— Их всего двое, ну, сейчас наши им покажут, — радостно воскликнул Иванов, хлопнув себя по ноге от переизбытка чувств.
Поглядев на него как на несмышленое дитя, я стал монотонно перечислять что сейчас произойдет, каждое движение наших и немцев, было передо мной как открытая книга, и я предвидел все что сейчас произойдет.
— Судя по тому, как действуют немцы слетанность пары у них на очень высоком уровне. Такое постигается месяцами усиленных тренировок…
— Да ладно, сейчас наши их… — перебил меня рябой боец, глядя на небо блестевшими от предвкушения глазами.
— У наших шансов нет! — коротко проинформировал я их.
— Сейчас немцы атакуют сверху и собьют ведущего бомбовоза… Ну вот он падает… Вот сейчас они атакуют «ишачки». СБ от них никуда не денутся, а вот избавляться от помех они станут сразу. Судя по тому как они атакуют, немцы уже поняли уровень подготовки и собьют самого слабого, – это левый ведомый… Падает. Вот они уходят в пике и вверх. Сейчас наберут высоту и снова атакуют, уже сверху.
— Слушай да замолчи ты!! И так двух наших сбили, — не выдержал сержант Иванов. Майор Тонин молчал, но бросил на меня какой-то странный взгляд.
— Сейчас собьют второго ведомого и займутся ведущим, но и он долго не продержится. Потом они погонятся за остальными бомберами, — тихо сказал я.
Бросив на меня быстрый взгляд, майор стал смотреть в небо. Я тоже смотрел. Меня интересовало, как действовали немцы в боевой ситуации, все-таки одно дело смотреть на это в старинных кинохрониках и читать мемуары, и одно смотреть живьем.
Бойцы стонали и сучили руками, как будто это они там в кабине последнего истребителя, борются с немцами. Но бой недолго продолжался. Как я и говорил, сбив «ишачок» ведущего, немцы немедленно бросились за бомбовозами, оставив летчика опускаться на парашюте немного в стороне от нас. Пока мы смотрели, довольно далеко начавшийся бой, как-то быстро стал вестись у нас над головой, так что покинув кабину истребителя летчик опускался фактически на нас.
— Быстро. Разведка, за ним, — скомандовал Тонин, очнувшись после завораживающего просмотра неравного боя.
Как только пяток бойцов во главе с Ивановым исчезли в направлении, куда относило ветром летчика, Тонин повернулся ко мне, и сказал:
— Папа показал? Научил летать? Хрена!!! А ну давай говори, откуда такие подробности знаешь, как действуют немцы? — жестко приказал майор.
Бойцы, в основном летчики Тонина, сгрудились вокруг, вопросительно глядя на меня.
— Да что тут такого? — пожал я плечами.
— У нас на аэродроме была четверка мессеров. Немцы подарили Союзу. Правда модификации «Е», но все равно. Дали на два месяца, для изучения и составления учебного боя между немецкими и нашими истребителями.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросил у меня майор.
— В дивизию поступила новая техника вот ее и решили испытать в учебном бою с «мессершмиттами». Так что этих боев я насмотрелся по самое не хочу, там реально искали слабые и сильные стороны немцев. Правда модификация «Е», сейчас у немцев практически отсутствует, они на другую перешли, но все равно действия те же.
— Ясно. Действительно такое может быть, — после некоторых размышлений согласился майор.
— У нас на аэродроме еще «Хеншели» были и «Юнкерсы», — слегка хвастливо приврал я, надо же держать марку.
— Ну, это понятно для чего, дивизия же истребительная. Но все равно не помню я полковника Суворова, — сказал Тонин.
— Фамилия моего отца не Суворов, — ответил я лениво.
— Так, подожди-ка но ты же сам говорил что… Хотя, действительно не говорил, — вспомнив, признался майор.
— Тогда кто у тебя отец?
— Полковник, — чуть улыбнувшись, ответил я. Отвечать я не хотел категорически.
— Я помню что полковник. Фамилия какая?
— Не, не скажу. Он и так наверняка всех на уши поднял, так что не хочу чтобы меня в летную школу отправили, попаду в какой-нибудь полк, и пристроюсь там. Покажу себя.
— А Суворов?
— Девичья фамилия бабушки.
На дальнейшие вопросы я стал отвечать односложно и после некоторых попыток разговорить меня, даже рявкнув в приказном порядке ничего он не добился, и так хватит ему информации для размышления.
Еще через полчаса, когда мы отдыхали, прибежали разведчики-спасатели, таща на прицепе летчика.
— Немцы! Цепью идут. Лес прочесывают, — запаленно дыша, выкрикнул Иванов.
— Немедленно уходим, — крикнул майор, и обратился к летчику, который никак не мог отдышаться:
— Сто шестнадцатый ИАП?
— Да… товарищ… майор, — в три приема выдохнул лейтенант.
— Понятно. Это вы неподалеку от нас стояли. Я хорошо знаю вашего командира майора Пугачева.
— Я помню вас товарищ майор, вы неделю назад к нам на У-2 прилетали.
— Вот и хорошо что помнишь. Давай в конец строя. Всем внимание. Собираем все силы, и бегом, бегом бежим на восток. Вперед, — скомандовал майор и возглавил нас, пустив вперед сперва разведку.
— Привет, я Сева Суворов, — поздоровался я с летехой.
— Лейтенант Курмышев, — слегка холодно представился он. Видимо никак не мог понять, почему я не представляюсь как положено.
Остальные летчики быстро просветили его насчет меня, не забыв упомянуть мои едкие комментарии в его адрес, в воздушном бою.
С лейтенантом мы быстро нашли общий язык, и дальнейший наш бег шел под жаркие споры, как надо, и как не надо было действовать. Немного позже я рассказал ему что стало со старшим лейтенантом Соломиным из его полка, что вызвало у него шок.
— Я ведь тоже в том бою был, мы тогда семерых потеряли. Эдик, он вторым звеном командовал, в третей эскадрилье, — со вздохом сказал лейтенант.
И через три часа под самый вечер мы вышли к небольшому польскому хутору, стоящему в глубине белорусского леса. Поселения нам встречались довольно часто, но мы обходили их, а вот одиночный хуторок заинтересовал майора, и он выслал разведку. Наши животы уже пели голодные рулады, так что мы встретили этот приказ с полным одобрением.
— И все-таки, почему ты думаешь, что я смог бы сбить хотя бы один из мессеров, если бы вел бой на горизонталях? — опять запел привычную песню Курмышев.
— Все чисто товарищ майор. Немцев нет, — отрапортовался боец.
Тонин осмотрел в бинокль хутор, и спросил:
— А хозяева?
— Семеро их там. Старик с женой, трое сыновей, молодка и пасынок, — ответил боец.
— Поляки? — влез я в разговор.
— Вроде да. Я точно не слышал, но вроде по-польски говорили, — кивнул мне парень.
— Поляки! — сказал я таким тоном, как будто это грязное ругательство.
Мои рассказы слышали все, так что некоторые кивнули понимающе. Однако Тонин посмотрев на меня, приказал:
— Идем на хутор, может припасами разживемся. Иванов, возьми несколько бойцов, осмотри, что творится с той стороны хутора. Остальные – за мной!
