возникнуть и абсолютно оправданный вопрос, в какой степени такие информационные документы вообще полезны, если они занимаются преимущественно теоретическими аспектами и не охватывают актуальных действий главных объектов разведки разведпункта ГРУ? При ответе на такой вопрос нужно лишь условно признать, что польза от таких информационных документов действительно сомнительна, но это уже отдельная тема, которую я рассмотрю позже.
Прочий информационный материал мартовского номера, вероятно, посчитали бы информационными дополнениями к самостоятельным информационным документам, составленным на основе данных из других источников, или использовали бы их для включения в комплексные информационные справки общего характера. Само собой разумеется, описанная выше попытка смыслового анализа может служить только грубым примером аналитической деятельности со специальными журналами, который должен был показать только общие процессы анализа на основе ограниченного числа статей. Кроме того, абсолютно ясно, что также и основные информационные вопросы журнала «Вертехник» в марте 1992 года существенно отличаются от его главных тем за период 1988–1990 годов, когда СССР и другие государства Варшавского договора еще рассматривались как основной противник для Запада. Если сегодня после двухлетнего перерыва снова открыть уже нынешний номер «Вертехник», то можно увидеть в нем отчетливое изменение в сторону теории и обобщения, которое в сравнении с номерами 1988 — 90 годов уже больше не позволяет бросить более глубокий взгляд на деятельность Бундесвера и вооруженных сил НАТО на западногерманской территории, хотя, возможно, это только мое субъективное мнение. Между тем я хотел бы вернуться к вопросу, насколько важны были такие информационные документы, если они посвящались преимущественно теоретическим аспектам и лишь совсем немного — действиям непосредственных основных объектов разведки разведпункта ГРУ, и попытаться рассказать более подробно об этой теме. Этот вопрос занимал и меня самого с того момента, когда я был аналитиком аналитического отдела магдебургского разведпункта служба ГРУ, где информационная работа вообще длится слишком долго. Что касается более высоких инстанций информационной службы ГРУ, то этот вопрос встречался, очевидно, в повестке дня еще существенно раньше. Хотя информационная работа, которая проводилась на уровне аналитических отделов, соответствовала выполнению информационных заданий и время от времени попадала в точку, я не сделаю великого открытия, если скажу, что эта деятельность отвечала требованиям позавчерашнего дня в области информационной работы, если речь идет о пользе описанных выше информационных документов, которые в течение десятилетий делались по одному и тому же шаблону. В 1990 году пробил час и ответственные за функционирование оперативных отделов ГРУ начали, очевидно, проведение конкретных мероприятий, которые к этому моменту должны были коренным образом изменить положение в разведпунктах ГРУ в области информационной работы. К числу первых, кто мог почувствовать воздействие первых шагов этого комплекса мероприятий, соответственно относились сотрудники аналитических отделов. Я не могу, к сожалению, определить конкретные направления этого комплекса мероприятий, потому что весенние месяцы 1990 года, когда эти мероприятия начались, были моими последними месяцами на службе в ГРУ, причем я был, однако, свидетелем, как вдруг обычный процесс составления информационных документов на 80 % прекратил функционировать. При этом я думаю, что практически все информационные документы в первом полугодии 1990 года оценивались либо отрицательно, либо вообще не получали оценки. Как ответственному за информационную работу в магдебургском разведпункте ГРУ мне действительно буквально приходилось ломать себе голову, чтобы понять, что, собственно, произошло и почему все информационные документы на первое полугодие 1990 года, которые составлялись по тому же образцу как во втором полугодии 1989 года, получили такие жалкие оценки. Так как такая ситуация случилась впервые за все время моей деятельности в разведпункте, я решил, что это случайность, и был уверен, что речь шла об уникальном явлении. Но мне коренным образом пришлось изменить свое мнение, когда я во время командировки в разведуправление в Вюнсдорфе в июне 1990 года обсуждал этот исключительный случай с аналитиками других разведпунктов. Я был более чем поражен, когда узнал, что все другие разведпункты ГРУ в конце первого полугодия 1990 года столкнулись с подобными явлениями. Совершенно естественно, что эта проблема вызвала жаркие споры между представителями аналитических подразделений разведпунктов ГРУ, причем все пришли к единому выводу о том, что изменение процессов и основных направлений к этому моменту назрело и даже перезрело, но что такие изменения ни в коем случае не должны были проводиться таким способом, как это случилось в первом полугодии 1990 года, когда в первую очередь не учитывались условия и средства, используемые при ведении информационной деятельности сотрудниками аналитических отделов. Кроме того, во время обсуждения всплыли и другие темы, которые обосновывали крайнюю необходимость изменений в сфере информационной работы. При этом можно было сказать, что все аналитики стремились к этим изменениям, но не в той форме, в которой они проводились. К этим темам относилось следующее:
— Содержание и общий характер почти 70 % информационных документов, составленных на основе открытых источников
— Несовершенство спектра открытых источников, обеспечение объективного анализа действий и объектов разведки
— Недостаток знаний, который делал невозможной информационную деятельность в целом ряде специальных предметов, как, например, технологии, компьютерная техника, коммуникационные устройства и т. д.
— Дублирование направлений информационной деятельности аналитическими подразделениями на различных уровнях, причем для подчиненных подразделений исполнение нескольких направлений не было возможным, но они все же работали в этих направлениях, что вело к появлению поверхностных и с самого начала бесполезных документов.
К следующему аспекту, который я хотел бы осветить в связи с работой офицеров аналитического отдела, относится их деятельность при составлении документов для служебного использования внутри разведпункта ГРУ, которая уже упоминалась. Как правило, составление документов для внутрислужебного использования причислялось к непосредственным функциям аналитика разведпункта. Можно начать с таблицы «Выполнение плана информационной работы оперативным составом воинской части полевая почта 77 024». Представленный ниже на русском языке документ является точной копией документа на 3–й квартал 1990 года (оригинал, очевидно, еще сегодня хранится в архивах ГРУ). Этот документ велся ежеквартально, а также ежемесячно и еженедельно. Цели документа могут быть перечислены так:
1. Обеспечение контроля выполнения информационного плана сотрудниками разведпункта;
2. Определение самых опасных мест с целью установления новых основных тем при выполнении информационного задания;
3. Оценка личных способностей каждого сотрудника разведпункта при выполнении годового плана, информационного плана и, исходя из этого, составление выполняемого плана информационной работы для данного офицера на следующий год.
Этот документ, как и большинство документов, посвященных информационной работе разведпункта ГРУ, носил гриф «секретно». К особенностям данного документа относится, прежде всего, то, что его принадлежность обозначена только номером полевой почты воинской части. Кроме того, таблица не содержит указаний на происхождение сведений. Эти моменты по убеждению руководства разведпункта ГРУ Магдебург способствовали нейтральному характеру этой таблицы и позволяли скрывать разведывательную природу этого документа. Несмотря на то, что эта таблица велась еженедельно и ежемесячно, все же в колонке «План» давали число заданий, которые планировались на рабочий год с учетом конкретных направлений.
ВЫПОЛНЕНИЕ ПЛАНА ИНФОРМАЦИОННОЙ РАБОТЫ ОПЕРАТИВНЫМ
СОСТАВОМ В/Ч ПП 77024 ЗА III КВАРТАЛ 1990 ГОДА
| Воинское звание | Фамилия, | ИС | ИД | ОБТ и В | ЛД |
