Но Сычев Лобановскому не достался — он уже принадлежал «Спартаку». Интересно, что до того парень, у которого были проблемы со здоровьем, не подошел ни донецкому «Шахтеру», ни питерскому «Зениту», да и в «Спартак» попал лишь после четвертого (!) просмотра. И сразу заблистал.
С начала сезона Сычев принялся забивать почти в каждом матче. Журналистов он дичился, вне поля держался застенчиво — но на газоне преображался и выдавал спектакль за спектаклем. Дошло до того, что Романцев, всегда избегавший комплиментов в адрес молодых и раздражавшийся, когда такие комплименты публично делались кому — то из его футболистов, произнес: «„Спартак“ выезжает на Сычеве».
Произнес — и пригласил Сычева в сборную России, готовившуюся к поездке на чемпионат мира в Японию и Корею. Такой взлет 18 — летнего юнца — за считанные месяцы из второй лиги до национальной сборной — вообще был беспрецедентным!
Впрочем, и этим дело не ограничилось. На мировом первенстве Сычев стал лучшим игроком нашей сборной. Выйдя на замену в матче с Тунисом при счете 0:0, он сначала принял участие в атаке, которая завершилась голом Титова, а затем заработал пенальти, реализованный Карпиным. Признание лучшим игроком этого матча потом материализуется в автомобиль «Порше», который Дмитрий получит в самый разгар скандала в «Спартаке».
В решающем матче с Бельгией Сычев, опять игравший не с первых минут, успел забить сам и подарить сборной последнюю надежду. Но не может вообще все на чемпионате мира — турнире для закаленных мужиков — зависеть от хрупкого подростка!
Но потряс Дима всю страну не только своей игрой. Уходя с поля после матча с Бельгией, он рыдал. Восемнадцатилетний мальчишка, убитый тем, что сборная не вышла из группы, по—настоящему плакал и не скрывал своих слез. Через несколько месяцев, в разгар скандала, отец Сычева Евгений приведет цитату из письма одной женщины в интернете: «Не верю, что Сычев из мальчика, который плакал после поражения сборной в Японии, мог так быстро превратиться в подонка и рвача. Это процесс долгий и целенаправленный».
Как рассказал мне Владимир Бесчастных, Сычев плакал и в тот момент, когда спустя два месяца забирал вещи со спартаковской базы…
Три года спустя мы будем беседовать с писателем — сатириком Виктором Шендеровичем, знающим наш футбол далеко не поверхностно и оценивающим его порой беспощадно. И вдруг он скажет: «Мне приятно было видеть плачущего мальчика Сычева на том злосчастном чемпионате. Я был так счастлив, что увидел эти слезы хоть у одного! При том что кого нельзя было упрекнуть, так это его. Эти слезы были прекрасны, потому что человек вышел, чтобы спасти Родину. С Родиной ничего — ни плохого ни хорошего — не случилось, но он вышел спасти Родину. Ни больше, ни меньше. И мне такое отношение было очень приятно. После этих слез я ему очень всерьез симпатизирую».
Вот как бывает: известный писатель (и тоже, между прочим, спартаковский болельщик) Сычеву всерьез симпатизирует, а очень многие поклонники «Спартака» считают его предателем. И готовы едва ли не шею ему свернуть, когда он выходит в составе «Локомотива» против красно — белых. И кричат ему, когда — то гордо носившему футболку с надписью «Кто мы? Мясо!», что есть мочи: «Иуда!»
Кто же прав?
Бомба взорвалась 16 августа. За два часа до домашнего матча с «Аланией» президент «Спартака» Червиченко получил заявление Дмитрия Сычева о расторжении контракта с командой, заключенного до конца 2006 года, в одностороннем порядке.
Вечером того же дня Сычев отыграл последний матч в составе чемпионов России. Вернее, не матч, а первый тайм, после которого был заменен. По словам отца Сычева, технический директор клуба Шикунов сразу после ухода Дмитрия с поля похлопал его по плечу со словами: «Для тебя футбол закончен».
Романцев рассказывал:
— За час до начала матча с «Аланией» на стадионе «Торпедо» в раздевалку зашел президент «Спартака» Андрей Червиченко и показал мне заявление об уходе из нашей команды, подписанное, по его словам, Димой. Я глазам своим не поверил и даже переспросил: «Неужели это его подпись? » Услышав утвердительный ответ, пережил такой шок, какого врагу не пожелаю. «Да такого не может быть!» — думал я про себя и одновременно решал, выводить Сычева из стартового состава или оставлять в нем. Уже потом Владимир Федотов, заглянув ко мне в больничную палату, признается, что в раздевалке перед игрой страшно испугался за меня. «На вас лица не было!» — говорил он. Сычев на поле все — таки вышел, отыграл плохо, и я его заменил. Матч в итоге мы выиграли, но с каждой минутой я чувствовал себя все хуже и хуже. Чем все закончилось — известно: через считанные дни я попал на операционный стол.
Действительно, Романцева госпитализировали в 1 — ю клиническую больницу при администрации президента РФ в связи с обострением мочекаменной болезни. Червиченко заявил журналистам, что Романцев оказался на больничной койке, так как близко к сердцу принял случившееся с Сычевым. Нападающий тем временем забрал вещи из Тарасовки, чтобы уехать из нее навсегда. А руководство «Спартака» в ответ решило дисквалифицировать Сычева.
В интервью известному журналисту Леониду Трахтенбергу Романцев едва ли не руки заламывал в патетическом гневе: «Сычев, как модно сейчас выражаться, подставил прежде всего ребят. И мне обидно теперь уже не столько за себя и даже вовсе не за себя, сколько за них. Чем они виноваты перед тобой, Дима?! А ты подвел их. Ты подвел „Спартак“. Так, как ты, из команды не уходят. Прежде надо вернуть долг. Нет, не мне. Своим партнерам. Своему клубу».
Через несколько лет Романцев в другом интервью произнесет совсем иные, правда, так и не расшифрованные детально слова: «Узнав о том, что тогда происходило на самом деле, я зауважал Сычева еще больше».
Такое впечатление, что эти цитаты принадлежат двум разным людям. С Романцевым такое, впрочем, случалось нередко. Но в данном случае я склонен объяснять все не лицемерием, а действительно информацией, от которой Романцев в начале скандала был отсечен и которую получил гораздо позднее.
Червиченко сразу дал понять, что ни на какие компромиссы с футболистом и его окружением идти не собирается. «У меня, надеюсь, хватит здоровья и терпения, чтобы довести историю с Сычевым до логического завершения (имелось в виду длительное отлучение от футбола). Дабы другим неповадно было поступать так, как он».
Оставалось понять, что же все — таки произошло. Почему один из самых талантливых игроков России, еще недавно не помышлявший ни о каком уходе из «Спартака» и целовавший эмблему клуба после забитого гола, пошел на такой отчаянный шаг.
В информационной войне инициативу сразу захватил президент «Спартака». «Аппетит агента и отца футболиста стал непомерным, и именно они подтолкнули игрока, имя которого стало известно исключительно благодаря „Спартаку“, на столь неблаговидный поступок», — заявил Червиченко. Отец Сычева, сыгравший главную роль в решении сына, заговорил несколько позже, но так, что мало никому не показалось.
Обе стороны ждали 4 сентября. В этот день должен был собраться контрольно — дисциплинарный комитет РФС, которому и надлежало поставить запятую после одного из слов известной дилеммы: «Казнить нельзя помиловать».
Почти три недели — срок достаточный хотя бы для относительного прояснения картины. Она оказалась крайне запутанной.
Во — первых, было предано гласности заявление, которое Сычев адресовал 21 августа председателю КДК РФС Виктору Марущаку.
«В июне 2002 года в связи с принятием нового Трудового кодекса РФ руководство ФК „Спартак“ (Москва) предложило мне перезаключить мой трудовой договор с клубом. Мне было предложено подписать соответствующее соглашение и новый трудовой договор. Условия предложенных документов существенно отличались от подписанных мною 21. 01. 2002 трудового договора и приложения к нему. Я напомнил руководству клуба, что условия приложения не выполнены (фактически я был обманут и не получил оговоренных подъемных в размере 10 тысяч долларов США), а также не получил свой экземпляр трудового договора. Я предложил руководству клуба обсудить условия моего нового трудового договора с моими законными представителями. Но на все мои просьбы, а также на предложения моих законных представителей руководство ФК „Спартак“ ответило категорическим отказом. Сразу после моего отказа
