толчок и грохот удара о борт вражеского крейсера он воспринял со спокойствием бывалого абордажника, будто имел за плечами десятки подобных штурмов. Направленные взрывы пробили обшивку корабля. Отделение бойцов спустя несколько секунд оказалось на третьей палубе, недалеко от рубки управления.
Абордаж в пространстве очень напоминает штурм кварталов чужого города. Коридоры — узкие улицы.
Каждая дверь — вход в дом или квартиру. Смертельный выстрел может прозвучать из-за любого угла, из шахты скрытого половой пластиной люка, сверху из системы вентиляции. Здесь, чтобы выжить, нужно иметь сотню глаз, и они есть, глаза твоих товарищей по команде, профессионально наблюдающие за опасными секторами, контролирующие каждое видимое движение противника.
Герметичные шлемы значительно снижали грохот боя, ведущегося в закрытых объемах пространства из металла, но оставляли хорошую возможность слышать своих товарищей и поступавшие команды. Несмотря на упорное сопротивление, абордажники успешно продвигались вперед, увеличивая захваченный плацдарм.
— Операцию прекращаем, — неожиданно раздался командный голос из динамика шлема. — Всем вернуться на борт.
— Третья команда, назад, — рявкнул в микрофон новый лейтенант. — Забрать своих. Отхожу последним. Прикрою.
Без суеты десантники подхватывали на плечи или под руки раненых и убитых товарищей. Знакомыми коридорами торопливо отходили к своим штурмовым капсулам.
Колдун задержался, посылая скупые очереди вдоль коридора, не давая матросам и составу антиабордажной команды начать преследование своих бойцов. Он уже давно обдумал способ своей гибели. Здесь, так же как и в других частях спецназа, а возможно и жестче, работал принцип «Возвращаются все или никто». Просто остаться на вражеском корабле он не мог. За ним вернутся, и в этом случае погибнет вся группа. Он медленно отступал, стрелял или бросал гранаты, пока наконец достиг двери в каюту, куда скрылись его отступающие бойцы.
— Быстрее, — подбодрил он их, оставаясь видимым в проеме и ведя огонь.
— Лейтенант, все на месте, — прозвучал доклад в динамике.
Он на секунду скрылся из зоны видимости, а в следующее мгновение его фигура вновь появилась на глазах бойцов, но это был уже не он, а его голограмма. Вкатившаяся в каюту граната брызнула осколками и огнем. Теперь для всех пришедший в команду новый лейтенант, завзятый картежник и пройдоха, погиб в первом же абордажном штурме, и десантники это четко видели.
Слегка контуженный взрывом Колдун поднял одну из металлических пластин пола и спустился в узкий ремонтный лаз. Рядом со страшным гулом засвистело, это в отверстие обшивки вырывался воздух корабля. Абордажная капсула ушла в пространство. Раздался хлопок. Дверь разгерметизированной каюты автоматически закрылась, перекрыв потерю воздуха. Все. Он остался один, успешно выполнив первую часть плана проникновения в империю.
Сверху загрохотали ботинки членов команды крейсера. Гаюны радостно загомонили. Напряжение боя начало спадать. Матросы откровенно радовались тому, что остались живы. Красочные описания потерь абордажной группы быстро сменились эпизодами проявленного героизма каждого из присутствующих. «Хоровое пение героев» было прервано появившимся на палубе офицером, быстро нашедшим работу каждому из победителей. Вскоре над головой стихло.
Из смысла всего сказанного Колдун уловил, что абордаж был прекращен в связи с приближением к месту схватки кораблей имперцев, вызванных удравшими транспортниками. Все произошло как по нотам. Глубокое проникновение в контролируемое пространство гаюнов. Вовремя подошедшая помощь и не удавшийся абордаж. Это были плюсы имперцев, но никто из них не догадывался, что в ремонтном лазе под палубой сейчас находится огромный минус, способный свести все плюсы к нулю.
Из разговоров проходивших над ним членов экипажа Колдун составил полную картину своей недалекой перспективы.
Поврежденный крейсер, не имеющий своего хода, взяли на буксир два эсминца. Через три дня он будет доставлен на ремонтную базу к планете Факом.
«Три дня — это еще куда ни шло, — подумал диверсант. — Надо только сменить точку дислокации, здесь никакого комфорта и много шума». Не уловив движения в коридоре, он покинул свое укрытие и, включив маскировочную голограмму, под видом матроса-техника двинулся по коридору, открывая подряд двери кают.
Рассуждал он здраво. Ремонт жилых помещений будет проводиться в последнюю очередь. Экипаж имперца понес значительные потери, и свободных мест в каютах больше чем достаточно. Своей базой выбрал самую разбитую, с перекошенной дверью, и, протиснувшись внутрь, заклинил вход. Пройдохе опять повезло. Каюта оказалась офицерской с полуразбитым маленьким баром и аппаратом канала связи с мостиком. Вскрыв панель и поколдовав немного со схемами, диверсант наладил прямой контакт с рубкой, да так, что там об этом ничего не знали. Теперь он был уверен, что будет в курсе всех новостей корабля и покинет его, когда на борт взойдет ремонтная команда, членов которой экипаж не знает в лицо.
Удобно расположившись на матрасе, диверсант быстро уснул. Сказалось нервное напряжение от недавно проведенного боя. Организму требовался отдых. Проснулся он часа через три от приступа острого голода.
«Нет, это не жизнь, — скривив лицо, пришел к выводу Колдун, рассматривая упаковку пищевой плитки. — Шаману, да и Лузгину с Кузминым не рассчитаться со мной и десятью лишними днями отпуска. Если не дадут, то придется похитить всех троих и покормить этой дрянью с неделю. Тогда точно поймут, каково мне здесь было. О чем они только думали, составляя такой идиотский план. Да и я тоже хорош. Согласился как мальчишка. Купили, как сопляка. Свободная охота, свободная охота. Когда она еще будет, а пожрать по-человечески нечего».
С брезгливостью жуя десантный суррогат, Колдун строил планы мщения своим непосредственным командирам. Он так увлекся своими мыслями, что не заметил, как голод куда-то пропал, и теперь тело требовало движения.
«А не пойти ли прогуляться? — мелькнула в мозгу шальная мысль. — У меня имеется полученный от начальства открытый лист для внесения в него подвигов и санкция на любой беспредел. Вот, например, зачем гаюнам этот раздолбанный крейсер. Месяц, а то и больше ремонтировать будут. Помочь надо ребятам. Нет крейсера — нет и проблем с ремонтом».
Он встал, подошел к двери и долго прислушивался к шуму, доносящемуся из коридора. Ремонтные команды работали, судя по доносившимся звукам, где-то в стороне. Закрытая дверь со скрежетом начала поддаваться его усилиям.
— Хорошо было на «Гемме» — пробурчал он себе под нос, вспомнив недавно проведенную операцию. — Никаких затрат мышечной энергии. Любая дверь для Убора была листиком тонкой бумаги. Гуляй, не хочу. Может, поэтому и отпуск не дали, — уже совсем не логично закончил он. — Ну, я вам покажу.
Кому грозил инженер, скорее всего, было непонятно даже ему самому. То ли начальству, относящемуся к нему несправедливо, то ли гаюнам, заставившим своими действиями вновь идти на задание, не получив отпуска.
В пустынный коридор из-за перекошенной двери каюты выбрался трюмный матрос с запачканным сажей лицом, одетый в грязную, заляпанную маслом робу. Этакий пофигист, нарушитель уставов и воинской дисциплины, ни в гом не ставивший порядок на родном корабле. Оглядевшись по сторонам, он двинулся налево, в сторону лестничного спуска на четвертую палубу. Именно там, в самой середине корабля находился арсенал, и чумазая личность хотела его проинспектировать с точки зрения индивидуальной полезности для задуманного.
Скоропалительность принятого решения и авантюрный характер подвели матроса-замухрышку. В арсенал можно было попасть только через единственную дверь, имеющую электронный кодовый замок, отпирающийся из рубки. Кроме того, с обеих ее сторон застыли два здоровенных охранника с футоками в руках.
Ни то, ни другое не могло послужить преградой для нашего авантюриста, но было чревато большим
