занимаемся мы и только мы.
— Да большая часть просто не сможет переступить через заложенные в них с детства устои вроде «не стреляй в спину», «не по правилам чести убивать сдающегося» и прочее, и прочее… — оскалился Ханна, еще более мрачный, нежели обычно. — Не все способны выполнять грязную, но так необходимую работу. Делаемое нами за версту пахнет грязью и кровью, но кто-то должен убирать всю мразь, иначе она выползет наружу, и вот тогда начнется настоящий ужас…
— Не хотелось бы! А нужно всего ничего — разрешить таким, как мы, работать так, как считаем нужным, и не портить достижения, завоеванные кровью и страхом.
— Да кто тебе даст… — попытался улыбнуться бледный как мел Висельник, еще не успевший с ночи отойти от раны и существенной кровопотери. — Я и то сильно удивлен, что нас не разогнали по углам Империи за все те многочисленные трупы, среди которых были и детки высокопоставленных персон.
— Чур тебя! — огрызнулся Ханна. — Накличешь беду на наши головы. Пять лет держимся, и да поможет нам… Не знаю, что или кто, но помощь лишней не окажется.
Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Действительно, мы держимся вот уже не первый год, держимся вопреки всему и вся. А препятствий множество, поскольку наша деятельность встала поперек горла слишком многим из тех, кто обладает достаточным влиянием и прочными связями при дворе, да и в министерстве тоже. Сегодня же с утра нехорошо так сосет под ложечкой, словно предвещая если и не серьезные неприятности, то что-то новое, малопонятное и необъяснимое. Откуда, по какой причине?
Как следует задуматься над этой загадкой, попробовать найти путеводную нить к ее разрешению у меня не получилось. Дверь кабинета открылась, и на пороге предстал сам полковник Алферьев, багровый от избытка эмоций и с трудом сдерживающийся от гневных криков. Так и не сказав ни слова, он лишь махнул рукой, приглашая нас заходить. Интересно, что это он такой молчаливый сегодня? Вроде бы ничем не болеет, да и ампутацию языка ему никто произвести не успел… Загадка, право слово! Есть лишь один допустимый вариант — в кабинете кроме нашего «обожаемого» начальника находится еще кто-то, способный приказать тому сидеть и помалкивать, пока не спросят. Впрочем, правильность выдвинутой гипотезы я узнаю в самом скором времени, буквально через несколько секунд.
Правильное предположение! В кабинете действительно находился гость, но вид его был больно уж экстравагантен. Контуры фигуры сидящего в глубоком мягком кресле незнакомца скрадывал не то плащ, не то ряса, видны были лишь кисти рук да бритая наголо голова. И глаза… Глаза двумя стальными иглами ощупывали окружающий мир, словно оценивая степень исходящей оттуда угрозы. Рост… Наверное, выше среднего, но точно сказать я не мог — незнакомец то ли немного сутулился, то ли, словно сжатая пружина, находился в вечной готовности броситься на врага.
Опасен. Очень опасен! Так думал не только я, но и остальные трое из группы. Для этого не нужны были слова, достаточно было бросить мимолетный взгляд на самую малость изменившуюся позу, попытки рук сдвинуться ближе к оружию… Заметить подобное мог только очень внимательный и опытный человек, но сидящий в кресле незнакомец был из той самой породы хищников.
Оружие… Присутствовало как холодное, так и огнестрельное, но не выставлялось напоказ, а было скрыто от взглядов тех, кто был далек от тайных войн, постоянно ведущихся и в мирное вроде бы время. Оружие дальнего боя было представлено отнюдь не револьвером, а парой двуствольных пистолетов типа «Дерринджер», весьма неплохими для стрельбы на ближней дистанции, а кроме того могущими стать довольно неприятным сюрпризом для тех, кто не может отследить их присутствие. Холодное оружие… Его обнаружить значительно сложнее, особенно ножи, но кое что мне все же удалось. Трость черного дерева, довольно массивная. С виду обычное украшение, причуда человека или действительно необходимая вещь, а на самом деле в ней притаился от посторонних взглядов вполне приличный клинок, способный в умелых руках на многое.
И еще одна странная деталь сразу обращала на себя внимание. Четки, которые незнакомец держал в левой руке, то и дело перебрасывая очередное зерно. Щелк, и еще одна металлическая составляющая четок оказывается по другую сторону. Щелк… Забавная привычка, нечто подобное встречается не столь часто.
А полковник совсем в расстроенных чувствах! Буркнул что-то маловразумительное, приглашая нас присесть, и на сем ограничился. Прошел к своему любимому стулу с подлокотниками, да так и упал в его жестковатые объятья. Зато взгляд то и дело устремлялся в сторону гостя в черном одеянии, и хотя симпатий там не было вовсе, но присутствовало нечто более для меня интересное — признание этого человека стоящим над собой по положению и занимаемой должности. Вдвойне интересна стала личность незнакомца, раз на него такая реакция нашего непосредственного начальства.
Тем временем Алферьев сумел несколько прийти в себя и обратился ко мне тоном, далеким от дружелюбного:
— Ротмистр, вы что себе в последнее время позволяете?! Почему обо всех ваших делах я узнаю из письменных донесений, отправленных тогда, когда вы уже выполняете какие-то свои планы, даже не испросив позволения? Кто вам вообще дал право проявлять такую самостоятельность?!
Хорошо орет полковник… Глотка луженая, фигура представительная, ну просто классический образец начальства в гневе, начальства великого и ужасного. Но ведь он прекрасно знает, что нам по большому счету абсолютно безразличны все крики и вопли. И чего, спрашивается, голосовые связки надрывает? Да и полнокровный слишком, вот возьмет и хватит его апоплексический удар… Нет, я слезы лить не буду по безвременно усопшему, он мне не друг, не брат и уж тем более не любимая девушка, вот только есть одно маленькое опасение. Какое? На его место может прийти другой, кто окажется гораздо хуже. Не такое уж нереальное предположение, видел я подобные ситуации, удовольствия от них ожидать явно не следует.
Человек с четками вдруг уколол пристальным взглядом меня, на миг перевел его на полковника, потом вновь на меня… Затем усмехнулся, и эта усмешка настолько соответствовала тому, что я совсем недавно подумал, что по спине пробежал легкий холодок. Редкое для меня ощущение, чрезвычайно редкое. В несколько более слабой степени я испытывал подобное тогда, когда пытался применить на практике описанные в древних мистических трактатах методы. Иногда, в самых удачных случаях… Ну и тогда еще, когда полученные оттуда знания применялись в реальных жизненных ситуациях.
— Достаточно, господин полковник, — не слишком приятным скрипучим голосом проговорил неизвестный. — Меня слабо интересуют ваши эмоциональные, слишком уж эмоциональные реакции. Переходите к делу, не стоит зря тратить вещь, которую вы не в состоянии купить ни за какие деньги. Время…
— Конечно, граф… — мигом потерял Алферьев значительную часть апломба, а заодно и уменьшил громкость голоса. — Может быть, вы сами скажете все, а я не буду мешать и вообще удалюсь на время.
— Нет уж. Сначала вы, любезный, выскажете ротмистру и другим господам офицерам все, что действительно хотели сказать, — не согласился оказавшийся графом незнакомец с четками. — Только скажете вы это тихо, спокойно, не срываясь на крик, который никак не украсит ваше положение, да и у меня вызовет не самую лучшую реакцию. Насколько я понимаю, вам чем-то не понравились действия ротмистра минувшей ночью. Чем же, позвольте полюбопытствовать? Или это не понравилось кому-то там, в высших сферах? Впрочем, я несколько тороплю события…
Серьезная фигура этот граф, раз полковник его в самом прямом смысле боится. Да, боится, уж почувствовать чужой страх я могу, причем безошибочно. Сложнее с причиной… Тут я практически бессилен, ибо не имею представления, на какой крючок поймали нашего начальника. Радует другое — человек в черном явно настроен ко мне самым благожелательным образом. По какой причине? Сейчас данный вопрос вовсе не главный, ведь перво-наперво необходимо избавиться от нежелательного внимания со стороны великосветских или близких к ним кругов. Раз уж они обратили на нас внимание (а такой вывод практически однозначно делается, исходя из собственных наблюдений и оброненных гостем в черном слов), то с целью доставить очень серьезные неприятности.
Но сперва лучше выслушать то, что имеет сказать полковник, там наверняка найдется интересное для нас…
— Ротмистр Градов, вы действительно зашли очень далеко, — теперь голос Алферьева был относительно спокоен. — Да, я помню все успехи вашей группы и лично вас, но методы… Методы просто
