С окончанием Гражданской войны роль Секретариата ЦК возросла, а функциональные обязанности значительно расширились. Во главе партийного аппарата должен стоять человек, обладающий организаторскими способностями, работоспособностью и авторитетом.
В ходе работы XI съезда РКП(б) было решено учредить новую должность — Генерального секретаря ЦК РКП(б). 3 апреля 1922 года Пленум ЦК избрал И.В. Джугашвили (Сталина) членом Политбюро, Оргбюро и Генеральным секретарем ЦК РКП(б). Секретарями ЦК были избраны В.М. Скрябин (Молотов) и В.В. Куйбышев. Все кандидатуры были согласованы с В.И. Ульянов ым (Лениным), который написал проект постановления съезда об организации работы Секретариата ЦК РКП(б). Это был последний партийный съезд с его участием.
Избрание И.В. Джугашвили (Сталина) Генеральным секретарем ЦК партии еврейство встретило весьма равнодушно. Как писала бывший секретарь Я.М. Ройда (Свердлова), еврейка Е.Я. Драбкина «это было событие из числа тех, которым никто не придает особого значения и даже в партийных кругах не обратили на него внимания»[139].
С присущей ему энергией и ответственностью И.В. Джугашвили (Сталин) в короткий срок наладил работу аппарата ЦК, реализовал требование В.И. Ульянов а (Ленина) о главных задачах Секретариата — подборе и расстановке советских и партийных кадров.
Поняв, что все кадры отныне проходят через аппарат Генерального секретаря, еврейство начало атаку по ликвидации этой должности или по отстранению И.В. Джугашвили (Сталина) и избрания на этот пост еврейского лидера.
Первым эту атаку предпринял Апфельбаум (Зиновьев). Евсей Гершен Аронович Апфельбаум (Григорий Евсеевич Зиновьев) родился в 1883 году в г. Елисаветграде Херсонской губернии в семье мелкого еврейского предпринимателя. Получив домашнее еврейское образование, работал конторщиком. В 1902 году эмигрировал. Учился, как и подобает «бедному еврею», в Бернском университете. Здесь в Швейцарии познакомился с В.И. Ульяновым (Лениным). Активно сотрудничал в партийных изданиях, написал немало статей и брошюр. Возглавлял партийную школу в Лонжюмо под Парижем. После возвращения с В.И. Ульяновым (Лениным) в 1917 году в Россию, стал членом Политбюро и ЦК РСДРП(б), наркомом внутренних дел, в конце 1917 года Председателем Петроградского Совета и губисполкома, руководителем Северной Коммуны, секретарем Петроградского губкома РКП(б), 7 лет возглавлял исполком еврейского III-го Коминтерна.
Осенью 1923 года в одной из пещер под Кисловодском состоялось неофициальное совещание отдыхавших там руководителей партийных и государственных органов. В нем участвовали Г.Е. Апфельбаум (Зиновьев), Н.И. Бухарин, К.Е. Ворошилов, Ф.Э. Дзержинский, Евдокимов, Лашевич и др.
На этом пещерном совещании Апфельбаум (Зиновьев) предложил ликвидировать Политбюро и Секретариат, а для Руководства партией создать триумвират в составе Апфельбаума (Зиновьева), Бронштейна (Троцкого) и Джугашвили (Сталина).
Многие участники совещания прекрасно поняли цель этой реорганизации руководящих органов партии. Ворошилов,
Дзержинский, Лашевич выступили против и предложили спросить мнение самого И.В. Джугашвили (Сталина) на этот счет. Выступая на XIV съезде ВКП(б) И.В. Джугашвили (Сталин) говорил: «В 1923 году, после XII съезда, люди, собравшиеся в „пещере“… выработали платформу об уничтожении Политбюро и политизировании Секретариата, то есть о превращении Секретариата в политический и организационный руководящий орган в составе Зиновьева, Троцкого и Сталина… На вопрос, заданный мне в письменной форме, из недр Кисловодска, я ответил отрицательно, заявив, что, если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой»[140] .
Более изощренный способ устранения И.В. Джугашвили (Сталина) с поста Генерального секретаря предпринял Л.Д. Бронштейн (Троцкий). Речь идет о подлоге, который совершили Л.Д. Бронштейн (Троцкий), Н.К. Фридман (Крупская) и руководитель Секретариата В.И. Ульянов а (Ленина) Л.А. Фотиева.
В декабре 1922 года с разрешения врачей больной В.И. Ульянов (Ленин) начал диктовать по 5-10 минут статьи и письма. Среди них особое место занимает «Письмо к съезду». На апрель 1923 года был запланирован очередной XII съезд партии и В.И. Ульянов (Ленин) решил обратиться к его делегатам с принципиальными предложениями.
23 декабря 1922 года он позвал дежурного секретаря М.А. Володичеву и продиктовал первую часть письма: «Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе.
Мне хочется поделиться с вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными.
В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни. Мне думается, что нашему Центральному комитету грозили бы большие опасности на случай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), — если бы мы не предприняли такой реформы.
Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный Характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях.
Что касается до первого пункта, то есть до увеличения числа членов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии.
Мне думается, что 50-100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса и может получить от него без чрезмерного напряжения его сил.
Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз».
23. XII.22 г. Ленин.
Записано М.В.
После этого М.В. Володичева записала в дневнике дежурных секретарей: «В продолжении 4-х минут диктовал. Чувствовал себя плохо. Были врачи. Перед тем, как начать диктовать, сказал: „Я хочу продиктовать письмо к съезду. Запишите!“. Продиктовал быстро, но болезненное состояние его чувствовалось»[141].
Продолжение записок.
«Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в „Русской Мысли“ (кажется это был С.С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Советской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии.
Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно.
Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить.
Я имею ввиду устойчивость, как гарантию от раскола на ближайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.
Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасност итого раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.
Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися
