Закончив стирать макияж, Фатима обернулась к вошедшему и неожиданно для него произнесла:
– Тебе понравилось мое выступление?
Неожиданность заключалась в том, что фраза, слетевшая с уст танцовщицы, была произнесена по- русски, хоть и с легким акцентом. Танцовщица, изучающе вглядываясь в лицо Миссионера, следила за его реакцией. На его лице не отразилось никаких эмоций.
– Давайте от примитивных проверок перейдем непосредственно к делу. У меня мало времени, – ответил Миссионер по-русски в тон Фатиме.
– Хорошо, – безразлично сказала она, подходя к двери и закрывая ее на защелку.
Миссионер оказался на сто процентов прав. После того как доступ в гримерку был перекрыт, едва заметная дверца, которую в самом начале выхватил его внимательный взгляд, открылась, и на авансцену выкатила группа устрашающего вида арабов в количестве четырех человек, держащих в руках оружие одного из своих самых главных врагов – укороченные варианты израильского автомата «узи».
Один из них, по-видимому старший, что-то отрывисто пророкотал на арабском, и парочка грозных мусульман двинулась навстречу старшему лейтенанту российской полиции. Когда они подошли вплотную, один из них направил свой «узи» ему в лоб, а второй, заткнув свое оружие за пояс, начал довольно бесцеремонно обыскивать его.
Вояки, усмехнулся про себя Миссионер, глядя на оставшихся двоих, расположившихся практически на одной линии. Стоят вальяжно, расслабленно, автоматики свои держат стволами вниз. А этот чудила, грозно вращающий глазами, наверно, устал держать свою пушку на уровне лба. Вон, рука-то подрагивает. Видать, привычней для него держать в руках свой член. А этот искатель – вообще идеальный труп. В голову пришла шальная мысль – а не порешить ли сейчас этих самоуверенных идиотов к такой-то матери. Перехватить руку, уставшую держать автомат, да из него же избавить от мозгов сладкую парочку, что стоит напротив, одновременно ударом ноги выбивая содержимое его мошонки под ноги копошащемуся около него аборигену. Спокойствие, только спокойствие. Иначе некому будет провожать его к влюбленному в хрусты Эмиру.
– Полегче, турок! – Миссионер, продолжавший говорить по-русски, был очень недоволен чувствительными хлопками по его ребрам, наносимыми обыскивающим его с садистской ухмылкой арабом.
К сожалению, уроженец Востока, не понимавший по-русски, не внял его предупреждению. Сам виноват. Неуловимое движение ногой, и каблук ботинка Миссионера с силой опустился на ступню обидчика. Болевой шок заставил араба на время прекратить свои действия, после чего, бешено вращая глазами и что-то крича на своем языке, тот выхватил нож, значительно превосходящий размерами перочинный.
Короткий окрик старшего, оперативно отреагировавшего на взрывоопасное движение бойца, заставил его отказаться от своих планов, и он, с неудовольствием спрятав нож, довел обыск до конца – правда, теперь уже с величайшей осторожностью. После того как все формальности были улажены, старший, удостоверившийся в том, что у посетителя нет с собой никакого оружия, жестом пригласил его сесть за стол.
Старлей Слобцов, воспользовавшись приглашением и положив перед собой дипломат, уселся напротив зеркала. Так, чтобы иметь возможность наблюдать за действиями людей, стоящих у него за спиной. Фатима, подойдя к арабу, игравшему первую скрипку в этом воинствующем квартете, зашептала ему на ухо. Процедив ей в ответ вполголоса что-то нечленораздельное, тот уперся в Миссионера гипнотическим взглядом.
– Абдул говорит, – повернувшись к нему, Фатима показала глазами на стоящего напротив «гипнотизера», – что ты должен сообщить ему о цели своего приезда.
– Передай своему Абдулле, что о цели своего приезда я буду разговаривать только с Эмиром. Он был извещен об этой цели заранее, и такая договоренность была достигнута до того, как я прибыл сюда.
Фатима перевела на арабский слова Миссионера. Ответ не заставил себя долго ждать.
– Абдул говорит, что обстоятельства изменились и Эмир не сможет встретиться с тобой лично. Всю информацию, которую твои начальники хотели донести до ушей Эмира, ты должен передать Абдулу, который слово в слово перескажет ему услышанное. А также передаст содержимое дипломата, который ты привез с собой.
Самодовольная ухмылка не слезала с лица Абдула, и, пока Фатима переводила его слова, Миссионер, не перестававший наблюдать в зеркало за молодчиками, с каменными лицами стоявшими позади него, начал потихоньку закипать. Он давно уже осознал, что Эмиром тут и не пахнет и что прежде, чем он доберется до него, ему придется средневековыми методами выколачивать из этих урюков сведения о его местонахождении. А если они не знают? О таком повороте событий ему не хотелось даже думать.
Содержимое дипломата захотелось? А может, лучше это? Миссионер мысленно показал Абдулу неприличный жест рукой. Пора кончать ломать комедию. Эти неандертальцы слишком самоуверенны для того, чтобы оказать достойное сопротивление. А также слишком тупы, чтобы можно было и дальше продолжать с ними беседу в мирном ключе. И это обстоятельство спустя непродолжительное время самым негативным образом отразится на здоровье его оппонентов. О чем, впрочем, они, судя по их лицам, даже не догадываются. Человек счастлив в своем неведении.
– И это все, что от меня требуется? – с издевкой спросил Миссионер.
Бросив растерянный взгляд на Абдула, Фатима утвердительно кивнула.
– Передай этому не обремененному интеллектом арабу, что его уши отличаются от ушей Эмира, как уши кролика от ушей слона. Мне не о чем больше с ним разговаривать, а содержимое дипломата…
Миссионер нажатием пальцев открыл замки. Крышка дипломата откинулась, отвлекая внимание присутствующих набитыми под завязку плотными рядами тугих пачек стодолларовых купюр. Этих мгновений оказалось вполне достаточно. Оттолкнувшись ногами от пола, он вместе со стулом опрокинулся назад, успевая в кувырке через себя вырвать «узи» у одного из стоявших за ним зазевавшихся арабов. Не поднимаясь, полоснул очередью по ногам не успевших развернуться противников, после чего немедленно перекатился в сторону, уходя с линии огня. Абдул и еще один находившийся рядом с ним араб даже не подумали о стрельбе на поражение и в мгновение ока исчезли за столом из пределов видимости, позабыв про свои молотилки. Укушенные металлическими пчелками менее удачливые соратники по борьбе за победу терроризма во всем мире катались по полу, завывая почище полицейских сирен. Отметив утрату бойцами Абдула боевого духа, он все же, для острастки, дал еще парочку очередей поверх стола, воздержавшись подводить жирную черту под жизнью и удивительными приключениями арабов из Палестины, посвятивших свои зрелые годы борьбе против безоружных и беззащитных граждан путем организации и проведения террористических актов. Благодарные арабы, в свою очередь, немедленно проявили более дружелюбные намерения, выразившиеся в поднятых вверх руках.
Ведение боевых действий заняло у Миссионера меньше минуты. Встав с пола, он оглядел поле боя. Самоуверенный противник был наказан за свою дерзость и несговорчивость. А где же несравненная Фатима?
Зажав уши руками, она лежала ничком на полу, едва дыша. Короткая юбка задралась, и узкая полоска белоснежного шелка напомнила Миссионеру о недавнем шоу. Склонившись над ней, он, не теряя из виду поднятые руки, похлопал ее по обнажившимся округлостям.
– Фатима, подъем! – несколько дольше, чем следовало, задержав свою руку на самом интимном месте восточной красотки, скомандовал ей старлей Слобцов.
Фатима, нисколько не смутившись от вида крови и стонущих от боли арабов, поднялась с пола и спокойно поправила задравшуюся юбку. Не в диковинку, отметил про себя Миссионер. Он хотел сказать что-то еще, но Фатима, прижав свой пальчик к его губам, жестом показала ему на дверь, из которой появился безумный Абдул и его орда. Все понятно. Там притаился кто-то еще. По всей видимости, самый главный.
– Остынь, Илья Муромец! Эти, – Фатима без всякого сожаления посмотрела на корчившихся от боли двух бойцов Абдула, – сами виноваты. Нарвались.
Одновременно с ее словами дверь потайной комнаты снова открылась, и перед взором Миссионера появился еще один, не менее колоритный персонаж, благоухающий терпким одеколоном. Широкоплечий мэн, явно принадлежащий к одному этническому типу с Абдулом и его воинством, не имел на отсвечивающем гладком черепе абсолютно никаких следов растительности. Раздвинув руки в стороны и
