Не нравилась ему почему-то окружающая местность, активно не нравилась. Хотя красотища какая кругом — озера, далекие вершины гор… пальмы…
Пока тракторист подливал в двигатель масло и стучал кувалдой по пальцам гусениц, Александр и Нгоно, расстелив найденный в кабине кусок брезента, сложили на него все, что удалось отыскать полезного. Честно сказать, набралось негусто: десятилитровая пластиковая канистра для воды, та же кувалда да нож, явно выточенный из автомобильной рессоры. Еще соль йодированная — половинка пластиковой банки, просто царский подарок. А нож, на вид довольно пугающий, длинный, смотрелся ничуть не хуже знаменитого Хродберга, которого Саша, увы, нынче лишился. Как и ТТ, и консервов, и еще множества всяческой полезной мелочи — той же подробнейшей карты, часов да компаса.
— Н-да, — почесав затылок, кисло резюмировал Александр. — Негусто, очень даже негусто.
— Ничего! — Нгоно, похоже, по жизни был большим оптимистом. — Главное — кинжал ого-го какой! Экая страховидина.
Слово «страховидина» Саша не понял — не настолько хорошо знал французский, — но восклицание «ого-го» оценил правильно и тут же протянул финку приятелю:
— Владей, мон шер ами, пользуйся. Только смотри не порежься.
С видимым удовольствием сунув холодное оружие за пояс, темнокожий французский инспектор приосанился и даже пытался было пуститься в милые его суровому сердцу воспоминания.
— Вот, помнится, был в Байе такой Аристид, по прозвищу Цыган, бывший подручный Жано Скряги, ну, помнишь, которого потом убили… не Аристида, Жано…
Однако дальше этой фразы воспоминания не пошли — их вдруг оборвал истошный вопль Весникова, узревшего на песке змеюку размерами… ммм… весьма внушительными, надо сказать.
Подбежав к трактору, бедолага первым делом плеснул в ведро солярку из большой металлической канистры:
— Ну, сейчас я ее… сейчас…
— Эй-эй! — Александр тут же вскочил на ноги. — Ты зачем это, Николай, горючее разбазариваешь? Заправки поблизости нет.
— Так ведь это… змея!
— И что? Что она тебя, кусает, что ли?
— Так смотрит! У-у-у, падаль!
— И пусть себе смотрит…
В этот момент Нгоно тоже встал и как ни в чем не бывало направился прямиком к озеру, просто переступив через греющуюся на песочке змею, которая вообще никак на подобную наглость не среагировала. Хоть бы ухом повела — да и тех нет у сероватой сверкающей гадины!
Неспешно напившись, инспектор тем же путем вернулся обратно, едва не отдавив змеюке хвост.
— Это эфиопская гадюка, — обернувшись, пояснил он. — Флегма редкостная. Сожрет какую-нибудь лягуху, потом месяц так вот лежит, переваривает. Мирный и практически безопасный зверь, вот уж никак не думал, что такие здесь водятся.
— Тут не только змеи, тут и крокодилы… и львы… — Это Саша сказал громко, для Весникова. Пора было уже расставить все точки над «i», настал такой момент, и Александр, не откладывая в долгий ящик, начал прямо:
— Вот ты, Коля, давеча спрашивал — где мы?
— Ну… и где?
— Тунис представляешь?
— Да как-то не очень. — Тракторист обиженно развел руками.
— Ну, это в Северной Африке.
— Так мы что… Так мы как… Так это… Ясен пень — быть такого не может!
— Коля! Ты же сам крокодилов видел. Подумай — змея эта эфиопская… жарища… луна…
— Во! — Все ж таки, несмотря на некоторую недообразованность, Весников был хитрющий мужик. — Луна! Откуда она вообще в этом вашем Тунисе? Ее ведь нет, Луны-то! Одни астероиды.
— А это потому, Николай, что мы не просто в Африке, а в очень древней Африке.
— Где фараоны? — тупо ухмыльнулся Вальдшнеп. — Ну-ну, шути дальше, Санек, коли делать нечего.
— Да, тяжелый случай. — Молодой человек покачал головой и полез в кабину. — Ладно, сейчас поедем — по пути все увидишь. Может, и поверишь, чем черт не шутит?
— Так что, мы наконец едем? — Снова покосившись на безмятежно дремавшую на песке гадюку, Весников торопливо забрался в трактор и, включив массу, довольно улыбнулся. — Давно пора! Только это… Куда ехать-то?
— А вон, выезжай в степь да жми краем озера… Они, озера-то, здесь еще до-олго тянуться будут. В болото только не попади.
— Ну, маленькая трясина нам не помеха… А большую объедем!
Загрохотал двигатель, повалил из выхлопной трубы сизый вонючий дым, и трелевочник, дернувшись, зашевелил гусеницами, выбираясь в саванну. Даже флегма-гадюка проснулась, лениво подняла голову и, презрительно вильнув кончиком хвоста, медленно уползла в кусты. А и правда — ездят тут всякие, воняют.
Ах, хорошо ехали! Как короли! Как принцы!
Источник воды имелся под боком, пищи — рыбы и дичи — хватало, к тому же была и соль, которую, правда, старались расходовать экономно. С дорогою повезло — лишь пару раз пришлось объехать болота, а так трактор спокойно шлифовал гусеницами серовато-зеленую низменность, тянувшуюся, по Сашиным прикидкам, до самого моря.
На ночь, само собой, останавливались и ложились спать, устроив на платформе нечто вроде сеновала: нарубили-приладили жерди, набросали травы, сверху растянули тент из той найденной брезентины — хорошо! Прямо-таки царское ложе! На протяжении всего пути по очереди там и валялись: двое в «кузове», один в кабине, сменяя друг друга на рычагах.
Ни крупных хищников, ни людей, к удивлению всех троих, на пути не встречалось, наверное, и те и другие просто-напросто побаивались страшного шума и гнусного запаха выхлопных газов. Да и черт с ними, с людьми, — не очень-то и нужно было сейчас общение, добраться бы до залива. А там уж придется бросать трелевочник и вплотную приступать к экспроприации чужой собственности.
— Нам и простая рыбачья лодка сойдет, — мечтал по вечерам Александр. — Добраться бы только до Гадрумета или Тапса, тут всего-то километров шестьдесят — семьдесят.
— Я вижу, ты знаток здешних мест, Саня!
— Так а я тебе о чем четвертый день толкую?
— Да все, знаешь, как-то не верится.
— Ну и не верь, черт с тобой. Подожди, еще увидишь…
Ближе к вечеру сплошная цепь озер кончилась, и где-то недалеко к югу замаячили серовато-желтые холмы.
— Что это там за горки? — приподнявшись на платформе, прокричал Весников.
— Это, Коля, не горки — это стена. Триполитанский вал! Сооруженный по приказу императора… черт его знает какого.
— Вал? А кто-то обещал — мол, залив будет, море.
— Так ты вперед посмотри!
Встав на ноги, Саша вытянул руку — впереди, за песчаными дюнами, сколько хватало глаз, расстилалась сверкающая бескрайняя синь, чуть тронутая белыми и серыми точечками — парусами.
— Ну и ну! — покачал головою Весников. — Честно сказать, давно уже я на море не был. Последний раз — в восемьдесят пятом году, по профсоюзной путевке в Ялту ездил. Хорошо тогда отдохнул…
Александр хлопнул его по плечу:
— Ну и сейчас отдохнешь не хуже! Только со мной во всем советуйся и поступай, как я подскажу.
— Ну, ясен пень, ты ж у нас человек бывалый.
Горючее заканчивалось, да и надобность в нем, честно говоря, отпала — трелевочник-то все равно бросать, как бы ни было жалко.
