деньги» известный агент фирмы «Совинтерспорт» Владимир Абрамов. Характерно, что, как обмолвился однажды Катулин, на базе киевлян в Конча — Заспе установлена своя барокамера. Но дело в столице Украины было поставлено настолько профессионально, что ни разу игрок «Динамо» не был пойман на «крючок».
В «Спартаке» же, преступив спортивный закон, подошли к этому по — дилетантски.
Рассказывают, что после решения о двухлетней дисквалификации Катулин лишь формально перестал работать в «Спартаке». Вплоть до ухода Червиченко он постоянно появлялся в клубе и в Тарасовке, а не ездил только на игры. Это, впрочем, объяснимо: говорят, что медицинский центр на спартаковской базе был частично приобретен на деньги Катулина. Новые боссы красно — белых, однако, компенсировать их ему не стали. Говорят, генеральный директор (теперь уже бывший) Юрий Первак с порога заявил Катулину: ко всем обязательствам предыдущего руководства он отношения не имеет.
Пока Катулин, защитивший за время своей дисквалификации кандидатскую диссертацию, не вернулся в профессиональный футбол, а продолжает работать в клинике у Орджоникидзе. Чем не прочь и козырнуть: дескать, другие футбольные доктора не способны быть практикующими врачами, а он — пожалуйста. Еще он регулярно пишет статьи о спортивной медицине для журнала «2 Х 45», главным редактором которого является Михаил Строганов, когда — то игравший в «Спартаке — Чукотке» — первом футбольном клубе доктора Катулина…
Его диссертация, кстати, называется «Элементный статус профессионального футболиста и его коррекция», а не «Фармакология в спорте», как было почему — то указано на официальном сайте (!) «Спартака» в 2003 году, до «дела Титова». Может, после скандала название решили срочно поменять?
— Разобраться с врачами, так сказать, по — мужски желания у команды не было? — интересуюсь у Деменко.
— Будь команда попроще, возможно, что — то такое и произошло бы. Но это все — таки «Спартак», уровень. Хоть и было всем очень неприятно, но такого, чтобы на кого — то с кулаками, и в мыслях не было.
Это смотря у кого. Ващук говорит по-другому:
— Катулин виноват, но он и выправить положение старался, тогда как Щукин сбежал, как крыса с тонущего корабля. Думаю, если бы мы в тот момент где — то его увидели, ему бы могло не поздоровиться.
Эти наброски к портретам докторов Щукина и Катулина, наверное, помогли вам в понимании того, что происходило в «Спартаке». Но главное тут в другом. В наших клубах врач воспринимается не как самостоятельная, независимая величина, а как «чей — то» человек. Василькова считали человеком Романцева. Но «люди Романцева» на каком — то этапе оказались не нужны Червиченко, разочаровавшемуся в титулованном тренере. Например, начальника команды Валерия Жиляева, уже много десятков лет занимающегося пропиской и регистрацией игроков, их службой в армии, пробиванием квартир, гаражей и т. д. , вернули в пожарном порядке только потому, что без него в «Спартаке» начался полный завал с документацией. Вместо же Василькова президент выдвинул на первые роли своего человека — Катулина. А Чернышов привел собственного протеже Щукина, которого, как выяснилось, достаточно и не знал.
Личная преданность в категории достоинств у нас в стране почти всегда стоит выше профессионализма. И от этого — очень многие беды.
О чем знали и не знали главный тренер Чернышов и президент Червиченко? Это самая важная, но и самая скользкая тема. По элементарной логике врачам нет никакого смысла рисковать своей работой и репутацией, если насчет допинга нет распоряжения сверху. Можно еще было бы предположить, что доктора дают игрокам допинг ради премиальных за победы, которые получают и они сами. Но, как выяснилось, в «Спартаке» того времени административный персонал, в который входили врачи, находился на твердом окладе. Их интерес тогда и вовсе неясен. Тренеру же нужен результат — здесь и сейчас. Иначе, в особенности если у него еще нет устойчивого авторитета, он будет уволен. Что, собственно, и произошло с Чернышовым.
Впрочем, оперировать соображениями элементарной логики в вопросах подобного масштаба нельзя. Нужны неопровержимые доказательства — на карту ставится, может быть, вся тренерская судьба. Между тем болельщики с гостевой книги «Спартака» в интернете дали Чернышову незавидное прозвище Фармаколог, причем, если поднять архивы, первый раз это слово было произнесено в данном контексте 24 сентября 2003 года! То есть уже после его увольнения из «Спартака», но еще более чем за полтора месяца до обнаружения бромантана у Титова после Уэльса. То есть о сентябрьском сугубо внутреннем скандале болельщики — «инсайдеры» были в курсе уже тогда!
Ващук рассуждает:
— Точно об этом судить не могу, но думаю, все шло от главного тренера. Потому что только он может определить уровень готовности команды и решить, как его повысить. Видимо, тренеры посчитали, что команда не готова.
У Деменко однозначного мнения на этот счет нет:
— Сначала я думал, что Чернышов был в курсе. И разговоры такие в команде ходили, и за результат отвечал он, главный тренер. Но потом мы как — то с ним поговорили, и он поклялся: «Макс, ты можешь верить мне или нет, но я и близко ничего не знал». Говорил Андрей Алексеевич так, что ему трудно было не поверить. Я, скажу честно, поверил. Но правду, боюсь, никто никогда не узнает — ведь ни один участник всей этой истории так и не признал своей вины. Ни президент, ни главный тренер, ни врачи, которые сыпали мудреными медицинскими терминами и валили все друг на друга…
Оба источника в верхах того «Спартака», утверждавших мне, что Чернышов обо всем знал, были анонимными. А потому оставлю право каждому читателю решать все для себя. Лично мне очень бы хотелось верить, что этот общительный, воспитанный и умный молодой тренер сам стал жертвой самоуправства врачей. Николай Дурманов утверждает, что с такими случаями сталкивался. Занятно и то, что оба врача, обвиняя друг друга, допустили, что главный тренер мог ни о каком допинге не знать. Впрочем, опять же — верить Чернышову или нет, каждый должен решить для себя сам. Что же касается игроков, то они могут только подозревать, как все было на самом деле. В своих умозаключениях прямых доказательств они привести не смогли.
Сам же Чернышов, когда я готовил к печати «Бромантановый „Спартак“», сказал:
— Почему сейчас в Италии вовсю расследуется практика употребления допинга в «Ювентусе» 1990-х годов, но главному тренеру той команды Марчелло Липпи никто не предъявляет никаких обвинений? Потому что в профессиональном клубе существует четкое распределение обязанностей. Главный тренер занимается тактикой, определением состава — а за все остальные участки работы, в том числе медицинский, отвечают другие люди. Как человек, поигравший на Западе (Чернышов выступал в Германии и Австрии. — Прим. И. Р.), я хотел создать в «Спартаке» профессиональный коллектив на тех же основах, и моя вина заключается лишь в том, что недостаточно жестко контролировал медперсонал. На это мне, кстати, указал и экс — президент РФС Вячеслав Колосков, когда мы обсуждали то, что произошло.
Любопытно, что если доктор Щукин после трудоустройства в «Торпедо — Металлурге» резко прекратил общение с Чернышовым, а увидев Титова после матча последнего тура — 2003 со «Спартаком», предпочел резко свернуть в сторону и опустил глаза (так, по крайней мере, рассказывал сам Титов), то Чернышов повел себя иначе. Сразу после январского известия о дисквалификации он набрал номер Титова, выразил свое сочувствие и заверил, что врачи давали ему допинг без согласования с главным тренером. Титов вежливо принял информацию к сведению. Тут интересен сам факт такого звонка, свидетельствующий о небезразличии тренера к собственной репутации в глазах футболиста.
Другое дело, что Титов Чернышову не поверил. В том самом интервью ближе к концу 2005—го, где капитан «Спартака» напрямую обвинил доктора Щукина, были и такие слова: «Я больше чем уверен, что сам Щукин не мог принять решение меня „прикормить“. С кем — то сверху это было согласовано. Чернышов, его помощник Дмитриев и доктор Щукин — одна компания, вместе давно работали. Они это сделали и забыли. А я потерял, возможно, лучший год в карьере».
Я попросил прокомментировать эти слова самого Чернышова. И вот что услышал.
— Никаких указаний с моей стороны давать игрокам допинг не было — как в «Спартаке», так и в молодежной сборной. Как вы думаете, если бы подобное случилось, приехали бы, к примеру,
