там, пусть думает.
Кинув еще один взгляд на капониры, я вздохнул и сказал Сомову:
— Это единственный шанс, — после чего не слушая возражений, развернулся и побежал к командованию полка.
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться, — приложив руку к пилотке, спросил я.
— Обращайтесь, — оторвавшись от карты, измученным голосом ответил Никитин. Место совещания находилось на опушке. Был вынесен стол, и на нем растленна карта, которую сейчас изучал комполка вместе с Тарасовым.
— Товарищ подполковник, шанс исполнить приказ есть только в одном случае, это если воспользоваться трофейным мессером. Мощная радиостанция на истребителе и собранная стационарная, плюс фактическая незаметность среди своих сородичей дает возможность выполнить приказ. Я согласен лететь, более того я требую чтобы отправили меня. На данный момент на аэродроме нет пилота знающего «худого» лучше меня.
В глазах Никитина появилась надежда пополам с радостью.
— Черт возьми Суворов… Спасибо, лейтенант.
Немедленно началась подготовка к вылету, истребитель заправлялся не только горючим, но и боезапасом. Настраивались на отдельную волну станции. В кабине сидел инженер с длинной отверткой и постоянно что-то бормотал в микрофон, все были заняты делом.
— Вот тут прорыв, пролетаешь, осматриваешься, докладываешь. Наступление началось три часа назад, связь сразу была потерянна, видимо это работа немецких диверсантов в наших тылах. Так что нам кровь из носу надо знать что там происходит. Отправленные делегаты связи и курьеры не вернулись.
Я изучал карту, до места прорыва нужно лететь почти сто километров, далековато от нас.
Прикинув примерный маршрут, я стал запоминать ориентиры, как мне сообщили, что самолет готов.
— Давай Суворов, мы надеемся на тебя, — хлопнув меня по плечу, сказал Никитин.
Вперевалочку я подошел к крылу и с помощью пары механиков, готовивших самолет к вылету, забрался в кабину.
— От винта! — крикнул я запуская мотор.
— Есть от винта, — отскочив в сторону механик махнул рукой. Бойцы вытащили из под колес стопоры, и я проверив все системы, пока мотор прогревался, закрыл фонарь, и после приказа по радио, покатился на ВПП.
Взвыв мотором, истребитель начал разбег и после отрыва, я радостно пропел незамысловатый мотив. Вот я и снова в воздухе.
Поднявшись на километровую высоту, я определившись с ориентирами направил самолет в нужную сторону. Под крылом пролетали небольшие городки, села, деревни, хутора. Синевой отдавали реки, озера, омуты, железнодорожные станции с зенитками, которые я облетел по дуге. Восьмерка наших истребителей возвращавшихся с задания. Нападать на меня они не стали, видимо были пустыми, просто сплотились настороженно наблюдая за мной, и проследовали дальше. Видимо посчитав, что восемь «ишачков» против одного мессера это слишком, и великодушно отпустили меня. Шучу конечно, если серьезно, то уйти от них проблем для меня не было, скорости разные. Пролетев над противотанковым рвом в котором хорошо различимо копошилось множество народу, я полетел дальше.
Через пять минут показались дымы и мелькавшие там черточки самолетов. Восемьсот метров по моему мнению было самая приемлемая высота для наблюдения за землей, и при этом можно не опасаться что в меня могут попасть с земли.
Самолетами при ближнем рассмотрении оказались «хейнкелями» которые бомбили что-то в стороне. Выше метров на пятьсот, западнее от меня, барражировали несколько звеньев «худых». На меня они внимание не обращали, как я и думал меня они приняли за своего. Сделав несколько кругов, я стал вызывать полк:
— «Тычинка», «Тычинка», я «Пестик», ответьте! Прием!.. Найду кто позывные придумал язык вырву, — буркнул я себе под нос.
— «Пестик», я «Тычинка». Вас слышу! Прием!
— «Тычинка». Прорыва нет! Это разведка боем как поняли меня? Войска держатся. Противник добился небольших успехов в квадрате восемь-три, и восемь-семь. Как поняли меня? Идут бои местного значения. Бронетехники противника не вижу только пехотные части. Как поняли меня? Танков тут нет.
— «Пестик». Вас поняли. Проверьте квадрат одиннадцать-семь, как поняли меня?
— Понял вас. Квадрат одиннадцать-семь. Отбой.
Этот квадрат куда меня направили находился как раз там где работали улетевшие «хейнкели». К висевшим в высоте мессерам подошла смена и отработавшие свое ушли на аэродром, а я стал хаотично облетывать нужный мне квадрат.
— «Тычинка», я «Пестик» прием!
— «Пестик», я «Тычинка», слышу тебя хорошо!
— «Тычинка», я «Пестик». В квадрате одиннадцать-семь наблюдаю наши войска в движении. Десять минут назад на них был совершен налет восемнадцатью «хейнкелями». Наблюдаю перемещение частей. Подтверждаю нахождение в тылу обороны диверсантов противника. Во время бомбежки не однократно наблюдал пуски сигнальных ракет, указывающих места расположения крупных целей. В воздухе постоянно барражирует не менее десяти истребителей противника. Как поняли меня?
— «Пестик». Понял тебя. Приказываю возвращаться. Как поняли меня?
— «Тычинка», я «Пестик», понял вас. Возвращаюсь. Отбой!
Развернувшись, я направил истребитель вглубь наших позиций. Обратно летел я над дорогой, так было легче ориентироваться, поднявшись на километр.
Вдали уже показался ров, который продолжали углублять все кто мог придти туда для работ. Через ров был перекинут деревянный мост по которому двигалась техника и люди. Техника к фронту, люди, в основном гражданские, от него.
Этот мост я уже видел, когда пролетал тут, но в этот раз все было иначе.
Откуда взялась эта пара мессеров, я не знаю, даже в первые секунды не испугался, а больше удивился, пытаясь понять откуда они вынырнули.
Пара «худых» с отчетливыми повадками охотников, внезапно на бреющем атаковала этот самый мост, и после резко ушли вверх, оставив гореть на мосту две машины.
Я в это время пролетал в полукилометре левее, и проморгал их появление.
Пара мессеров, обстреляв мост, переходит в плавный набор высоты, завершающийся крутой горкой в двух километрах от него. В конце горки они делают левый вираж, переходя в плавное пикирование на мост. Ручку в бок, полный газ, и короткая очередь из пушки по замершему на миг при выходе из виража беспомощному «худому». Вспыхнув, он пошел вниз. Судя по тому как он вел себя пилот был цел и пытался посадить машину. Прыгать на такой высоте было смерти подобно, так что он принял правильное решение. Ведомый шарахнулся в сторону, но у него была слишком малая скорость, и единственным выходом для немца, пока я разворачиваюсь для второй атаки, это уйти вниз с последующим набором высоты, и вглубь нашей территории, с последующим набором высоты и скорости что он и сделал.
— «Тычинка, я «Пестик» веду бой в квадрате сорок два-пятнадцать. Сбил один мессер, веду бой со вторым, — успел я быстро отчитаться, пикируя вниз пытаясь перехватить немца на боковом векторе.
— «Пестик», я «Тычинка», приказываю прекратить бой и уходить, как понял меня?
Немец попытался уйти вверх и в бок, но я ждал от него именно этого, и он сам влетел под мои снаряды. Задымив, мессер попытался на бреющем уйти в свою сторону, но я развернувшись после атаки снова пошел на него. Дав очередь из пулеметов, по мотору, я все-таки сбил его, не выходя из пике он воткнулся в землю в нескольких метрах от рва, откуда за нами с недоумением наблюдали работники. Пролетев над ними, я свечой пошел в небо, крутнувшись вокруг своей оси. Первый мессер не очень удачно плюхнулся на пузо, метрах в трехстах от моста.
— «Тычинка», я «Пестик». Сбил второго, возвращаюсь…Твою мать!!!!! — успел крикнуть я, увернувшись от атаки очередной пары немцев.
— «Пестик», я «Тычинка», внезапно атакован еще одной парой мессеров, веду бой-й-й, — последнее
