плакал в открытую. И это явно обескураживало, потому что если ты не видел этого раньше, как ты можешь на это отреагировать?
BBC: Как депрессия повлияла на Вашу совместную жизнь?
Диана: Это позволило всем говорить обо мне как о нестабильном и неуравновешенном человеке. К несчастью, это обсуждалось время от времени в течение нескольких лет.
BBC: Согласно репортерским заявлениям, предположительно, что жизнь становилась настолько трудной, что Вы ранили себя?
Диана: Когда никто не слушает тебя или тебе кажется, что никто не слушает тебя, может произойти все что угодно. Ты ранишь себя снаружи, потому что хочешь помощи, но понимаешь, что ты получаешь не то, в чем нуждаешься. Люди все это с жадностью пожирают и считают, что если ты мелькаешь в прессе, значит, тебе хватает внимания. Но я взывала о помощи, потому что хотела быть лучше, двигаться вперед, выполнять мои обязанности как жены, матери и принцессы Великобритании. Таким образом, я наносила удар сама себе. Я не любила себя, я была пристыжена, потому что не могла справиться с давлением.
BBC: Что Вы обычно делали?
Диана: Я ранила свои руки и ноги. Сейчас я работаю в таком окружении, где вижу женщин с похожими проблемами и понимаю, из-за чего они.
BBC: Какова была реакция мужа на Ваши действия?
Диана: Я никогда не делала этого перед ним. Но очевидно, что тот, кто любит, хочет заботиться.
BBC: Как Вы считаете, понимал ли он, что за этим стоит?
Диана: Нет. Не у всех людей было время увидеть это.
BBC: Можете ли Вы сказать, что были нездоровы, или это естественно для принцессы?
Диана: Я была в своей роли. Я была обязана выходить из этого состояния и выполнять свои обязательства — не покидать людей в беде, поддерживать и любить их. И люди в ответ поддерживали меня, хотя они не осознавали, насколько мне помогают.
BBC: Ощущали ли Вы, что поддерживаете имидж успешной принцессы Уэльской?
Диана: Дa, конечно.
BBC: Депрессия была сильной, судя по Вашим словам. Позже стало известно о Вашей болезни — нервной булимии. Это правда?
Диана: Да, я болела булимией в течение нескольких лет. Это была скрытая болезнь. Ты наносишь удар по себе, потому что твое самоуважение падает, и ты не ощущаешь себя дорогой и любимой. У тебя происходит расстройство желудка по четыре или пять раз в день, иногда больше, и это дает тебе ощущение дискомфорта. Потом тебя раздражает твой раздутый живот, и все по замкнутому кругу. Это все очень разрушает тебя.
BBC: Как часто это было?
Диана: Зависело от давления. Приходя домой, чувствуешь пустоту, потому что в это время была обязана быть с умирающими, больными, испытывающими семейные неурядицы. И ты понимаешь, что можешь почувствовать комфорт, когда его чувствуют другие люди. Ты приходишь домой и по привычке прыгаешь в холодильник. Это симптом, который сопровождал меня во время брака. Я просила о помощи, но давала неправильные сигналы. Люди думали, что булимия — это просто прикрытие. Они сделали вывод: Диана неуравновешенна.
BBC: Вместо того чтобы докопаться до причины.
Диана: Ну да.
BBC: А какова была причина?
Диана: Причиной была ситуация, что мой муж и я все делали вместе, мы не хотели разочаровывать общественность, множество тревог оставалось внутри нашего дома.
BBC: Искали ли Вы поддержки у королевской семьи?
Диана: Нет. Знаете, когда ты болеешь булимией, ты очень пристыжена и ненавидишь себя. Люди думают, что ты — отбросы. Поэтому ты не можешь обсуждать это с людьми.
При булимии твой вес остается стабильным, в то время как при анорексии человек очень худеет, поэтому доказательств не было.
BBC: Когда люди предполагали, что Вы — отходы, кто-нибудь Вас поддерживал?
Диана: Да, народ. Много раз.
BBC: Что же он говорил?
Диана: Что-то типа: «Я надеюсь, что Вы станете отбросами позже». Это тоже было по-своему давление. Я, конечно, хотела бы продержаться.
BBC: Как долго Вы болели?
Диана: Долго. Сейчас я от этого свободна.
BBC: Два или три года?
Диана: М-м-м. Думаю, чуточку больше.
BBC: По сообщениям газет, в этот период Вы испытывали сложности в личной жизни?
Диана: Мы были новобрачной парой, на нас давили СМИ, которые были очарованы всем, что мы делали. Какая бы одежда ни была, что бы я ни говорила, как мои волосы бы ни лежали, то, как мы себя вели, становилось нашей работой — все эти мелочи утомили нас через несколько лет.
BBC: Как общественный интерес повлиял на Ваш брак?
Диана: Это было сложно, особенно для пары, которая занимается одной работой: мы ездим на одной машине, обмениваемся рукопожатиями. Для пары это тяжело, особенно если все внимание сосредоточено на тебе. Мы пытались бороться с этим, но это было невыносимо. Мой муж решил, что нам необходимо разделить наши обязанности. Было очень грустно, потому что я достаточно любила компанию.
BBC: То есть это была не Ваша просьба делать все самостоятельно?
Диана: Совсем нет.
BBC: В биографии принца Уэльского, написанной Джонатаном Димблеби, которая, как Вы знаете, была опубликована в прошлом году, была высказана мысль, что Вы и Ваш муж имели очень разное мировоззрение, разные интересы. Согласны ли Вы с этим?
Диана: Нет. Я считаю, что мы имели много общего: мы оба любили людей, свою страну, детей, работали в раковом диспансере, в хосписах. Но я изображалась СМИ, если я правильно помню, как глупая. Однажды я совершила ошибку, сказав ребенку, что я тупая как бревно. И все заголовки газет земного шара пестрели этой фразой. Я раскаиваюсь, что так сказала.
BBC: Принц описывается в биографии как великий мыслитель, человек с разнообразными интересами. Что он думает о Ваших интересах?
Диана: Я не думаю, что мне было позволительно иметь их. Я всегда было 18- летней девочкой, с которой он обручился, я не имела толчков для роста. Но, к счастью, я росла.
BBC: Поясните, что Вы имеете в виду, когда так говорите.
Диана: Ну...
BBC: Когда Вы говорите, что никогда не имели толчков?
Диана: Когда у меня что-нибудь получалось, никто не говорил: «хорошо сделано» или «все хорошо?». Но когда возникали запинки, а это случалось, потому что для меня были непривычными эти условия, тонна кирпичей опускалась на меня.
BBC: Как же Вы справлялись с этим?
Диана: Понятно, что было много слез, погружение в булимию, бегство.
BBC: Некоторые люди находят, что Вы были настолько одиноки, что не могли
