— Синьор Фабиани, наш земляк из Америки возвратился из служебной командировки, — буркнул он. — Прошу, садитесь, пожалуйста.
Он пододвинул к себе стул, сел напротив Рико и начал внимательно его разглядывать.
— Я задам вам несколько вопросов. Будете ли вы отвечать на них или нет, дело ваше, но предупреждаю, от этих ответов зависит очень многое. Итак: почему вы полетели в Брюссель, а не в Париж?
— Дела. Я не обязан ни перед кем отчитываться. В крайнем случае перед моим шефом, который в этой поездке не нашел ничего предосудительного.
— Вы отправляете часть прибыли вашей фирмы в банк в Швейцарию?
— Нет. Наоборот. Это швейцарский банк финансирует некоторые наши дела на итальянском рынке.
— Как в таком случае вы можете объяснить двойную бухгалтерию вашей фирмы?
— Таковой не существует.
— Другое мнение у финансовых служб.
— Это ложь. Кто-то хочет подорвать мой престиж и убрать с итальянского рынка.
— Какие у вас связи с «Огненными бригадами»?
— Никаких. Вы себе слишком много позволяете…
— Вы отрицаете такую связь?
— Отказываюсь дальше отвечать. Требую моего адвоката. Это провокация! Разрешите мне сейчас же позвонить!
— Take it easy[30] — так у вас говорится, правда? У вас есть повод волноваться, нервничать? Не странно ли это?
Седоволосый мужчина явно не обращал внимания на повышенный тон допрашиваемого.
— Я предупреждал, что от этих ответов многое зависит. — Он полез в карман и, вытащив лист бумаги, подал его Фабиани.
Это был ордер на арест. Рико побледнел.
— Чтобы не было сомнений. Ордер выдан по просьбе контрольно-финансовых органов. Вы подозреваетесь в налоговых махинациях и вывозе без разрешения итальянской валюты. Естественно, мы известим вашего адвоката.
Допрашивающий встал, приоткрыл дверь и кивнул головой. Двое одетых в черное полицейских появились тотчас же и встали рядом с арестованным.
— Я требую немедленно сообщить о моем задержании американскому консулу! — только и смог выдавить из себя Рико.
На лице седоволосого мужчины появилась снисходительная улыбка.
— Конечно, господин Фабиани, конечно. Как вы пожелаете.
Во время личного обыска и переписи вещей Рико был вне себя от своего бессилия. Сюрприз, который ему приготовили в Италии, оказался совершенно неожиданным. Он совершил ошибку, однако не знал, где и когда. Именно это больше всего его и беспокоило.
Как хорошо, что отец Джиджи позвонил министру внутренних дел и попросил, чтобы тот взял под опеку сына, который проявляет большой интерес к дочери похищенного. Через час после этого разговора посланец министра отыскал Джиджи в пансионате и предложил ему свою помощь.
— Помощь? — удивился Джиджи. — Я никакой помощи не жду и не нуждаюсь в ней. О моих подозрениях я заявил полиции. Делу, как у вас обычно бывает, не придали значения, только и всего. Я много раз просил, чтобы мне сказали, где находится Моника, но именно в этом мне отказали. А теперь вы являетесь с предложением помочь?
— Прошу нас извинить, синьор Мораветти, у нас уйма дел. Синьорину Пирелли мы изолировали прежде всего от журналистов. Она в доме друзей ее отца. Если вы пожелаете, я могу вас туда отвезти. Пожалуйста, вот номер ее телефона.
— Поехали, сейчас же поехали. Я не буду звонить, она вряд ли захочет меня видеть.
Но она хотела. Ему даже показалось, что она рада его появлению.
— Хорошо, что ты меня разыскал. Ты привез какие-нибудь новости, знаешь что-нибудь об отце?
— К сожалению, — он развел руками, — ничего не знаю.
— Я принесу тебе кофе, хочешь?
— Никуда не ходи. Давай лучше поговорим. Тебя информируют о ходе следствия?
— Да. Ежедневно кто-нибудь звонит, то министр, то какие-то комиссары. Говорят, что проводятся обыски, облавы, не оставляют без внимания любые заявления от населения, но результатов никаких.
— Ну что же, будем надеяться. Ведь в любой момент ты можешь узнать, что отец освобожден, что он цел и невредим.
— Дай бог… Но не трать время на утешения. Все равно не рассеешь мои опасения. Я боюсь за отца, очень боюсь. Может, его уже убили, может, убьют сегодня или завтра. Никто на свете не может гарантировать мне его безопасность. Господи, если бы я знала кого-нибудь из них, из этих «Огненных бригад»… Почему, скажи мне, это должно было случиться именно с моим отцом?
— Никто не ответит на твой вопрос, Моника. Я так бы хотел тебя утешить. Может, поедешь в Рим и поживешь у нас? Мама была бы рада.
— Не тронусь с места, Джиджи. Отца, вероятно, держат тут, в Милане. Я это чувствую.
— Тебе нельзя выходить?
— Я сама не хочу. Представляешь себе толпы журналистов, телевизионные камеры, нездоровое любопытство? Это ужасно.
Джиджи было ее очень жаль. Он знал, что не располагает ничем, что могло бы ее утешить. А ему хотелось облегчить ее страдания. Интересно, тот человек, который бывал у Моники, поддерживает ли отношения с ней? Задать ей прямо вопрос он не осмеливался, но Моника сама сказала об этом.
— Я была в дороге, когда узнала о несчастье с отцом. Мы ехали в Париж. Рико тотчас же отвез меня в аэропорт. Ему пришлось остаться. Надеюсь, что он вот-вот здесь появится. Я только что звонила ему в бюро, там ничего не знают. В чем же дело, почему он не приехал?
— Наверное, дела, ничего удивительного.
— Ты так думаешь? До сих пор он держал слово. Сказал, что вернется на следующий день. Может, и с ним что-нибудь случилось?
— Ну зачем думать только о плохом.
— Я рада, что могу с тобой откровенно поговорить. Меня мучает совесть. Если бы я не уехала, им не удалось бы так легко похитить отца.
— Я не думаю, что они выполнили эту операцию без надлежащей подготовки. Они знали, что тебя нет дома, должны были знать.
— Как, откуда?
— Трудно сказать. Но такого рода работу выполняют обычно очень четко. Им, вероятно, пришлось рассмотреть множество вариантов. И они выбрали самый подходящий. Я уверен, что «Огненные бригады» знали о твоем отъезде. Кому ты об этом говорила?
— Пожалуй, никому. Позвонила отцу, и все.
— А сокурсникам на факультете?
— Нет. Собственно говоря, я ни с кем не дружу. Кроме Роберта, но с ним я не виделась уже несколько недель.
— Выходит, вот оно как…
— Что значит «выходит»?
— Три варианта: или твой разговор подслушали, или отец кому-то сказал о твоем отъезде, или…
— Продолжай!
— Или этот твой знакомый сообщил кому-то о вашей поездке.
— Ты с ума сошел! Если и говорил, то о своей служебной командировке. Перед сослуживцами не стал бы он хвастаться, что едет со мной, ведь это вряд ли помогло ему выполнять свои служебные обязанности.
