— Он н-н-н-не врет, — с места подал реплику Сашка. — В-в-в-валерия Н-н-николаевна — о-она з-з- з-верь!
— Она ненавидит нас, обзывается. И еще говорит, что если мы пожалуемся родителям, то ничего не докажем, а она потом нам наставит колов, — подала голос Татьяна.
— Значит так, в следующую пятницу собрание. Прошу предупредить всех родителей. Вы не против, Валерия Николаевна? — директор поверх роговых очков посмотрел на классную.
Но Валендра застыла, как соляной столб, уставившись на Лапина взглядом, полным яда и ненависти…
В этот момент Виктор почувствовал уже знакомую дурноту, перед глазами замелькали красные, желтые и зеленые пятна…
— …Пап, опять? — услышал он звонкий юношеский голос и открыл глаза. Он сидел перед ноутбуком, на веранде большого, красивого дома. По дорожке из гравия в его сторону шагали смеющаяся рыжеволосая женщина и двое молодых людей.
— Пап, у тебя же выходной! Оторвись ты хоть на время от своих пациентов. И почему ты не отвечаешь на звонки? Мне позвонил дядя Саша Курицын. Он получил Госпремию за свое очередное изобретение и сказал, чтобы ты немедленно ехал к нему на фуршет в офис. У него там сидят директора концерна и японцы, но он сказал, что без тебя за стол не сядет, — объявил юноша постарше, подкидывая в руках какой-то квадратный предмет.
— Хочешь, скажу, что будет потом? — смеясь, подхватил второй. — Все закончится тем, что ты опять уедешь на месяц за границу корректировать сердце очередному премьер-министру Масако Хиродаки.
— Милый, все в порядке? У тебя утомленный вид, — рыжеволосая женщина подошла к Виктору Петровичу и поцеловала его в висок.
«Неужели получилось? — волнуясь, подумал Лапин. — Черт меня побери! Значит, все-таки получилось!»
В его голове ускоренными кадрами пролетали фрагменты его жизни.
Окончание школы — аттестат с одними пятерками.
Два института — медицинский и инженерно-технический — оба с красными дипломами.
Свадьба с Леной, любимой и самой замечательной из женщин.
Рождение Юрки и Игоря — крепких, умненьких мальчишек, теперь — талантливых, перспективных хирургов.
Создание кардиологического центра, которым он руководит уже два десятилетия.
Верные друзья — Тимонин, Огородников, Курицын… Вовка создал прибор ранней диагностики рака, спас тысячи людей, Игорь Огородников — генерал-майор. Таня играет в театре на Таганке, много снимается…
— Кстати, Жанна пригласила меня в школу, — услышал он и вынырнул из своих мыслей. — Я обещала выступить перед ее бандитами. Только не представляю, о чем я буду с ними говорить. О том, что у меня вышла десятая книга фантастики? Сказку что ли для них написать… — Лена засмеялась и присела рядом с Виктором Петровичем, нежно просияв фиолетовыми, с легкой косинкой глазами. — И все-таки, с тобой все в порядке, милый?
— Все нормально, — сказал Виктор Петрович. — Кстати, Леночка, а ты помнишь нашу учительницу, Валерию Николаевну?
— Валерию Николаевну? — наморщила лоб Лена. — Нет. Ты, наверное, что-то путаешь. Не было у нас в школе такой учительницы… Никогда не было!
— Надо же, — довольно хмыкнул Лапин. — Схожу-ка я с тобой в школу. Давно за партой не сидел.
— Нет, нет, папа, — возмущенно перебил его Игорь. — Какая школа? Ведь мы завтра идем на стадион, на состязания стронгменов. Там и дядя Толя будет, он собирается очередной рекорд поставить… Да, посмотри, что я нашел в чемодане на чердаке. Неужели раньше их тоже делали? Никогда бы не подумал. Ему должно быть сто лет не меньше!
Сын протянул Виктору Петровичу потрескавшийся, с поблекшими гранями, кубик Рубика.
— Представляешь, у него восемь желтых и десять красных квадратиков! Раритет!
Любой ценой
— Здравствуйте, Елена Михайловна.
— Здравствуйте. Что привезли?
Вопрос традиционный и настолько же банальный.
Невысокий хмурый мужчина вот уже третий год сдавал одно и то же — телятину. Прошли те времена, когда Елена вздрагивала от одного вида Кларимона. Ныне она пообвыклась и старалась держаться с ним как с обычным поставщиком.
— Сколько привезли?
— Две тушки — девяносто и сто шестьдесят килограммов. Возьмете все?
— Возьму. Только деньги к вечеру. Часов в пять устроит?
— Конечно.
Отодвинув продавца, Елена открыла кассу.
— Может быть, часть сейчас заберете?
— Лучше вечером.
— Ну, как вам будет удобней.
На том и расстались.
По желобу спустили освежеванные туши. Елена отложила один язык в сторону, подождала, пока рубщик перетащит туши к колоде.
— Семеныч! Ту, что поменьше, поруби, остальное — в холодильник.
— Знамо дело, Михална, — он подхватил тушу и пристроил ее на колоде.
— Справку я привезу через час. Так что не торопись.
— Как скажешь.
Семеныч разменял шестой десяток, но крепости рук не утратил. И сметки не подрастерял, давно заметил: как чернореченские приезжают, Елена находит повод улизнуть из магазина. А ему что? Заработок стабильный, а сегодня еще и пол-литру помимо всего получит. Чем не жизнь?
— Семеныч, телятину в отдел пока не выноси.
— Не беспокойся, хозяюшка, все сделаю в лучшем виде.
— Не мне тебя учить.
Елена накинула кожаный плащ, водрузила на голову шляпу и, окинув напоследок цепким взглядом отдел, вышла на крыльцо. Март капризничал, как девица в пору созревания. И теплу отдаться хочется, и морозец не отпускает. Будь Елена сейчас не в столь людном месте, упала бы и разрыдалась. Ан нет, нельзя!
Краса и гордость Елены, «ГАЗ 31-10» цвета «мурена», покорно ожидал хозяйку в двух шагах от магазина.
«Палычу позвонить, к Зинаиде заехать. Скоро декларацию сдавать, значит килограммов восемь в налоговую оставить нужно. Потом Алексею Николаевичу на СТО…».
Жалобно пискнула сигнализация. Елена достала из бардачка блокнот и принялась торопливо набрасывать план действий. На память она не жаловалась, но не приведи господи кого-нибудь забыть из нужных людей.
