берегу, где шумели воды реки и, остановившись у большого валуна, сказал.
- Мы начинаем наступление на греков. Немедленно.
- Боги услышали мои молитвы, - воздел руки к небу Арсак, длинную бороду которого развевал ветер.
«Как все тут устали ждать, - усмехнулся в душе Ларин, - но, это к лучшему».
- Но, воевать мы будем с тобой в разных водах, - объявил Ларин, - я с основной частью кораблей отплываю по этому руслу и нападу на греков ниже по течению. Ты же возьмешь всю эскадру из Тернула и отправишься в другое русло, где сделаешь то же самое.
Бывалый капитан все понял с полуслова и слегка нахмурился, но ничего не сказал.
- Ты должен атаковать греков, сколько бы их тебе не встретилось, и воевать так, что бы они думали лишь о бегстве и спасении.
Арсак обернулся, посмотрел на свои пять кораблей, слегка усмехнулся и проговорил, словно отливая каждое слово из бронзы.
- Они пожалеют о том, что родились, когда повстречаются со мной, - пообещал скиф.
- Не сомневаюсь, - подтвердил адмирал, слегка качнув головой и прищурившись от первых лучей солнца, упавших на его лицо.
- Я буду держаться до тех пор, пока у меня останется хотя бы один корабль, - добавил Арсак.
- Возьмете еще дюжину бирем, в бою пригодятся, - добавил Ларин, - они повезут пеших солдат, которые должны захватить берега и наступать по ним вместе с конницей Аргима, которая уже на пути туда.
Услышав о том, что предстоит совместное с наступление конницей, Арсак повеселел. Его шансы вернуться живым мгновенно выросли в глазах самого капитана. Теперь скифа еще меньше волновало, сколько греков ему повстречается.
- Отправляйся немедленно, - приказал Ларин, заканчивая разговор, - и не забывай слать мне гонцов с сообщениями о том, как продвигаются дела. Особенно, когда пробьешься к морю.
Капитан усмехнулся во весь рот, оценив шутку, и Ларин заметил, что у него не хватает двух верхних зубов, выбитых в какой-то схватке, да и вся верхняя губа с правой стороны лица была немного обезображена ударом рукояти меча. Впрочем, самого Арсака это уже давно не беспокоило, словно таким и родился.
Расставшись с капитаном эскадры из Тернула, Леха окинул взглядом на глазах оживавшее побережье, - сотни солдат умывшись в водах реки, уже закончили трапезу, свернули немногочисленные палатки, и под окрики своих командиров, поднимались на корабли, бряцая оружием.
- Ну, пора и нам, на корабль, - произнес он, вновь прищурившись на солнце, осветившем прибрежный лес и заставившем сверкать речку, - только сначала ненадолго вернемся к шатру.
И в сопровождении охранников, он пробрался сквозь проснувшийся лагерь к своему походному жилищу. Первое что он увидел, поднявшись на холм, - жалкую фигуру грека, который сидел на камне в десяти метрах от шатра, всем видом изображая страдание. Приблизившись и рассмотрев его опухшее от безудержного пьянства лицо, Леха решил, что тот и в самом деле страдал. Еще бы, разбудили не дав оклематься после очередного возлияния.
- Что случилось, хозяин? - жалобным голосом вопросил Каранадис, когда Леха приблизился к своему шатру, - что за шум стоит в лагере в такую рань? Мы куда-то отправляемся? Так ведь было хорошо до сих пор.
- Если ты забыл, ничтожный грек, то вокруг идет война, - напомнил Леха, жестом приказывая ему следовать за собой, но вдруг резко останавливаясь у входа в шатер, - и мы как раз отправляемся на очередную встречу с твоими соплеменниками. Ты мне нужен на этой войне. И если ты еще раз напьешься до беспамятства, то я лично прикажу Инисмею содрать с тебя кожу. Живьем. Понял?
Каранадис, трусивший вслед за Лариным, остановился как вкопанный и смерил недоверчивым взглядом сотника, словно не мог представить, что этот давно знакомый ему воин осмелится выполнить приказ своего хозяина. Но вид грозного, заросшего бородой скифа, сверкавшего из-под шлема и кустистых бровей злыми холодными глазами, быстро привел его в чувство. Каранадис посмотрел на его жилистые руки, одна из которых сжимала рукоять меча, и Леха тут же прочел в его глазах клятву бросить пить. Если не навсегда, то уж точно до тех пор, пока Инисмей будет находиться поблизости.
Оказавшись в душном шатре, Ларин опустился на ковер и, взяв с подноса чашу с вином, первым делом выпил его на глазах у изумленного грека, не предложив тому даже сесть. Долго разговаривать Леха не собирался, а урок преподать следовало. Впереди намечалось немало сражений с участием техники и боеприпасов, изготовленных руками этого изможденного гения, и нужно было позаботиться, чтобы тот был всегда в форме. Гении, как известно, бояться физического воздействия. Но об этом, обратив внимание на Инисмея, Леха уже позаботился. Осталось только дать понять расслабившемуся оружейнику, что адмирал не всегда будет позволять ему делать все, что угодно, даже несмотря на его явную ценность. И Ларин уже обдумывал, какое бы еще внушение сделать, но, взглянув на Каранадиса, решил остановиться на этом. Тот и так был ни жив, ни мертв от страха.
«Ладно, хватит с него, - решил Ларин, смягчаясь, - Еще формулы свои от страха позабудет, чем я потом буду стены да ворота взрывать».
- Ракеты готовы? - перешел к делу адмирал.
- Давно уже, - не повел и ухом грек, услышав это название, зато мгновенно протрезвел, - как вы приказывали, пять штук. Лежат в ящиках на дальнем конце лагеря, под охраной бойцов Уркуна
Ларин уже не раз обсуждал с греческим оружейником конструкцию нового метательного приспособления, а для краткости назвал эти далеко не совершенные прототипы, что использовались вместо начиненных горючей смесью горшков, ракетами. Каранадис спорить не стал. Ракеты, так ракеты. Не он ведь их изобрел.
- Только мы же их ни разу не испытывали с того самого дня, как уплыли из крепости после битвы с аргосцами, - на всякий случай добавил грек.
- Придется рискнуть, - заявил Ларин, отправляя в рот засахаренные фрукты с подноса, - скажешь Уркуну, чтобы перетащили все на мой корабль, вместе с установкой. Я для них уже присмотрел местечко.
- Вы собираетесь стрелять ими прямо с корабля? - изумился Каранадис, даже сделав пару шагов вперед, - но, ведь он же деревянный. И если один из этих снарядов взорвется…а если все…
- Придется рискнуть, - повторил Ларин, поднимаясь и направляясь к выходу.
Поравнявшись с осоловевшим оружейником, он хлопнул его по плечу.
- Не дрейфь, Каранадис! Греческих кораблей впереди много. Да на берегу солдат будет достаточно, укрепления всякие. А борт у нас самый высокий, как ни крути. Так что, придется рискнуть. Иди, готовь свою установку. А я пойду гляну, как там катапульта Архимеда. Тоже с собой прихватим. Пригодится.
Глава третья
«По дороге в Тарент»
К счастью выяснение личности Федора заняло чуть больше времени, чем прогулка до здания, где располагался комендант Мессаны. Он оказался одним из тех офицеров африканской пехоты Атарбала, с которыми Чайка новобранцем начинал эту италийскую кампанию и прекрасно знал Федора. Поэтому вопрос решился быстро.
Федору предоставили корабль, да еще какой, - целую квинкерему, которая должна была отправиться буквально на следующий день по делам службы в Тарент и готова была взять его на борт. Конечно, это был не «Агригент» вместе со своим капитаном Бибрактом оставшийся в распоряжении Гасдрубала, но тоже неплохой корабль. Командовать квинкеремой к его удивлению был назначен новый знакомый Федора Могадор, которого он еще раз, перед тем как отойти ко сну, попросил смягчить наказание для Йехавмилка. Может быть, тот передумает. В противном случае капитана ждала казнь или жизнь раба на каменоломнях.
