среагировали охотники, начавшие стрелять.
«Поздно, лохотники, поздно», — мелькнуло в голове у диверсанта.
Он прекрасно знал цену доли секунды ухода с открытой боевой позиции после нанесения удара. Краем глаза в проем окна успел заметить, как гибкое тело, покрытое черной шерстью, преодолев одним прыжком двенадцатиметровую ширину улицы, скрылось во тьме второго этажа здания, стоящего напротив. Мгновения полета животного хватило, чтобы опознать в нем мальза. Черная смерть, которую он видел в клетке на Цесе несколько лет назад. Помесь кошки с обезьяной, четверорукий хищник, практически не поддающийся дрессировке, но, похоже, аборигенам удалось невозможное. Мальз явно выполнял команды людей. Встреча с этим хитрым хищником в его вотчине означала быструю и неожиданную смерть.
Потеряв товарища и обозначив свое место стрельбой, гаюны уже не прятались. Хрустя ботинками по щебню и шлепая по обвалившимся бетонным плитам, они пытались как можно быстрее добраться до места, откуда была зафиксирована работа генератора помех. Лес то и дело оглашался автоматными очередями, восторженными победными криками. Там гибли их товарищи, и это заставляло торопиться.
Обстоятельства изменились. Попадать под автоматную очередь озлобленного охранника Шаман не собирался.
Не обратив внимания на горы мусора, наваленные на площадке перед дверным проемом, охранники бросили в комнату гранату. После того как прогремел взрыв и просвистели осколки, солдаты стали по одному вбегать в комнату. Последнему гаюну это, правда, не удалось. Мусорная куча слева от двери ожила. Куски кирпича, пластика, обломки мебели и бетона бесшумно зашевелились и поднялись на высоту человеческого роста, образовав некоторое подобие фигуры человека. Сюрреализм картины оставался таковым не более секунды, после чего из мусора высунулся очень реалистичный ствол парализатора. Охранник, не успевший войти в комнату, получил разряд в голову. Падающее тело было подхвачено и аккуратно, без шума уложено вдоль стены. Его напарники, занятые обнаружением остатков исковерканного генератора, бродили в не успевшей осесть после взрыва густой пыли, пиная и рассматривая валяющиеся повсюду обломки. Это бесполезное занятие было прервано новыми бесшумными выстрелами. На этот раз гаюнов никто не поддерживал, и они с грохотом повалились на грязный, замусоренный пол.
— Надо прекратить это избиение, — проговорил Самум, кивая в сторону улицы. — Желательно было бы получить для общения несколько живых особей.
— Спохватился. Похоже, с этим вопросом мы уже опоздали.
Действительно, из леса не доносилось ни криков, ни слышалось звуков выстрелов.
— Переключи программу голомаскировки, а то так и умрешь мусорной кучей, — напомнил Шаман. — Если в таком виде тебя увековечат петроглифом где-нибудь на стене пещеры, то историкам потом придется долго разбираться, что хотели изобразить аборигены. Можешь гордиться. Сейчас твой вид достоин кисти Сальвадора Дали. Сними с них ремни и свяжи.
— Зачем? Они и так никуда не денутся.
— Сейчас сюда заявятся победители. Надо завоевывать их доверие хорошей работой. И не держи оружие в руках, это не прибавляет симпатии к незнакомцам.
Они успели спеленать гаюнов, когда почувствовали приближение к их пристанищу трех человек.
— Не будут они меня рисовать, — произнес психолог. — Просто выжгут бластером профиль на стене.
— Пусть так, лишь бы не бластером по профилю, — поддержал товарища Шаман.
Последнюю фразу он произнес на языке гая, отметив появление в дверном проеме одного из участников схватки.
Высокий худой гаюн был одет в куртку из шкуры какого-то животного, сквозь полу которой просматривался край бронежилета. Одежда доходила до середины бедер и была перетянута в талии армейским ремнем, где крепились ножны с увесистым тесаком. На ногах боец носил сапоги из мягкой кожи, доходившие ему до колен. Длинные черные волосы на голове были стянуты в пучок на затылке. За спиной молодого парня на ременной перевязи висел арбалет, а правая рука уверенно сжимала пистолет, ствол которого был направлен на нетрацев.
Гаюн молча оглядел помещение и едва слышно свистнул. В комнате значительно потемнело.
Самум скосил глаза и увидел сидящего на подоконнике мальза.
— Не вздумайте двигаться, он убьет вас раньше, чем вы успеете пошевелить пальцем, — сообщил абориген.
Уверенно убрав пистолет за пояс, парень наклонился и осмотрел лежащие трупы охранников.
— Они живы, — проговорил он, выпрямляясь.
— От трупов нет никакой пользы, — высказал свое мнение Шаман.
— Вы убежали с транспортника, — утвердительно проговорил гаюн, — но вы не из тех людей.
— Точнее не скажешь, — ответил нетрац.
— Что вам здесь нужно?
— Совсем немного. Убить императора и уничтожить корабли, недавно появившиеся здесь.
«Займись мальзом, пока я налаживаю дипломатические отношения», — мысленно отдал приказ Шаман.
— Это невозможно, и я тебе не верю, — ответил гаюн.
— Можешь не верить, но ты сам сказал, что мы не из тех людей.
— Вы пойдете с нами и расскажете все старейшинам.
— И далеко нам идти?
— Неделя пути, если вы сможете идти очень быстро.
— У нас нет такого времени. Мы должны сделать все, что я сказал, гораздо раньше.
— Вы пойдете с нами или останетесь здесь мертвыми. Я сказал. — Гаюн достал из-за ремня пистолет, направив его на нетрацев.
«Что там у тебя с мазьзом?» — спросил Шаман.
«Полный порядок, командир», — сообщил Самум.
— Ты не можешь нас убить, — уверенно проговорил нетрац.
В ответ прогремел выстрел, но пуля только вспорола пол в полуметре от ног Шамана. Гаюн очень удивился своему промаху. Подозрительно посмотрев на оружие, он попытался поднять руку выше, корректируя прицел. Рука почему-то не слушалась хозяина, а один из незнакомцев, непринужденно поднявшись с пола, подошел вплотную и забрал пистолет.
— Чакама ба, — крикнул юноша.
— Похоже, он приказал своему зверю разорвать нас на части, — сообщил Самум, тоже поднимаясь и отряхивая свой костюм.
Мальз по-прежнему неподвижно сидел на подоконнике.
Боец как-то сразу поник и преданно взглянул в лицо инопланетника.
— Вот такие дела, парень. У тебя своя жизнь, а у нас своя. Если умрет император, разве это плохо?
Было отчетливо видно, какие усилия прилагает гаюн, чтобы убежать, но ноги будто приросли к полу.
— Я спрашиваю, будет плохо, если умрет император? — повторил Шаман.
— Нет. Будет хорошо, — растерянно произнес парень.
— Вот и я так думаю. Где твои товарищи?
— Недалеко.
— Сейчас мы пойдем к ним, и ты расскажешь, что здесь произошло.
Боец с трудом сглотнул слюну и, соглашаясь, молча кивнул.
— Вы убили всех, кто на вас охотился?
— Нет. Живые должны взойти на ритуальный костер, — сообщил он.
— Как быстро дичает народ, — произнес на унитарном Самум. — Каких-то сто лет — и вот, пожалуйста, костры и прочая средневековая дребедень.
— Ты зря иронизируешь. Бластер и духи — вполне совместимые вещи, или чем мы тогда занимаемся? — спросил Шаман.
— Ты прав. Да будет Шатох твоим покровителем, — рассмеялся психолог.
