– Я далек от этой мысли и готов принести извинения… приятелю девушки…
– Надеюсь, ко мне у вас тем более нет претензий.
– Какие претензии, бог с вами, – замахал дядя ручками. – Но меня мучает вопрос. У вас как будто нет повода скрывать местонахождение одного нашего общего знакомого.
– Вы абсолютно правы, – кивнул Тимур. – Более того, у меня была причина, и даже не одна, от него избавиться. Так что ваше беспокойство совершенно напрасно.
Дядя некоторое время молчал, вроде бы что-то обдумывая.
– Должен ли я это понимать как…
– Я выразился предельно ясно, – перебил Тимур. Гость откинулся на спинку кресла и вздохнул.
– Это очень серьезный вопрос, Тимур Вячеславович. Очень серьезный. Настолько серьезный, что я хочу быть уверен на сто процентов…
– Моего слова не достаточно?
– Что вы… я знаю, с кем имею дело…
– Ну, так вот, я вам клянусь, что решил проблему. Детали вас не касаются.
– Только один маленький вопрос, – сладко так начал дядя. – Интерес вот этой девушки к вашей супруге…
– Мне бы следовало послать вас к черту, но ваше беспокойство мне понятно, и я отвечу: девушка ввязалась в расследование, весьма опасное. Оно имеет отношение к убийству, которое произошло одиннадцать лет назад. И хотела заручиться поддержкой моей жены, а я не терплю, когда моя жена воображает себя сыщиком. – При этих словах дядя улыбнулся еще слаще и с готовностью кивнул. – К сожалению, это случается слишком часто. Пришлось вмешаться и объяснить девушке, что беспокоить мою жену не следует.
– Еще раз прошу извинить за поздний визит. – Дядя поднялся и направился к выходу.
Когда за посетителем закрылась дверь, Тимур сцепил руки на коленях и уставился в пол. Из всего разговора я вынесла одно: тип в пальто интересовался Берсеньевым, а Тимур поклялся, что его нет в живых. Но… почему? Почему он спас меня и спас его? Они же враги… или я чего-то не знаю?
– Вы… – пискнула я. – Вы им неправду сказали.
Тимур усмехнулся. Он сидел, продолжая разглядывать пол, и я больше не решилась задавать вопросы, заподозрив, что сейчас лучше помолчать. Минут через двадцать он поднялся и кивнул мне.
– Поехали.
– Куда? – все-таки спросила я.
– Отвезу тебя домой.
Очень скоро мы оказались во дворе моего дома. Тимур бросил машину возле подъезда, и вместе со мной поднялся в квартиру.
– Где твоя комната? – спросил хмуро.
Я указала направление, само собой, мне и в голову не пришло предложить ему разуться и взять тапочки. Он устроился в кресле, а я, сделав круг по комнате, спросила:
– И что теперь?
– Подождем, – ответил он.
«Интересно, чего?» – подумала я, но с вопросами опять-таки не лезла. Не тот он человек, с которым запросто заведешь разговор. Входная дверь хлопнула, а я насторожилась, обратив внимание, как Тимур разом подобрался, хотя позы не менял, и лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Послышались шаги, которые я узнала сразу, и в комнату вошел Берсеньев.
Двое мужчин смотрели друг на друга спокойно и прямо, я было хотела подать голос, но вместо этого вжалась в спинку дивана. Тимур заговорил первым:
– Тебя не узнать.
– Ты-то узнал, – хмыкнул Берсеньев.
– Я тебя узнаю, даже если ты превратишься в негра.
Они опять замолчали. Берсеньев все еще стоял в нескольких шагах от меня, точно прирос к своему месту. Тимур перегнулся вперед, сверлил его взглядом.
– Я поклялся человеку, которого мы оба хорошо знаем, что ты давно покойник, – произнес он ровным голосом. – Попробуй еще раз о себе напомнить, и ты им станешь.
– Кишка тонка, – лучезарно улыбнулся Берсеньев, а я поежилась. Смотреть на них в тот момент было попросту страшно.
– Ты не оставишь мне выбора, – пожал плечами Тимур. – Я дал ему слово, а своего слова я никогда не нарушаю.
Он поднялся, собираясь покинуть комнату, и вдруг кивнул на меня:
– Похвальная привычка за баб прятаться… – улыбка на лице Берсеньева стала еще шире, а Тимур добавил: – Они похожи.
– Нисколько, – ответил Берсеньев.
– Да? Тебе видней. Вела она себя геройски. Тебя не сдала. – В этот момент у него зазвонил мобильный. Он достал телефон, и вновь меня поразило, как мгновенно изменились и его лицо, и голос. – Да, милая… – произнес он. – Больше никаких дел. Думаю, часа через два буду дома. Как Нюська? Отлично. Я тебя тоже…
При первых словах Берсеньев нервно дернул щекой, глаза полыхнули такой ненавистью, что я до смерти перепугалась: эти двое так просто не разойдутся в разные стороны. Тимур продолжал говорить, а Берсеньев, не спуская с него глаз, сначала нахмурился, а потом… потом его лицо приобрело странное выражение. Я бы назвала его умиротворенным, если б была способна поверить в такое.
– Ты ее любишь, – очень тихо произнес он, когда Тимур закончил разговор.
– Больше, чем ты способен представить. – Они вновь посмотрели в глаза друг другу, но теперь не было в этих взглядах ни ненависти, ни злости. Тимур убрал мобильный, сделал шаг, и на мгновение мне вдруг показалось, что эти двое сейчас пожмут друг другу руки, но Тимур был уже возле двери, распахнул ее и, не оборачиваясь, произнес:
– Надеюсь, мы никогда не увидимся.
– Если только в другой жизни, – вздохнул Берсеньев.
– Но и тогда не подружимся, – добавил Тимур и исчез за дверью.
– Как же хочется пристрелить эту сволочь, – покачав головой, сказал Сергей Львович, а я брякнула:
– Ему хочется, тебе хочется… а не стреляете. Вас не поймешь.
– Все просто, – засмеялся он. – В нашем случае оставшийся в живых не получает ничего.
Если он решил, что стало понятнее, то напрасно. И хоть смеялся он, по обыкновению, заразительно, но веселья в нем не чувствовалось. Да и откуда ему взяться?
Берсеньев замер возле окна, и я встала рядом, наблюдая за тем, как Тимур садится в машину. Мгновение, и она скрылась за углом, но Берсеньев продолжал таращиться в темноту. А я, не очень-то отдавая отчет в своих действиях, нащупала его руку и сжала в своей ладони. Он взглянул вроде бы с недоумением, точно успев забыть обо мне, и сказал:
– На самом деле я ему благодарен. И вовсе не за то, что он спас мою задницу.
– Тогда за что? – спросила я.
– Она заслужила счастья. Покоя уж точно. А я никогда бы не смог ей дать ни того, ни другого.
Берсеньев криво усмехнулся, а я поняла: он только что отнял у себя возможность хоть иногда, хоть издали видеть женщину, которую любил. И сердце стиснуло от боли, точно не его, а меня лишили всех надежд.
Очень скоро в моей квартире появился Димка, а вслед за ним и Агата. Димке я порадовалась, выглядел он молодцом, хотя физиономию его и украшал синяк не хуже моего. Правый глаз заплыл, на виске шишка, видимая невооруженным глазом. Но, главное, он жив и вроде бы даже здоров, если бегает на своих двоих. Агатке я порадовалась куда меньше, потому что врать Димке – это одно, а вот сестрице – совсем другое. А врать, конечно, пришлось. История моя была крайней лаконична, так меньше шансов на вранье попасться. Неизвестные вывезли меня в наш Загородный парк и, пользуясь отсутствием публики в это время года и суток, от души мне наваляли, порекомендовав не лезть в чужие дела. Бросили на аллее и удалились. Я
