Все это со ссылкой на «надежный клубный источник» было опубликовано. Хорошо, в заголовке хотя бы был знак вопроса: «В „Спартаке“ грядет революция? »
Информация о назначении Червиченко, правда, подтвердилась. Зато о «наезде» на Титова и других ветеранов команды я вспомнил после того, как в 2005 году взял интервью у Андрея Тихонова. Бывший капитан красно — белых рассказал, как Грозный старался опорочить его и Титова в глазах Романцева, как «стучал» на них главному тренеру, искажая информацию, чтобы вытравить их из команды и освободить места для своих ставленников — Калиниченко и Безродного. В случае с Тихоновым, по его собственной версии, это сработало, с Титовым — нет.
Все совпадало. Похоже, Грозный использовал самую популярную спортивную газету России, чтобы, не называя собственного имени, подмочить репутацию Титова. Не скрою, даже задним числом неприятно было ощутить себя средством для этого «слива». Увы, без подобных проколов в репортерском деле обойтись нереально. Через нас проходит масса информации, и далеко не всегда можно отличить правду от выдумки — тем более когда она принадлежит официальному лицу. Случается, что под видом эксклюзивной информации тебя попросту используют в своих целях, и ты начинаешь это понимать уже значительно позднее. Научиться отделять зерна от плевел можно только с опытом.
Эта история тоже показательна для понимания того раздрая, который творился в ту пору в «Спартаке».
«Признаюсь: я горжусь тем, что у нас, пожалуй, самая интернациональная команда премьер — лиги».
То, чем президент Червиченко в интервью в августе 2002 года гордился, со временем стало вызывать уже даже не гнев, не возмущение, а истерический смех болельщиков «Спартака». Да и русскоязычные игроки относились к происходящему примерно так же.
Егор Титов в интервью еженедельнику «Футбол. Хоккей» вспоминал:
— Подвезли целую пятерку в баскетбольных майках: «Майами Хит», «Лос — Анджелес Лейкерс». Потом они ели курицу и кости под кровать бросали. Придушить хотелось всех пятерых.
В конце 2005-го полузащитник Максим Калиниченко — один из очень немногих, кто сохранился в команде со времен Романцева до сих пор, — рассказывал мне:
«Сейчас уже не верится, через что нам в последние несколько лет довелось пройти. Вышла вот в „Спорт — экспрессе“ подборка с полным списком легионеров „Спартака“ из дальнего зарубежья — сразу о многом вспомнилось. Большинство этих парней я через свою психику пропустил. Каждый раз, когда приезжала очередная группа детей из малообеспеченных африканских семей, доходило до маразма. Заявлялись не то что без формы, но даже без бутс — берите такого, какой есть! Без главного инструмента для футболиста, представляете?! Выдают ему бутсы, он их напяливает, а через три минуты снимает, показывает кровавые мозоли и заявляет: „Не могу тренироваться“. После чего половину содержимого базы с собой выносит и уезжает восвояси. И такой был далеко не один. Они приходили и уходили, будто на конвейере. От этого можно было сойти с ума. „Спартак“ на какое-то время стал „затерянным миром“ Конан Дойля».
Замечу, что последняя фраза не была художественным вымыслом журналиста. У Калиниченко — исключительный для футболиста лексикон, когда выражения «априори», «монархия», «эстетский гол» перестают удивлять почти сразу, когда ответ на вопрос, можно ли хотя бы теоретически после шести лет в «Спартаке» перейти в ЦСКА, начинается так: «Не я придумал пословицу „От тюрьмы да от сумы не зарекайся“». Но даже не это главное. Красивые обороты у него не отвлекают от смысла, а, наоборот, подчеркивают его. Слушая Калиниченко, ты незаметно оказываешься вместе с ним на поле. Ликуешь и негодуешь, летаешь как на крыльях и падаешь от изнеможения, при этом каждое футбольное мгновение, каждую игру и тренировку пропускаешь через себя. И ни на секунду не становишься равнодушным. Хорошо бы ему когда-нибудь попробовать себя в роли телекомментатора. Но это — уже в послефутбольной жизни, до которой, надеюсь, еще далеко. Ведь в июне мы все порадовались за Калиниченко, отлично выступившего на чемпионате мира в составе сборной Украины: во встрече с Саудовской Аравией он забил гол и сделал две голевые передачи. Вскоре появились сообщения, что на Максима положил глаз «Манчестер Юнайтед»…
Так вот, таких людей в «Спартаке» «смутных времен» оставались единицы. А что в нем было, я однажды испытал на собственной шкуре. В форме трагикомедии.
Летом 2002 года «Спартак» пополнился очередными иностранцами, уже неизвестно какими по счету: Скарлеттом с Ямайки, Андрезинью из Бразилии и Огунсаньей из Нигерии. В интересах читателей, болеющих за спартаковцев, было решено все же представить в «Спорт — экспрессе» безвестных заморских пришельцев. И вот Тарасовка на проводе. С нами разговаривают из холла базы, где один общий телефон на всех.
Вначале мой коллега Владимир Константинов по — португальски пообщался с Андрезинью, после чего передал мне трубку со словами: «Сейчас подзовут нигерийца».
Я задал африканцу по — английски несколько вопросов. Получил банальные ответы. А когда поинтересовался, в каких нигерийских клубах он играл, вдруг услышал: «Я не играл в нигерийских клубах. Я играл в таком — то клубе на Ямайке».
«Как же повезло, черт возьми!» — восхитился я в первый момент. Вот это судьба! Нигериец, игравший на Ямайке! Надо бы узнать, как его туда занесло…
Но через пару секунд наступило протрезвление. Я понял, что вместо Огунсаньи мне подсунули… ямайца Скарлетта!
Я с ужасом представил, какой вышел бы конфуз, если бы наутро в газете появилось интервью с нигерийцем, игравшим на Ямайке. И, попросив собеседника подождать у трубки, сообщил коллегам: «Выяснилось, что уже пять минут разговариваю со Скарлеттом. Что делать?!»
Отдел футбола зашелся в гомерическом хохоте. Рабочий настрой испарился за какую — то секунду. Один из замов редактора сквозь приступы смеха выдавил: «Проси его… чтобы подозвал… нигерийца». И вновь захохотал. А мне было не до смеха. Я глубоко вдохнул и, всеми силами стараясь не засмеяться, сделал именно то, что просил зам. В вежливой реакции Скарлетта ощущались нотки недоумения.
Вскоре к трубке подошел Огунсанья. Разговор продолжался минуты три и неожиданно закончился фразой: «Тут кто—то ждет звонка и гонит меня от телефона. Если хотите, перезвоните завтра».
Но я не хотел. Главное — название прежней команды Огунсаньи и количество забитых им голов — мне уже было известно. И к Ямайке, слава богу, отношения не имело.
Стоит ли говорить, что уже через полгода и Андрезинью, и Огунсаньи, и Скарлетта в «Спартаке» уже и след простыл? Та история стала для меня квинтэссенцией того, без преувеличения, идиотизма, который творился в клубе несколько лет. Того идиотизма, на котором многие работники «Спартака» сделали немалые деньги, а Червиченко, которого из раза в раз элементарно «разводили», причем сначала одни люди, потом другие и, наконец, третьи, те же самые деньги потерял.
Спустя четыре года Титов иронизировал:
— Я, например, видел большие перспективы у Огунсаньи.
— Серьезно?
— Конечно. У парня были все данные, чтобы не заиграть в «Спартаке», — и он полностью себя на этом поприще реализовал. Падал на каждом повороте, два гола нам привез. Такие «дарования» разгадываешь сразу…
Кто сейчас помнит эти фамилии: Гушо, Ристович, Алешандре (по словам Червиченко, этот бразилец был отправлен Романцевым восвояси за то, что… стриг ногти на ногах в раздевалке перед матчами), Стаменовски, Аджей, Эссиен Фло, Марсело Силва, Матич, Мазнов? Или, к примеру, Селкич — самое дорогое приобретение «Спартака» межсезонья 2002 года, не сыгравшее за основной состав ни единого матча… Все эти загадочные люди, между прочим, прошли через «Спартак» еще во времена Романцева, когда трансферами занимался друг детства Червиченко (их родители дружат уже более 50 лет) Александр Шикунов.
После этого вряд ли может удивлять фраза экс — президента в одном из интервью «Спорт — экспрессу»: «Я раньше жил в каком — то идеальном мире, где всегда спокойно и течет стабильный денежный поток. А здесь меня очень поразили кульбиты некоторых близких людей, вытворяющих такое, чего я от них никак не ожидал». Так стоит ли вообще говорить о роковой роли каких — то персоналий, в тот
