— Люди распадаются на атомы, и природа тоже… Там потом по многу лет вообще ничего не растет. Тебе же Ольсен давал карты местности?
— Да.
— Помнишь там места, обозначенные цифрой '0'?
— Да. Я думала, это какие-то режимные объекты…
— Если бы, — Ларсен деловито регулировал инъектор. — Вот бы знать…
— Что?
— Да они постоянно совершенствуют механизм активации/дезактивации. Если бы им еще друг друга было не жалко, я вообще не знаю, как бы мы с ними боролись! А так, они пытаются активировать локрут дистанционно, чтобы самим успеть выйти из зоны поражения, но настраивается он все равно на конкретного человека или группу. Ну, ничего, сейчас разберемся! — Ларсен всадил в шею первой девушки иглу и сделал забор крови, и потом вставил инъектор в небольшую коробку. — Сейчас проанализируем…
— А зачем им вообще это надо?
— Кому? Хайерам?
— Ну да…А, кстати, кто все-таки такие хайеры?
— Хайеры — незарегистрированные биологические объекты определенного вида. И до твоего появления никто о более конкретизирующих формулировках и не задумывался.
Судя по тому, что Ларсен с увлечением рассказывал, он был доволен.
— Но они — люди?
— Да, конечно! Такие же, как мы. То есть я, — поправился он, — просто мы — зарегистрированные, а они — неправильно воспитанные.
— В смысле?
— После Ухода группа людей отделилась от остальных, и, поддавшись неправильной идеологии, ушла жить на …хм… свободу. Как они считают.
— А что за Уход?
Ларсен отвлекся от анализатора и внимательно посмотрел на меня.
— Я пока не могу тебе сообщать подобного рода информацию. Но обещаю, скоро ты все узнаешь.
Ну, и ладно. Мне пока и так есть чего спросить.
— Насколько я поняла, Уход произошел довольно давно. А эти раскольники так и живут отдельно от общества?
— В том-то и дело. Подожди, — инъектор вылетел из анализатора. Ларсен пристегнул его к поясу. — Стандартная группа. — Сказал он и начал раздевать первую девушку.
— Эээ! Подожди, ты что делаешь?
— Как что? Локрут надо нейтрализовать! Или ты хочешь, чтобы я вместе с ней его нейтрализовал?
— Нет, но причем тут одежда?
— Присмотрись внимательнее, это не совсем одежда.
Я осторожно приблизилась и поняла, что то, что сверху выглядело как чуть грубоватый хлопок на самом деле было неопределенного рода субстанцией. Поэтому я оставила попытки остановить Ларсена. Вот с трудом себе могу представить, кому может придти в голову напялить на себя такое!
Ларсен тем временем избавил пленниц от одежды и перенес на одеяло. Что-то на нем щелкнул, и оно, распавшись на две части, сформировало вокруг каждой девушки нечто наподобие кокона. Локрут бесформенной кучей лежал на дороге. Я стояла рядом, ничем не помогая Ларсену и пытаясь уложить все в голове. Он по одной перенес девушек в багажник. А потом взялся за локрут. Накрыл его прозрачной сеткой, стянул до размеров футбольного мяча и тоже бросил в катер.
— Эммм… А оно там не активируется?
— Боишься? Нет! Не активируется, сетка специально разработана для нейтрализации и распада локрута. Пока до Центра долетим, там вообще ничего не останется. Залезай. Прогулку придется прервать.
— Я поняла, — сказала я и послушно залезла в катер.
Ларсен закрыл купол и стартовал.
— А с ними что будет?
— Не волнуйся. Их просто адаптируют. Как тебя.
— А вы уверены, что они после этого будут лояльными? Я бы не сильно доверяла подобным террористам.
— Предлагаешь уничтожить?
— Разумеется, нет! Просто должны же быть гарантии… Может, просто дать хайерам то, чего им не хватает?
— К сожалению, это невозможно, — помрачнел Ларсен, — это как война. Или мы их или они нас.
— Но вы же — люди! Почему нельзя договорится?
— Вначале мы пытались. У нас развитое общество. Есть медицина, образование, работа для всех. Они же идут по пути духовного просветления! — зло сказал Ларсен. — Но при этом они считают, что наша модель общества ведет к деградации.
Все! Хочу к хайерам! Потому что тоже так считаю! Угнать катер, прилететь в лес, найти странно одетых женщин, втереться в доверие и…
— И не гнушаются отправлять на операции женщин, потому что знают, что мы не сможем их убить…
Вернуться обратно в связанном состоянии и попасть под очередную раздачу программы адаптации… Не хочу к хайерам! Они меня еще не видели, а уже готовы сбагрить обратно координаторам!
А Ларсен продолжал:
— Для них любые технологии — грех, важна только естественность. К нашим городам они пока подобраться не могут, зато в диверсиях им нет равных. У них нет лабораторий и ученых в нашем понимании этого слова, но они успешно работают с органическими мутациями и пытаются изобретать, как бы нам еще все испортить. Ищут способы разрушать пластик и новейшие сплавы. Хорошо еще, что большинство своих экспериментов они держат под контролем, боясь навредить, в том числе и себе. У них на удивление разумные лидеры.
— А локрут — их изобретение?
— Да. И с ним мы научились бороться. Проблема в том, что он относительно прост в изготовлении, поэтому есть в каждой общине хайеров.
— Хайеров много?
— Не очень, но они прекрасно маскируются. Мы одно время даже оставили их в покое. Думали, что они рано или поздно сами будут приобщаться к правильной жизни. Но они еще больше озлобились.
— Почему бы вам просто не сосуществовать?
— Координаторы по развитию долго просчитывали варианты и выяснили, что это невозможно. Потому что хайеры — фанатики. Их лидеры хотят доступа к нашим благам и возрождения первобытных моделей власти, а все остальные им беспрекословно подчиняются. Поэтому проще всего уничтожить. Но мы гуманны. Отлавливаем по одиночке и разбираемся. Неадаптабельные уничтожаются. А остальных могут встроить в общество. Женщин оставляют почти всегда.
— А почему именно женщин?
Ларсен оторвался от созерцания степи и удивленно посмотрел на меня. — Зачем же уничтожать, если нам самим мало!
Вот так новости! Теперь я молча уставилась в степь.
— Да и потом… Женщины адаптивны. Наша программа на них прекрасно работает. Кроме того, мы создали для них прекрасные условия, и даже некоторые ограничения в свободе передвижения легко искупаются доступностью новых знаний.
Что ни фраза, то — новость!
— А вот у меня есть некоторые проблемы с доступностью новых знаний, хотя я — женщина и успешно прошла программу адаптации! — решила я покачать права. Ларсен бросил на меня снисходительный
