
— План? — как бы переспрашивая, задумчиво произнес Соснин. — Плана, конечно, нет никакого. Просто, понимаешь, вдруг сомнения напали: вот крутимся мы, вертимся, ну, еще пятьдесят, даже пусть, еще сто водителей проверим, а тот, кого ищем, окажется вовсе и не среди них. Будет он себе ходить и посмеиваться над нами, простофилями. Вот и думаю я: может, мы что-нибудь не так делаем?
Арслан встал из-за стола, подошел к Соснину и, положив ему на плечо руку, улыбнулся:
— Ты напрасно, Коля, казнишь себя. Мы выбрали единственно правильный в сложившейся обстановке путь расследования, хоть и допустили некоторые ошибки. Так что бросай хандру — и за работу.
Слова товарища растопили начавшийся образовываться ледок неверия в свои силы. Друзья принялись за разработку плана дальнейших действий на следующий день.
— Прежде всего, следует поставить точки над «и» с Бражниковым. Тебе, Николай, придется проявить свое оперативное искусство: надо, не привлекая внимания, получить экспериментальные отпечатки следов протектора его автомашины. Если экспертиза подтвердит их идентичность со следами, изъятыми при осмотре, то Бражникова мы, как говорят строители, привяжем к местности. Только смотри, Коля, чтобы, кроме двух понятых, никто не знал о получении экспериментальных следов. Если это не Бражников, то как бы не спугнуть. Что касается Алексея, то его я возьму на себя. Но прежде закончим все с Бражниковым. Я
