смерти матери, двенадцать лет назад о ней никто не заботился, не готовил с вниманием и любовью еду и не следил, чтобы она ее съела.
Но город заботился о себе. Кто-нибудь из «Женского Клуба» или городского Совета каждый День подъезжал к ее ржавому, кишевшему крысами фургону, чтобы передать еду или посмотреть на последнюю коллекцию отбросов.
У нее было сильное и крепкое тело, как бы восполнявшее хрупкость рассудка. И хотя волосы ее совершенно поседели, лицо оставалось нежным и приятным, а руки были круглые и розовые. Каждый день, независимо от погоды, она проходила расстояние в несколько миль, таская за собой холщовый мешок. К «Марте» на пирожок и стаканчик вишневого напитка, на почту за цветастыми вымпелами и письмами, к «Гифт Импориум», чтобы изучить витрину.
Она прогуливалась вдоль дороги, напевая и бормоча себе под нос, осматривая землю в поисках сокровищ. Она настойчиво обходила поля и леса, и у нее хватало терпения простоять час, наблюдая, как белка лущит орех.
Она была счастлива, и ее бессмысленно улыбающееся лицо говорило о десятках не раскрытых ею тайн.
Глубоко в лесах было одно место. Расчищенный круг, с вырезанными на деревьях изображениями. За кругом была яма, из которой иногда доносился запах паленого дерева и мяса. Каждый раз, когда она отправлялась туда, кожа ее покрывалась мурашками. Она помнила, что была там ночью, когда ее мама уехала и Энни отправилась искать ее по холмам и лесам. Там она увидела такое, что от ужаса у нее перехватило дыхание. Такое, что еще несколько недель не могла уснуть. До тех пор, пока воспоминания не стерлись.
Она запомнила лишь кошмарное видение созданий с человеческим телом и головами животных. Поющих. Танцующих. Кто-то кричит. Но вспоминать ей не хотелось, так что она запела и стала думать о другом.
Больше она туда ночью не ходила. «Нет, сэр, по правдочке нет, ночью не ходила». Но иногда ее словно тянуло туда. И сегодня был именно такой день. Днем она не боялась.
— Пойдем мы дружно все к реке. — Ее девичий голос разносился в воздухе, когда она волоча за собой мешок, вступила в круг. — Прекрасной, прекрасной ре-е-еке. — Захихикав, она поставила ногу в круг, как перебарывающий страх ребенок. Шорох листьев заставил забиться ее сердце, но она захихикала, увидев проскакавшего в траве зайца.
— Не бойся, — крикнула она ему вдогонку. — Здесь никого нет, кроме Энни. Никого здесь нет. Никого здесь нет, — пропела она, двигаясь и раскачиваясь в своем танце. — Пришла в сад я одна, покуда роса с роз не сошла.
«У мистера Кимболла были самые красивые розы», — подумала она. Он иногда срезал ей цветок и предупреждал, чтобы она не поранила палец о шипы. Но он теперь уже мертв, вспомнила она. Мертв и похоронен. Как мама.
Наступившая на мгновение тоска была подлинной и острой. Затем она прошла, когда внимание Энни занял порхающий воробей. Она присела за пределами круга, опустив свое массивное тело на землю с поразительным изяществом. В мешке у нее был завернутый в вощеную бумагу сэндвич, который ей дала утром Элис. Энни ела его аккуратно, осторожно откусывая маленькие кусочки, напевая и бормоча себе под нос, и разбрасывала крошки разным маленьким Божьим тварям. Завершив трапезу, она ровно пополам сложила вощеную бумагу, затем опять пополам и уложила в мешок.
— Не сорить, — пробормотала она. — Штраф пятьдесят долларов. Не хотим мы тут сорить. Да, Боже любит меня-я-я. — Она начала подниматься, когда заметила нечто блестящее в траве. — Ой! Она подползла на четвереньках, раздвигая травинки и старую листву. — Симпатично, — прошептала она, разглядывая на солнце тонкий, посеребренный браслет. Ее простое сердце радовалось, пока она любовалась сверканием и блеском браслета. — Симпатично. — На нем было что-то нарисовано, похоже на буквы, но читать она не умела.
— Энни. — Она согласно кивнула. — Э-Н-Н-И. Энни. Что упало — то пропало. Тебя она любит, да, да, да. — Радуясь находке, она нацепила браслет на свое толстое запястье.
— Никто ее не видел. Шериф. — Бад Хьюитт положил фотографию Карли Джэймисон на стол Кэму. — Я всему городу показал. Если она через город прошла, то прошла незамеченной.
— Хорошо, Бад.
— Разнял драку в парке.
— Ну да! — Зная, что это необходимо, Кэм оторвался от бумаг.
— Чип Льюис и Кем Барлоу обменивались оплеухами из-за какой-то девчонки. Отправил их домой, предварительно оттаскав за уши.
— Молодец.
— На углу меня поймала жена мэра. Кэм поднял бровь.
— Жалуется на ребят, которые опять катаются на скейтбордах по Мэйн. А сынишка Найта трещит на мотоцикле. И…
— Я все понял, Бад.
— Она мне сказала, что Клер Кимболл вернулась. Гараж забит ерундой и ни одной тарелки в шкафу.
— У Мин было много дел.
— Мы все о ней читали в журнале «Пипл». Я, имею в виду, Клер. Она стала знаменитой.
— Правда? — Удивленный, Кэм отодвинул бумаги в сторону.
— Ну да. Она — художница, что ли. Статуи лепит. Я одну видел на фотографии. В ней все десять футов были. — Его довольное лицо исказилось мыслью. — Так и не понял, что это было. Ты ведь знаешь, я с ней встречался.
— Нет, не знал.
— Да, сэр, водил ее в кино и все такое прочее. На следующий год, после смерти ее отца. Ужасно, что все так получилось. — Он рукавом вытер пятно со стекла оружейного ящика. — Наши мамы дружили. Дело в том, что они были вместе, когда он это сделал. Как бы там ни было, думаю надо как-нибудь зайти к Кимболлам. Посмотреть как там Клер.
Перед тем как Кэм успел что-нибудь сказать, позвонил телефон. — Кабинет Шерифа. — Какое-то время он слушал высокий сбивчивый голос. — Кто-нибудь пострадал? Хорошо, я сейчас буду. — Он повесил трубку и отодвинулся от стола. — Сесил Фогарти врезался на своей машине в дуб в саду миссис Негли.
— Хочешь, я займусь этим?
— Нет, я сам. — «Миссис Негли жила за углом от Клер, подумал он, выходя. Будет совершенно не по- соседски пройти мимо».
Клер как раз свернула на дорожку к дому, когда подъехал Кэм. Он не торопился, наблюдая за тем как она судорожно дергала ручку багажника. Засунув руки в карманы, он подошел к ней сзади, пока она беспомощно смотрела на сваленную в кучу пакеты и коробки.
— Помочь?
От удивления ударившись головой о крышку багажника, она проговорила в сердцах, потирая ушибленное место. — Господи, неужели шнырять повсюду входит в твои рабочие обязанности?
— Да. — Он извлек ящик. — Что это такое?
— Вещи. Я поняла, что для жизни не достаточно спального мешка и мыла. — Она бросила два пакета сверху взятой им коробки и остальное взяла сама.
— Ты оставила ключи в машине.
— Потом заберу.
— Забери сейчас.
Глубоко вздохнув. Клер обогнула машину и, с трудом удерживая пакет, залезла внутрь, чтобы вынуть ключи из зажигания. Она вошла в открытый гараж, и он последовал за ней.
Кэм осмотрел инструменты ценою в несколько сотен долларов по его подсчетам. Стальные бруски и камень, металл и сплавы. — Если ты это все собираешься хранить здесь, то лучше закрывай дверь в гараже.
