что если с 'ним' что-нибудь случиться, она прикончит его своими руками. Но все ответы вскоре дал доктор, который вышел к ним и первым делом спросил:
- Кто муж?
- Я, - ответил Артём, на которого врач тут же перевел все свое внимание.
- У Киры стабильное состояние, не волнуйтесь за нее...
- Что значит стабильное? - от нетерпения перебил его Артём, успев спросить быстрее Максима. - Что с ней?
- Сотрясение, перелом ребра, вывих правого плеча и множественные ушибы, но это все поправимо, в отличие от... - Тут врач подозрительно поменял тон на сочувствующий, и ошарашил следом словами: - Простите, но ребенка она потеряла...
У Макса кровь отхлынула с лица, и из-под ног ушла твердая почва. Он прислонился плечом к стене и, не задумываясь о том, что делает, полез за сигаретой. Думать же о том, что сказал доктор, казалось едва возможным.
- Что!? - воскликнул на врача Артём, хватая того за ворот халата. - Какой ребенок? Погодите, какой был срок?
- Недели три, не больше...
Дернув к себе доктора за воротник халата, Артём со злостью оттолкнул его, будто именно тот был во всем виноват. Уже что-то осознавая, Максим все равно отказывался это понимать, а в голове крутились слова: три недели... три...
'Что это, черт бы всех побрал, может значить?.. Ведь если, этому ребенку было... то тогда чей он?..'
Задумавшись, Максим пропустил всю суету, которая развернулась вокруг него. Кажется, совсем недружелюбно настроенный Артём сделал попытку к нему подойти, но ребята ему помешали, и тогда тот развернулся и, матерясь на ходу, вышел из здания. Вспомнив о сигарете, которая повисла у него на губе, Максим поднес к ней зажигалку. Но прикуривать оказалось нечего, когда Алан выдернул у него ту изо рта.
- Здесь не курят, уймись, пока совсем не выгнали, - строго сказал ему друг. - Ты знал об этом?
- О чем? - не понял Максим, то ли делая вид, то ли просто отказываясь понимать - что сам для себя еще не решил.
- О ребенке.
- Да ни черта я не знал! - выкрикнул он в ответ, выходя, наконец, из состояния оцепенения.
Подбежав к доктору, который уже собирался скрыться за дверью, он спросил:
- Где Кира? Мне нужно с ней поговорить.
- Успокойтесь, с ней все будет хорошо, но посетителей мы к ней пока пустить не можем...
Макс схватил врача за руку мертвой хваткой.
- Мне очень нужно с ней поговорить, пожалуйста...
- Молодой человек...
- Доктор, пустите его... - начали разом уговаривать и остальные, поднимая шум и гам.
- Ладно-ладно, хорошо! Я вас проведу, но только на пять минут. Пойдемте.
Максим пошел за доктором. Тот завел его сначала в какой-то кабинет, где заставил надеть бахилы и халат, и только после этого проводил в палату Киры, но пока не стал проходить вместе с ним внутрь. При виде ее на больничной койке у Максима в груди все сжалось. В нос ударил запах лекарств. А вот при виде его Кира повела себя совсем не так, как он думал.
- Что он тут делает? - испуганно спросила она у медсестры, которая хлопотала рядом. - Пусть уходит, пожалуйста...
Максим успел сделать всего несколько шагов в палату, как в него полетел стакан с водой.
- Убирайся... - требовала Кира, которой едва хватало воздуха, чтобы говорить.
- Кира, перестань и лежи смирно, - попросила ту медсестра. - Молодой человек, а вам лучше уйти.
Чудом поймав уже почти пустой стакан, Максим проигнорировал обеих и подошел к Кире. Ее левая ладонь тут же влетела в его щеку со звонкой пощечиной. Максим сжал челюсть и стерпел. Стерпел и следующий раз, пока эту руку не перехватила медсестра.
- Боже мой, Кира, ну что ты делаешь...
Максим обхватил рукой пальцы Киры и крепко стиснул, заглядывая в ее мокрые от слез глаза, и такая боль разлилась внутри, что стало тяжело дышать самому.
- Чей это был ребенок? - только спросил он.
- А ты как думаешь? У самого ума не хватает? Да и какая сейчас уже разница? А? Скажи мне?
Тяжело вздохнув, медсестра отпустила Киру и отошла.
- Скажи, чей? - снова повторил Максим.
Выдернув свою руку, Кира снова его ударила, почти выкрикивая короткое слово:
- Твой... Ненавижу тебя, Боже... как же я тебя ненавижу... - повторяла она со слезами на глазах, пока он пытался принять очевидное. - Убирайся, я прошу тебя, убирайся из моей жизни... Максим, оставь меня в покое, я тебя умоляю, пожалуйста... Ни видеть, ни слышать тебя не хочу...
Слезы Киры постепенно переходили в истерику. Спохватившись, к Максиму подошла медсестра и стала убедительно просить его покинуть палату, при этом начиная его толкать на выход. В комнату вошел доктор и, быстро оценив ситуацию, помог ему выйти окончательно, подхватив за предплечье. Но выдернув в коридоре свою руку, Максим сам поспешил на улицу, быстрым шагом проходя мимо своих ребят. Вылетев на крыльцо, он спустился по ступенькам и затянулся сигаретой, но совершено не находя себе места, начал ходить из стороны в сторону, никого и ничего не видя перед собой. Руки тряслись, как и все тело, и душу выворачивало так, как никогда еще не было в его жизни.
Что же он наделал? Как вообще такое могло случиться?
Остановившись на секунду, Макс прикусил губу. Мужчины не плачут... да, черт возьми, если только не теряют так безалаберно что-то дорогое в жизни, что оценивается так лишь тогда, когда уже все потеряно.
'Черт... а у меня бы мог быть ребенок... ребенок Киры...' - эта мысль плохо укладывалась в голове, но приносила ощущение всепоглощающей потери и боли, всю степень которой, в чем он был уверен, ему еще предстояло узнать. Кира его ненавидела, и он ее прекрасно понимал, чувствуя к себе сейчас примерно то же самое.
Неожиданно на плечо аккуратно опустилась чья-то ладонь. Макс повел плечом, сбрасывая руку, и зашагал дальше, увидев Алана только тогда, когда развернулся обратно, одаривая друга обозленным взглядом. Он сейчас совершенно никого не хотел видеть и тем более ни с кем не хотел говорить.
- Макс, поехали со мной, - попросил его Алан.
Максим прошагал мимо него к урне, где выкинул окурок и прикурил новую сигарету.
- Поехали, - снова попросил его Алан. - Дай Кире прийти в себя, и позволь мне помочь тебе с этим же. Поехали...
Оставив в зубах сигарету, Макс засунул руки в карманы джинсов и молча зашагал к машине Алана...
***
Медленно тянулись дни, сменяясь один за другим. Кира впервые ощутила, как же неспешно может течь время, и впервые ей не хотелось просыпаться которое утро подряд. Физически она быстро шла на поправку, но вот что касалось ее внутреннего состояния, то тут ей никто не был в силах помочь. Было
