необратимым. На фоне затяжного экономического кризиса на Севере (Западе) будет расти ксенофобия в отношении к мигрантам с Юга, что вызовет волны расизма и фундаментализма (вопреки утверждению Фукуямы). Во-вторых, в ряде государств и обществ сейчас набирает силу фундаменталистское отрицание прогресса по типу иранской революции. В-третьих, в некоторых государствах обозначилась тенденция усиления светского милитаризма иракского типа. Достаточно такого рода государствам получить ядерное оружие (или биологическое, химическое и пр.), и тогда мир может исчезнуть в огне войн.
Неосуществимость либерализма может привести также и к другим последствиям, весьма негативным для мир-системы Запада, ибо они означают полную его трансформацию. Одно из этих последствий состоит в том, что либеральные западные государства, в том числе и Америка, могут стать фашистскими. Американист Д. Евстафьев в ходе наблюдения происходящих в Америке процессов делает следующий вывод: «В Америке национальной происходят еще более странные процессы. Я бы назвал их постепенной фашизацией общества. С одной стороны, радикализм начал захватывать и те части общества, что ранее считались „благополучными“ (пример — взрыв в Оклахома-Сити, организованный боевиками праворадикальных „незаконных вооруженных формирований“, — на первый взгляд вполне респектабельными „стопроцентными американцами“). Америка пока не смогла ответить даже самой себе, почему это произошло, — был ли это простой заскок сознания у нескольких сограждан, либо же дело в какой-то общей тенденции, которую проморгали социологи, политики и „компетентные органы“. На мой взгляд, скорее второе — численность вооруженных „милиций“ достигает 50 тысяч человек, их влияние растет, на политической арене выступают все более радикальные политики, бывший лидер алабамского ку-клукс-клана Д. Дьюк пытался баллотироваться в президенты от республиканской партии и даже набирал приличные проценты. Я уже не говорю о том, что в США стало резко расти количество, говоря нашей терминологией, „тоталитарных сект“, а в действительности — жестко структурированных корпоративных идеологических структур (часть из которых ориентируется на апокалиптическое мироощущение).
С другой стороны, и само государство начинает вести себя с согражданами „по законам военного времени“. Вспомним и клинтоновскую программу борьбы с преступностью — она прозаически сводилась к ужесточению наказаний и наращиванию полицейского присутствия на улицах городов. Полиция, соприкасаясь с „непродвинутой“ частью американского общества, ведет себя все более жестоко. И это объяснимо: полицейские, прямые носители государственной идеи, представляют ту часть общества, которая, может быть, и хотела бы уйти в „виртуальный мир“, но в силу служебной необходимости этого сделать не может. Не может, ибо вынуждена общаться на улицах с грязными оборванцами, нелегальными иммигрантами, жуликами, дипломатами и т. д.» (Евстафьев Д. Несколько мыслей об Америке. С. 42). Это свидетельствует о таком состоянии сегодняшнего американского общества, которое может привести к закату демократии. Неудивительно, что в некоторых публикациях американское государство характеризуют как «империю зла», представляющую собой античеловеческую и высшей мере тоталитарную систему (см. Платонов О. А. Почему погибнет Америка).
Осуществление либерального проекта влечет за собою то, что мир, «стремящийся к установлению господства над природой и рефлексивному творению истории», непрерывно порождает не только обычные малые «риски», но и «риски событий со значительными последствиями», они же — «мегариски», как именует западная наука сопутствующие «постиндустриализму» и крайне опасные для общества последствия. Одним из таких мегарисков является страшная угроза роду Homo sapiens — надвигающаяся экологическая катастрофа. Она грозит изменить всю биосферу нашей планеты, что сделает ее непригодной для существования человеческой цивилизации. Наш мир — это система, где человек выступает в качестве ее регулятора; сам регулятор должен быть ограничен в своих правах и свободах, чтобы выжило все человечество. Немецкий политолог Р. Сэйдж в работе «Утопия и человеческие права» подчеркивает, что доминирующие на большей части планеты социальные и экологические условия структурно ограничивают установление везде прав человека, так как они объективно независимы от индивидуумов и их правительств.
Понятно, что сохранение индивидуализма и либерализма в их американской версии неизбежно ведет к самоуничтожению не только Америки, но и всего человечества.
Слабая сторона современной Америки заключается в ее расколе на две Америки — национальную и наднациональную, к первой принадлежит «непродвинутая», маргинальная часть населения, ко второй — «продвинутая» («золотые» и «белые» воротнички), занимающаяся творческой работой в структурах ТНК, крупных корпорациях, наукоемких производствах. Результатом квалификационного развития является образование особо квалифицированной рабочей элиты — золотых воротничков, к которым относятся выходцы из рабочих, служащих и техников наукоемких отраслей. Для них характерен высокий материальный и социальный статус, они живут в пригороде или технополисе, работают в небольших фирмах, пользующихся государственной помощью и налоговыми льготами, тяготеют к ценностям среднего класса.
Эта «продвинутая» часть населения Америки погружена в особую, «виртуальную» культуру, отделяясь таким образом от своей страны. «Виртуальная жизнь», если строго подходить к данному термину, есть имитация реальной жизни; возможно, более комфортная (поскольку общение происходит с имитацией собеседника, а не с реальным человеком — японцы так вообще придумали виртуальный секс-символ). Иными словами — «продвинутая» (образованная и культурная) часть общества ушла — или, вернее, уходит — в виртуальную реальность… Просто в американском обществе, как мы уже говорили, пронизанном разделяющими его на кланчики и группочки барьерами, всегда существовал некий внутренний изъян, своего рода овеществление души, стремление познать все и не оставить никаких знаков вопроса, а там где надо — разрубить узлы. Американский рационализм, совершенно не исключающий поголовного мистицизма и суеверий, помноженный на склонность к обрядовой стороне духовности, имеет результатом отчленение человека от внешних проблем (вспомним знаменитую американскую улыбку, которая ничего не выражает)… И в конечном счете, уход в виртуальный мир приводит не только к отделению человека от государства и общества, он приводит к отделению человека от своей страны.
«Непродвинутая» часть американского общества ни в какую «виртуальную» реальность не уходит, она осталась в реальной жизни, живет своими интересами. К ней относятся маргинализированные в результате рывка в постиндустриальный мир страты общества, которым «удалось» интегрироваться во вновь возникшие сферы экономической активности (социальные дотации позволяют не работать и иметь хлеб, а дополнительный приработок, в виде криминала и торговли наркотиками давал деньги и на масло). Теперь эта часть общества постепенно заполняет американские города, — и вот уже негритянское движение поднимает зеленое знамя ислама и требует создать отдельное негритянское государство на территории США. Так как само государство не может ни транснационализироваться, ни уйти в виртуальный мир, то оно «неизбежно встает перед дилеммой: интересы какой Америки оно должно защищать — Америки, замкнутой в своих национальных границах, или той Америки, которая стала некоей наднациональной корпорацией» (Евстафьев Д. Несколько мыслей об Америке. С. 42). Таким образом, прорыв Америки в постиндустриальный мир с сохранением индивидуализма и либерализма способствует ее будущему упадку.
Глобальный характер американской экономики
Сила и бессилие Америки в начале XXI столетия проявляется в глобальном характере ее экономики, связанной как с расколом страны на национальную и наднациональную части, так и с происходящими процессами в сфере мировой экономики.
З. Бжезинский считает американское общество глобальным как следствие «технотронной революции», т. е. создания глобальных сетей благодаря компьютеру, телевидению и телекоммуникациям (См. Bzezinski Z. Beetween Two Ages: America's Role in the Technotronic Era. N. Y., 1989). Распад социалистической системы как бы подтвердил идею 3. Бжезинского, согласно которой Америка представляет собой первую в истории модель глобальной современности, с правилами поведения и ценностями всеобщего характера. Однако западногерманский исследователь У. Менцель считает, что
