не числится ли в жильцах кто-нибудь с фамилией Мотыльковы? Увы, не обретается, не числится… Разговор не получился. Пенсионерка возбудилась, заговорила про комаров и про какую-то плесень, от которой спасу нет, про сырость и отслоившуюся штукатурку; в общем, пришлось бежать.
Во втором доме Барсукова встретила ровно та же картина: закрытый наглухо подвал, залитый водой. Девчонку, подходящую под описание, жильцы и здесь не видели. Получается, она соврала. Но в таком случае — какими ветрами принесло её в затерянный дворик? Ночью!
А ведь если б не это странное создание, подумал Барсуков… если б она не позвала на помощь дядьку с машиной…
Он поднялся на второй этаж к квартире номер девять — с тем самым окном, из которого сумасшедшая баба снимала на видео их с Лисицыным агонию. Упёрся в стальную дверь — ничем не обитую, не покрашенную, без глазка. И даже без звонка. На сталь была посажена (жидкими гвоздями) табличка: «DO NOT DISTURB», почти как в гостинице. Чёрные буквы на жёлтом фоне. Вызов всей лестнице и всему миру, прозрачный намёк: «Идите в задницу». Барсуков долго бил в дверь кулаком, потом локтем и ногой — никто не открыл.
Вот сука…
Убираться из этих мест почему-то не хотелось. Зайти к Лосевой? Два шага… Нет-нет-нет, ноги сопротивляются, душа кровоточит; и тогда он сделал то, о чём мечтал, когда подыхал в зыбучей трясине. Легко вычислил, куда выходят остальные окна поганой квартиры. Набрал во дворах камней поувесистее, наплевав на боль в руках, вернулся и — приступил к планомерному обстрелу…
Никто не рискнул его остановить.
Раздолбанные окна принесли какое-никакое удовлетворение и попутно навели на довольно очевидную мысль. Вернувшись домой, Барсуков тут же полез в интернет. Поискал по разным ключевым словам («зыбучка», «зыбучка в городе» и т. п.), перебирая без толку сетевой мусор, пока не догадался ввести точный адрес дворика. Тут-то челюсть у него и отвисла. Во-первых, обнаружил, что искал: видеоролик, где они с Лисицыным исполняли главные роли (выложила, гадюка!), во-вторых, выяснил, что их случай вовсе не уникальный.
Вообще, на ресурсе «Городская жуть» некие подвижники организовали список опасных мест в городе, где с людьми приключались разные странности. Взять, например, три обычных с виду моста, составивших на карте равносторонний треугольник. С этих мостов, согласно приведённой статистике, городские самоубийцы бросаются в воду чаще, чем со всех остальных вместе взятых. Ещё пример: один из узких проулков исторического центра, где однажды сошла с крыш снежная лавина. Завалило и тротуары, и проезжую часть до уровня второго этажа. Нескольких прохожих пришлось откапывать. Откуда там взялось столько снега, непонятно. Или пруд в Центральном парке культуры и отдыха, возле которого регулярно пропадают люди. Вроде бы видели, если не врут, как из пруда вытягиваются нитевидные щупальца и утаскивают жертв… И тому подобные страсти.
А ещё в городе каждый месяц бесследно исчезало до сотни людей. Вряд ли только криминал виноват, криминалу столько не сожрать и не переварить. Ещё одна загадка. На таком фоне пропажа Лисицына, не имевшего здесь нормальной родни, останется незамеченной, констатировал Барсуков… как ни бесстыдно этому радоваться, но — факт. Никаких последствий.
Возвращаясь к зыбучим пескам: некоторые случаи были проиллюстрированы роликами, снятыми очевидцами событий. Люди проваливались в ночных дворах. Кого-то вытаскивали сразу, кому-то давали помучиться, прежде чем вытянуть. Таких роликов насчитывалось не один и не два — целая тема. Смертей в кадре не было… до сего дня. Не потому ли новинка вызвала такой интерес — уже более тысячи просмотров! Благородная ярость вскипела, как волна. Барсуков понял, что жить не сможет, пока не выжжет ту квартиру нахрен. Быстро нашёл в сети, как изготовить «коктейль Молотова», забегал возле компа, прикидывая, где взять ингредиенты… в общем, еле сдержался, чтобы не рвануть к месту съёмок. Это никуда не денется, остановил он себя. Тема не закрыта…
«Городская жуть» любезно предоставляла ссылки на дружественные ресурсы такой же направленности, включая заграничные. Неаппетитного видео хватало и там: Лондон, Париж, Мехико, Токио, Нью-Йорк. Чертовщина носила глобальный характер.
Барсуков закачал фильм с собственным участием. Посмотрел, как тонет Лисицын (ужасно хотелось отвернуться)… Разинутый рот, заполняемый тёмной дрянью. Глаза панически мечутся над поверхностью, пока песок не вползает и в них. На долю секунды рождается ямка-воронка — и пропадает… Белая ночь — хорошее время для съёмок… Потом Барсуков смотрел на себя, беспомощного, совершенно потерянного. Смотрел — и не видел девочки.
Никто не подходил к песочнице. Никто не стоял возле. Барсуков был в кадре один — торчал из песчаной массы этаким обрубком. Правда, в отдельные моменты его как будто что-то загораживало — что-то нематериальное, какие-то флюиды в воздухе, напоминающие по форме человеческий силуэт. А если всмотреться, можно было понять, что эта эфирная субстанция двигается вдоль края детской площадки, то открывая Барсукова камере, то искажая картинку.
Он был внутренне готов, потому не удивился. Вернее, не испугался…
Испугался, конечно. Однако ломать голову над этим воплощением ночного кошмара уже не было… куража, что ли. Воздух из шарика вышел. А чудовищная видеозапись перевела дело во вполне понятную, житейскую плоскость.
Рассказать кому-нибудь о случившемся? Той же Лосевой, например? Вопрос неуютный, если честно. Ролик, висящий в сети, — это документ, существование которого не проигнорируешь. Ну вот как о таком — промолчать… С другой стороны, что изменится, если друзья и подруги это увидят? Будут знать, что Лисицын погиб? Так ведь Лосева первая не поверит, завопит, мол, опять дурью маялись, приколисты. А ещё менты заведут уголовное дело по факту падения Белкиной — и что тогда? Компетентные товарищи изучают
Тем более зыбучки больше нет.
И всё-таки! Как ни крути, эта запись — последнее, что осталось от Лисицына… Пора звонить Лосевой, напомнил себе Барсуков, хватит тянуть совесть за хвост. За окном уже поздний вечер…
Он включил городской телефон. Поговорил сначала с матерью, исполнил сыновний долг. После чего долго сидел с трубкой в руке, набираясь смелости позвонить ТУДА…
Его тошнило.
Лосева позвонила сама.
— Где пропадаете, скоты?!
Она была в такой ярости, что говорила с трудом.
— Да вот сам не понимаю.
— Мобильники выключены, в универе не появлялись, в общаге тоже! По обычному не достучаться! Уже собралась к тебе ехать… Лисицын с тобой?
— Мобильник сломался. Я, кстати, только что вошёл в квартиру. Насчёт Лисицына ничего не знаю, разбежались в разные стороны… ну, с тех пор…
— «Стехпоррр»… — то ли прошипела, то ли прорычала Лосева. — Детский сад. Тебе что, совсем не интересно, как там Белкина? Лисицын — понятно, хряк трусливый. Но ты, ТЫ?!! Тоже насрать?… Прости.
Насрать ли Барсукову? «Да меня выворачивает наизнанку!» — хотел было крикнуть он.
Слова, всего лишь слова… а может, проблемы с поджелудочной…
Он прислушался к себе, всмотрелся в себя. Ясно увидел, как Белкина, в чём была (то есть ни в чём) выходит из спальни, исчезает в коридоре… такой почему-то и запомнил он эту женщину. Потом были крики и беготня… Разумеется, в памяти отпечаталось и то, что происходило часом раньше, но эту безразличную ко всему наготу забыть не удастся никогда.
— Я просто не… — вымучил Барсуков и откашлялся, — не успел спросить. Она… хоть жива?
— Хоть, — сухо ответила Лосева.
Через минуту Барсуков знал главное. С Белкиной, в принципе, порядок. Последние новости были
