— Жесть! — сказал Тяжелый Танцор. — Изуродовало его нехило. Алекс говорит, ему повезло, что ни гангрены, ни столбняка не подхватил. Алекс, конечно, обработал рану антисептиками, но могло и не сработать.
— Не повезло мужику, — вздохнул Звонкий Диск. — Герман, ну так как, объезжать будем или через эпицентр попремся?
— Объедем, — решил Герман. — Яйца не казенные.
— Радиационное поражение мужских гениталий носит временный характер и для здоровья неопасно, — подал голос Джон. — А радиационная импотенция — вообще миф.
— Радиационная чего? — переспросила Алиса.
— Импотенция, — повторил Джон. — Простым языком — нестояк.
— Тогда надо объехать! — воскликнула Алиса. — Как я буду тебя любить, если у тебя нестояк будет?
— Любить можно по-разному, — заявил Джон. — Пока у меня цел хоть один палец — я мужчина.
— Не мужчина, а лесбиян, — уточнил Тяжелый Танцор.
— Ты больше так не шути! — сказала Алиса и пригрозила Джону пальцем. — Мне нужен не лесбиян, а здоровый и сильный мужчина! Герман, давай объедем эту гадость!
— Заткнись, — сказал Герман.
Он произнес это слово негромко и вроде бы неугрожающе, но прозвучало оно так, что Алиса мгновенно перестала улыбаться. Джон взял Алису за руку и сказал:
— Милая, не действуй человеку на нервы, ему тяжело. Давай маленько приотстанем, чтобы не раздражать.
— А чего это ему тяжело? — заинтересовалась Алиса.
— Не знаю, — ответил Джон. — Но в одном я уверен точно. Если Герман захочет с тобой поделиться своими проблемами, он обязательно поделится. А если не хочет делиться — значит, у него есть основания к тому. Не надо приставать к Герману.
— Да пошло оно все! — внезапно воскликнул Герман. — Едем прямо!
Звонкий Диск и Тяжелый Танцор переглянулись и синхронно хмыкнули. Затем так же синхронно посмотрели назад. И еще раз переглянулись.
— Герман, с тобой точно все в порядке? — осторожно спросил Звонкий Диск.
— Нет, со мной не все в порядке, — ответил Герман. — Но Джон сказал правильно, приставать ко мне не надо. Если я захочу, чтобы вы ко мне поприставали, я сам скажу.
К полудню Германа отпустило. Ничего существенного не изменилось — Алиса по-прежнему хохотала за спиной, Джон по-прежнему делал вид, что с Германом ничего особенного не происходит, Скользкий Джек по-прежнему маячил неприметной тенью в хвосте процессии… Но горькое ощущение от потери друга притупилось и стало привычным. Долго горевать нельзя, это технически невозможно, человеческая психика к этому не приспособлена. Да и можно ли назвать горем то, что сейчас чувствует Герман? Вот, допустим, не раскусил бы кардинал подлую предательскую сущность Джона, Герман продолжал бы считать его своим другом, а потом вдруг… Нет уж, лучше так, как вышло.
Дорога сделала крутой поворот, и в поле зрения появился отель, в котором вечность назад останавливался Топорище Пополам, когда выполнял свою предательскую миссию. Сразу после того, как расстрелял из бластера несчастных мальчишек, а уцелевших добил «Фебосом» с дистанционного пульта. А на следующий день Герман и Джон вместе расследовали это дело, и не было у Германа сомнений, что Джон реально помогает ему, и когда Джон не смог протропить след этого мерзкого орка… А ведь сходится! Он тогда специально затоптал этот след, думал, что Герман откажется от преследования… Хотя нет, это Джон предложил проверить отель… или нет… как же трудно припоминать подобные мелочи… Наверное, все же Герман предложил в отель поехать, Джону это было не нужно.
Звонкий Диск крикнул:
— Герман, тут отель! Остановимся, отдохнем, перекусим?
Герман мрачно вздохнул и пробормотал:
— Давайте остановимся. И отдохнем, и перекусим.
А потом повторил то же самое в полный голос, потому что никто не расслышал его невнятное бормотание.
Звонкий Диск некоторое время вглядывался в лицо вождя, очевидно, хотел спросить, дескать, Герман, дружище, что с тобой происходит, Сэйтен тебя раздери?! Но не стал ничего спрашивать, передумал. А через минуту сзади послышался жизнерадостный голос Алисы:
— Я этот отель хорошо помню, мы тут ночевали, когда Герман нас в столицу вез из Оркланда. Герман в ту ночь такую телку арендовал забавную, такую веселую…
Герман вспомнил ту телку и усмехнулся. В прошлый свой визит он ее не видел, то ли больше не работает здесь, то ли наоборот, занята была. Если бы они сейчас останавливались на ночь, он бы ее еще раз арендовал, очень она ему понравилась. На Алису похожа, не внешностью, а повадками, тоже полукровка, скорее всего… Впрочем, какое ему дело…
Они въехали на стоянку, стали спешиваться.
— Что-то дежурного конюха не видно, — подал голос Тяжелый Танцор. — Кому лошадей сдавать?
— Ути-пути, какие мы нежные! — рассмеялся Звонкий Диск. — Дежурного конюха подайте, раз-два! Ты, Танцор, расслабился и обленился, как наложница в гареме. Небось, моешься каждый день?
Длинный Шест и Алиса хором расхохотались. Герман отметил, что это был первый раз за весь сегодняшний день, когда Длинный Шест издал какой-то осмысленный звук. Мрачен он сегодня, почти как сам Герман.
Тяжелый Танцор весело и беззлобно послал Звонкого Диска, затем предложил позаботиться о лошади Джона. Джон ответил, что хоть и моется каждый день, но не обленился, как наложница в гареме, и не расслабился, и вполне может сам завести свою лошадь в конюшню, а заодно и надавать по шее нерасторопному конюху. Потому что путешествие — дело скучное, каждое развлечение в нем на вес золота, даже такое дурацкое, как настучать в бубен нерасторопному рабу. Тяжелый Танцор предложил выломать из забора дрын помассивнее, вручить Алисе и пустить ее вперед, дескать, раз эльфийского десятника победила, то несчастного орчилу тем более победит. Алиса пообещала победить дрыном самого Тяжелого Танцора, притом не по голове, а другим способом. Они так увлеклись шуточной перебранкой, что как-то незаметно отстали.
Когда путешественники подходили к конюшне, ведя лошадей в поводу, первым шел Длинный Шест, за ним следовал Скользкий Джек (он впервые покинул свое привычное место в хвосте отряда и, казалось, удивлялся, как его сюда занесло), далее Джон и Герман, и после них остальные орки.
Дальнейшее произошло очень быстро, настолько быстро, что Герман не успел никак среагировать, а после первой его мыслью было: «Мне мерещится». А произошло вот что.
Когда лошадь Длинного Шеста уже перешагивала порог конюшни, в дверном проеме внезапно нарисовался потерявшийся конюх. Выскочил откуда-то из-за угла, как бумажный демон из игрушки для пугания, лошадь испуганно всхрапнула.
— Привет, Топорище Пополам! — обратился конюх к Длинному Шесту. — Давно тебя не видел! А где твоя серьга?
Джон отпустил повод своей лошади, сделал два быстрых шага вперед, молниеносно выхватил меч из заспинных ножен, срубил Скользкому Джеку голову, тут же поймал ее за волосы левой рукой, развернулся лицом к Герману, но не атаковал, а отступил на шаг. Убрал меч обратно в ножны, широко улыбнулся и сказал:
— Он слишком много знал.
«Мне это мерещится», подумал Герман.
Джон тем временем обратился к конюху со следующими словами:
— Ты обознался. Этого парня зовут не Топорище Пополам, а Длинный Шест. Понял?
Конюх тупо кивнул.
— Как зовут этого парня? — спросил Джон.
— Длинный Шест, — ответил конюх.
— Жить хочешь? — спросил Джон.
