скорее как о внутренней силе, вдохновляющей людей на действия в соответствии с Учением Торы. Иудаизм оценивает человека, в первую очередь, по его делам, христианство — в первую очередь, по его вере.
Итак, иудаизм говорит: прежде всего, старайся вести себя правильно, живи праведной жизнью; вера же — это очень сложный комплекс представлений, ее часто очень трудно сформулировать, но размышляй о ней и изучай связанные с ней тексты — и ты постепенно придешь к пониманию также и вопросов веры. Христианство же говорит: прежде всего, поверь, обратись в нашу веру, мы точно скажем тебе, во что тебе нужно верить, а затем подкрепляй свою веру праведными делами. (Это различие проявляется, например, в том, что если нехристианин хочет стать христианином, то ему достаточно декларировать свою веру и он может немедленно креститься. Если же нееврей хочет обратиться в иудаизм и стать евреем, то он поступает на курсы подготовки к «гиюру» (обращению в иудаизм). На них он учится обычно не менее года: изучает ТаНаХ, еврейскую историю, законы, философию и т. д., учится реальному соблюдению заповедей и сдает экзамены. И только потом, если будет решено, что он делает все это искренне, он сможет присоединиться к еврейскому народу.) И хотя, повторим еще раз, обе религии предпочтут, чтобы человек соединял в себе оба качества, как веру, так и праведные поступки, но если мы поставим вопрос ребром: «Что лучше для человека — вести достойную и праведную жизнь, но в Бога вообще не верить и не иметь отношения к религии; или же верить, но не вести себя достойно?» — то иудаизм однозначно отдает приоритет делам, а классическое христианство будет склоняться к ответу, что вера важнее[39].
5.2. Создание Павлом христианства как нееврейской религии на основе примата веры
Согласно иудаизму, первостепенный долг человека — привести свое поведение в соответствие с библейскими заповедями и законами. Христиане, сначала стремившиеся к соблюдению еврейских законов, постепенно оставили их, и в центре внимания их религии оказалась вера как таковая. Этот процесс смещения религии в сторону веры, связанный с тем, что первохристианская община переставала быть еврейской и все больше стремилась к обращению язычников, хорошо виден в Новом Завете. В проповедях Иисуса нет никакого главенства веры над действием, он говорит своим ученикам:
«Я пришел не для того, чтобы отменить Закон Торы или Пророков… Истинно говорю вам: пока существуют земля и небо, ни одна буква не исчезнет из Закона…»
В том же месте Иисус декларирует обязательность соблюдения еврейского Закона:
«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших [заповедей Торы] и научит так людей, тот малейшим наречется в Царствии Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном…» (Матф. 5:17–19).
После смерти Иисуса его ученики вначале продолжали проповедовать соблюдение базовых еврейских законов. Например, они соблюдали закон об обрезании и настаивали на том, что соблюдение его необходимо всем:
«Пока не будете обрезаны сами по Моисееву закону, не будете спасены» (Деяния 15:1).
Но достаточно скоро в христианстве начинает доминировать другой подход, идеологом которого, согласно Новому Завету, явился апостол Павел.
Именно Павел, ставший «Апостолом язычников» и стремившийся привлечь к христианству неевреев (сам
Иисус обращался исключительно к евреям), выдвинул новую концепцию, которая дала возможность бывшим язычникам присоединиться к христианской общине без того, чтобы обязываться соблюдать еврейские заповеди.
Выше (во вводной главе) мы уже отмечали, что Павел всю жизнь определял себя как фарисея (Деяния 23:6), и никогда не говорил о том, что для евреев законы Торы перестают быть обязательными. (Даже наоборот, в Деяниях 21:18–24 рассказывается, как из?за деятельности Павла по привлечению язычников возникли ложные слухи, что он якобы сам чего?то не соблюдал или говорил евреям о необязательности обрезания и других заповедей, чего вовсе и не было: «И узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать Закон [Торы]».)
Однако, поскольку Павел взял на себя миссию быть «Апостолом язычников» — т. е. с помощью веры в Иисуса привести народы мира, «эллинов», к признанию этического монотеизма, еврейского Священного Писания и библейского мировоззрения — то он обращал всю свою деятельность к язычникам и писал для них. Соответственно, вся его концепция акцентирования веры и необязательности «ритуальных» законов Торы — обращена к неевреям, для которых, с точки зрения иудаизма, действительно важна монотеистическая вера и базовые принципы этики, а Суббота, кашрут и т. д. — несущественны.
По сути, критика Павлом Закона направлена не против иудаизма, а против тех из апостолов и деятелей первохристианской церкви, кто хотел обязать «присоединяющихся неевреев» соблюдать обрезание и другие заповеди Торы — Павел же считал, что это требование будет мешать распространению веры. Однако, поскольку позже в христианстве представления об иудаизме сформировались на основе именно этих слов Павла, то образ иудаизма в христианстве получился существенно искаженным.
Для целей своей миссии «обоснования спасения через веру» Павел сформулировал следующую логическую цепочку: прежде всего, он стал утверждать, что в иудаизме несоблюдение даже одной заповеди Торы навлекает на человека проклятие. Павел подкреплял свои слова ссылкой на стих из Второзакония (27:26), который он цитировал так: «Проклят всякий, кто не исполняет постоянно всего, что написано в Книге Закона» (Послание к Галатам 3:10)[40]. Но, продолжает Павел, человек, будучи существом несовершенным и слабым, не может не грешить и не нарушать Закон: «…Ибо, если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона» (Гал. 3:21). Отсюда, по мнению Павла, следует, что человек уже заведомо проклят Законом: «А все, утверждающиеся на делах Закона, находятся под клятвою [т. е. на них распространяется проклятие]» (Гал. 3:10). Чтобы спастись от проклятия, человек должен быть спасен от Закона, и для избавления ему предлагается единственный путь — искупление грехов через веру в Иисуса. «Христос искупил нас от проклятия Закона…» (Гал. 3:13). Завершающая формулировка доктрины Павла такова: «Мы признаем, что человек оправдывается перед Богом только верою [в Иисуса], независимо от дел Закона» (к Римлянам 3:28)[41].
Сформулированная идеология «отказа от соблюдения Закона» была, как мы уже это отмечали, необходима Павлу для быстрого распространения среди язычников созданной им новой формы «этического монотеизма для неевреев»[42]. Однако для этого Павел пошел по пути искажения и примитивизации действительного учения иудаизма. Все, что Павел говорит о Законе, очень далеко от иудаизма и, в сущности, представляет собой злую карикатуру на него. Однако именно из?за нарисованной Павлом искаженной картины еврейского Учения у читателя Нового Завета создается мнение, что якобы в иудаизме «нарушение мельчайшей буквы Закона ведет к вечному проклятию», и именно такое ложное представление о «Ветхозаветной религии» закрепляется в христианской культуре.
Разумеется, идея, на которой базируется Павел, о том, что человек якобы проклят Богом за нарушение любого закона, — совершенно чужда еврейскому учению. Иудаизм не мог бы в течение тысяч лет организовывать жизнь общества (вначале — государства, а затем — еврейских общин в изгнании), если бы не признавал, что живой, реальный человек в состоянии поддаться слабости и преступить Закон. За сотни лет до Павла еврейским пророком было сказано, что «нет человека праведного на земле, который делал бы только добро и не грешил бы» (Экклезиаст 7:20). Это относится как к отдельным людям, так и ко всему народу. Еврейская Библия говорит о том, что даже величайшие праведники, такие, как Моисей и Давид, в определенных ситуациях не могли совладать с собой и совершали грех, но затем раскаивались и возвращались в рамки Закона, Учения и заповедей Божьих, после чего к ним возвращались Божественная Благодать и пророческий дар. В Писании нет и речи об их вечном проклятии за нарушение той или иной заповеди Закона, как это следовало бы из концепции Павла.
При том, что иудаизм, безусловно, ни в коем случае не желает, чтобы люди нарушали Законы Торы, — он провозглашает, что тот, кто оступился, всегда может раскаяться и вернуться к Богу на путях «тшувы». Буквальное значение ивритского слова «тшува», которое обычно переводят как «раскаяние», —
