пришлось поделиться кое-какими своими секретами. – Миссионер взял паузу, чтобы прикурить сигарету, не переставая следить за мимикой и жестами Салаха.
– Дальше, продолжай, – на лице Салаха заиграла двусмысленная улыбка.
– Чтобы узнать столь подробную информацию, нам пришлось распотрошить группу представителей израильской разведки, по неосторожности не поспешивших убраться назад, в Израиль. Если хочешь, мы можем вместе съездить полюбоваться на их трупы. И еще. Сегодня в 15.00 тот, кто убил твоего брата, встречается со своими работодателями, чтобы получить от них деньги за свою работу.
– Все складно говоришь, уважаемый. Только вот откуда мне знать, что ты именно тот, за кого себя выдаешь. Что ты именно и есть тот самый родственник из Самарканда.
– Я сообщу тебе место встречи человека, убившего твоего брата, с американцами. И ты сам сможешь во всем убедиться.
– Как я узнаю, что это именно он? – хитро прищурился Салах.
– Фатима сможет опознать его.
– Как, она еще жива? – удивленно вскинул брови Салах, обращая свой взгляд за спину Слобцова. Туда, где стояли его люди.
– К счастью, мы успели вовремя вырвать ее из твоих лап. Она тут ни при чем. Он предъявил ей во время выступления стодолларовую купюру, где вместо американского президента было напечатано лицо Саддама Хусейна. Фатима должна была опознать связного именно по этой купюре. Она не могла знать его в лицо, поэтому ничего не заподозрила.
– Хорошо. Допустим, ты говоришь правду. Но как ты считаешь, уважаемый, имеем ли мы право не совершать больше ошибок и еще раз как следует перепроверить правдивость твоих слов?
– Можете проверить меня на детекторе лжи.
– Конечно. Именно этим мы сейчас и займемся. Ты – храбрый мужчина, потому что приехал сюда один. Или в машине, кроме тебя, есть еще кто-нибудь? Сквозь затемненные стекла не видно.
– Мы всегда старались доверять друг другу. Если бы я хотел отрезать твою голову и насадить на чугунную пику перед зданием посольства Израиля…
– Довольно! – криком перебил его Салах, выходя из себя и вставая со стула. – Сейчас мы проверим, кто ты такой на самом деле. Без всякого детектора. – Он махнул рукой, и людская масса за спиной Миссионера угрожающе зашевелилась.
– Ты не задумываешься о последствиях своего необдуманного шага, Салах. Я считаю, что так мы не сможем прийти к компромиссу.
Фатима, затаив дыхание, слушала беседу Миссионера с Салахом, которая приобретала все более угрожающий характер. Поэтому условная фраза не застала ее врасплох. Засунув за пояс юбки «стечкин» и придерживая одной рукой расстегнутый пиджак, она вылезла из машины и стремительным шагом направилась к входу.
Проигнорировав движение сомкнувшихся перед ней охранников, она на ходу правой ногой ударила одного из них в пах и, почти одновременно выхватив из-за пояса тяжеленный «стечкин», без замаха ударила рукояткой пистолета точно в висок замешкавшегося от неожиданности второго араба. Он как подкошенный рухнул на асфальт. А первый остолоп, упав на колени, потихоньку скулил, держась за причинное место и не думая больше ни о чем, кроме своих как следует отбитых тестикул. Оставлять его в таком состоянии, один на один с нестерпимой болью, было бесчеловечно. Рукоять «стечкина» снова вошла в штопор, обрушившись на затылок несчастного и избавляя его от страданий. Когда оклемается, его тестикулы уже перестанут болеть так сильно.
Произнеся условную фразу, Миссионер не стал дожидаться проверки на арабском детекторе лжи. Еще в самом начале он заприметил лежавший на столе рядом с Салахом внушительных размеров изогнутый ножичек, которым его собеседник без всякого нажима разрезал яблоко. Кляня идиотизм Салаха, старлей Слобцов, оперевшись одной рукой на стол, в мгновение ока перепрыгнул на противоположную сторону и, обхватив мертвой хваткой шею, отвел его голову назад, после чего схватил нож и приставил его к бешено запульсировавшей сонной артерии дурного братца Эмира. Прижавшись к подрагивающей жилке, ножичек слегка поранил нежную кожу неразумного собеседника, оросив лезвие кровью.
Салах застыл на месте, даже не думая шевелиться. Его собратья, ринувшиеся было ему на помощь, вынуждены были остановиться на полпути. Миссионера за массивной фигурой Салаха почти не было видно, а стрелять по своему боссу никто не решился.
– Спокойно, ребятки, спокойно, если не хотите, чтобы я перерезал вашему мудрому командиру глотку, как отобранному для шашлыка молодому барашку.
Остро ощутив свою беспомощность, Салах с трудом произнес:
– Делайте, как он говорит.
– Золотые слова, Салах, – поддержал его старлей Слобцов, потихоньку вместе с ним отступая к окну, чтобы в случае чего выбить стекло и уйти по-английски, не прощаясь. – А теперь, господа, слушайте меня внимательно и постарайтесь сделать все в точности так, как я скажу. По моей команде все дружно опускаем свои пушки на пол. Начали!
Арабы нехотя подчинились. Под стук соприкасающегося с полом оружия в дверном проеме появилась Фатима со «стечкиным» и «береттой» наперевес.
Кое-кто из присутствующих, увидев разъяренное лицо девушки, вооруженной до зубов, попытался было снова поднять оружие с пола, но громкий окрик Миссионера заставил их передумать.
– Ты как раз вовремя, Фатима. А теперь все встали лицом к стене, расставив ноги и руки! Устал, Салах?
Миссионер по-прежнему держал его, не ослабляя хватки. За этот короткий промежуток времени Салах успел изрядно вспотеть. Капли пота, смешиваясь с сочившейся кровью, затекали ему за ворот рубашки. Лезвие ножа было очень острым. Салах знал это и стоически удерживал равновесие, чтобы случайно неловким движением самому не перерезать себе сонную артерию.
– Фатима, держи их на прицеле, – обратился к ней Миссионер. – Если заметишь какое-нибудь неверное движение, стреляй без предупреждения. А мы с Салахом пока закончим нашу беседу.
Он ослабил хватку и отвел нож от шеи. После чего сел на свое место, жестом приглашая Салаха сделать то же самое. Потрогав порез, из которого по-прежнему струилась кровь, Салах покачал головой, достал носовой платок, приложил его к ране и, поморщившись, выдавил из себя:
– Зачем ты так?
– По-моему, это я должен был у тебя спросить то же самое, – усмехнулся Миссионер, положив так и не пригодившийся ему нож рядом с собой.
– Ладно, проехали, – примирительно ответил брат Эмира. – Теперь я окончательно убедился в правоте твоих слов. Так на чем мы остановились?
– Мы остановились на том, дорогой Салах, что, если ты хочешь отомстить за своего брата, я могу предоставить тебе такую возможность. А чтобы ты не думал, что тебя в очередной раз заманивают в западню, я хочу, чтобы ты сейчас проехал вместе с нами и посмотрел на мертвых представителей МОССАДа, которые и организовали это дело. Может, кого-то из них ты даже узнаешь.
– Разве я могу отказаться от возможности плюнуть своим врагам в лицо, пусть даже и не живым? – Глаза Салаха снова наполнились яростью. – Я отрежу их головы, как они сделали это с Эмиром, и выставлю их на всеобщее обозрение. Пусть все видят, как воины Аллаха поступают со своими врагами.
– Насчет голов – твое право, но вот выставлять их напоказ не надо. Или хочешь подставить своих родственников из Самарканда? Если тебе так хочется, можешь поставить их у себя дома на видном месте и показывать своим друзьям. Но не более того. – Миссионеру пришлось чуть-чуть приструнить опять впавшего в раж Салаха.
– Будь по-твоему, – с трудом согласился тот. – А как насчет дела, с которым ты обращался к моему брату?
– Если хочешь стать преемником Эмира, ты должен прежде всего показать себя в деле. Вот разберешься с американцами и убийцей своего брата, тогда и поговорим.
– Клянусь, я сотру их в порошок! – Салах вскочил со стула, гневно сжав кулаки.
– Поехали, Салах, не будем терять время. А во избежание недоразумений ты сядешь в нашу машину и поедешь с нами один. Мы покажем тебе трупы, чтобы ты больше не комплексовал по поводу правдивости
