быть, помнишь, Кэм, что мы вытворяли вместе? — Она положила руку туда, где был его пенис, и с торжеством ощутила, как тот запульсировал и напрягся.
Он схватил ее за запястье. — Не старайся зря, Сара. Она вытянула губы. — Ты ведь хочешь меня. Мерзавец. Вставая, он взял ее за плечи, вынудив ее подняться и чуть отойти. — я уже десть лет, как думаю головой, а не другим местом. — Но из-за того, что он все помнил, из-за того, что когда-то думал, что влюблен в нее, он быстрым, нетерпеливым движением встряхнул ее. — Почему, черт побери, ты ведешь себя так? С твоей внешностью, с твоей головой. Ты думаешь, я не знаю, чем ты там занимаешься наверху, у Клайда? Двадцать баксов за то, чтобы какой-то потный чужой муж попрыгал на твоей постели? Это не то, что тебе нужно, Сара.
— Не смей говорить мне, что мне нужно. — Впервые за многие годы она почувствовала приступ стыда. И возненавидела его за это. — Ты нисколько не лучше меня, и никогда не был. Думаешь, если ты бесплатно трахаешь Клер Кимболл, то стал птицей высокого полета?
— Оставь ее в покое.
Это только подлило масла в огонь. Ярость бушевала в ней, и никакая, даже самая тщательная косметика, уже не помогала, в одно мгновение она стала той, кем и была — стареющей провинциальной шлюхой.
— Эта богатая сука Кимболл с ее пижонской машиной и шикарным домом. Занятно, что из-за ее денег все забыли, что ее папашка был алкоголик и вор. Стоило ей только вернуться в город, как все женщины помчались к ней с пирогами и вареньем.
— А их мужья к тебе.
— Верно. — Она зло и горько улыбнулась. — А когда Клер Кимбол вернется в Нью-Йорк и оставит тебя с носом, они-то по-прежнему будут приходить ко мне. Мы с тобой одинаковы, и так было всегда. Ты все тот же Кэмерон Рафферти, неудачник, и точно так же застрял в этом вонючем городе, как и я.
— Есть разница, Сара. Я сюда вернулся, потому что хотел этого, а не из-за того, что мне больше некуда было податься.
Она резкими движениями поочередно сбросила его руки со своих плеч. Ей хотелось немедленно отплатить ему, заставить страдать. Неважно, за что. — А этот значок шерифа может оказаться очень кстати теперь, когда даже твоя мать думает, а не ты ли забил Биффа до смерти. — Она увидела, как глаза его загорелись гневом, и заликовала. — Очень скоро люди вспомнят про твой буйный нрав и дикие выходки. — Сузив глаза, она снова улыбнулась. — Кое-кто хотел бы, чтобы люди это вспомнили. Кэм, ты думаешь, что знаешь этот городок и всех его почтенных, достойных граждан. Но есть кое-что, чего ты не знаешь. Чего даже не можешь себе представить. Может, тебе стоит задуматься, а почему это Паркер вдруг собрался и смылся, не забрав даже пенсии. Почему он решился оторвать от стула свою жирную, ленивую задницу? — О чем, черт побери, ты говоришь? Она выболтала слишком много. Нельзя, чтобы самолюбие или гнев подтолкнули ее выболтать еще больше. Поэтому она двинулась к двери, взялась за ручку и обернулась. — Нам могло бы быть хорошо вдвоем, тебе и мне. — Она бросила на него прощальный взгляд, надеясь, что теперь с ее помощью он уж точно окажется на дороге, ведущей в ад. — Ты пожалеешь об этом.
Когда за ней закрылась дверь, Кэм начал усиленно тереть лицо руками. Он подумал, что уже жалеет об этом. О том, что не ушел из конторы десятью минутами раньше, чтобы вообще не сталкиваться с ней. О том, что вел себя во время этой встречи не самым лучшим образом. Жалел о том, что слишком отчетливо вспомнил все те ночи с ней в лесу с их запахами сосны, земли и секса.
Она с необычайной ясностью напомнила ему о том, каким он был в семнадцать лет. Каким вполне мог бы остаться, если бы не научился сдерживать свои самые дурные побуждения, — и каким чуть было не стал снова после гибели напарника, когда бутылка показалась самой лучшей и легкой отдушиной.
Неосознанно он поднял руку и дотронулся до значка, приколотого к его рубашке. Это был совсем небольшой предмет, какой, как выразилась однажды Клер, можно было купить в любой мелочной лавке. Но предмет что-то значил для него, значил нечто такое, чего он был не в состоянии объяснить даже самому себе.
С этим значком он ощущал себя частью этого городка, неотъемлемой его частью, чего не было после смерти отца. «Сара ошибается, — подумал он. — Он знал людей, живущих здесь. Он понимал их».
Но, черт побери, что она имела в виду, когда обмолвилась о Паркере? Почувствовав внезапную усталость, он стал растирать затылок. Пожалуй, не помешает позвонить во Флориду. Еще раз взглянув на часы, он взял ключи. Он позвонит утром — просто ради любопытства. «Он слишком устал, — рассуждал Кэм по дороге к Клер, — чтобы изображать сейчас светские манеры и общаться с незнакомыми людьми. Он просто заедет, извинится и оставит ее в компании ее друзей».
Слова Сары, жесткие и грубые, как наждак, не выходили у него из головы. Да, он действительно застрял здесь. Даже если и по собственному выбору, это не меняло сути дела. Он бы никогда больше не смог работать в городе, где всякий раз, когда он пристегивал бы свой револьвер или заворачивал на темную улицу, за ним неотступно бы двигался призрак его погибшего напарника. Клер непременно вернется в Нью-Йорк. Через неделю, через месяц, полгода. Он не сможет поехать туда за ней. Он вспомнил, какую ощутил пустоту, когда стоял на кладбище и смотрел, как она уходит.
Страх этой пустоты пронизал его до самых костей. Кэм припарковался позади «Ягуара», затем, подойдя к машине Клер, вытащил оставленные там ключи и прошел через гараж к двери, ведущей в дом. Там вовсю гремела музыка — джаз — страстный, быстрый, изысканный. Он увидел ее стоящей у стойки и разрывающей пакет с чипсами. Босоногую, с волосами, подвязанными шнурком. В ушах покачивались длинные аметистовые серьги, майка под мышкой была порвана.
Он ощутил, как отчаянно влюбился в нее. Она повернулась, увидела его и улыбнулась, вываливая чипсы в надтреснутую голубую миску.
— Привет. Я боялась, что ты уже не…
Он оборвал ее, резко притянув к себе и впиваясь в ее рот. Ее руки потянулись к его плечам, а тело откликнулось на волны, исходившие от него. Чувствуя, как он в этом нуждается, она тесней прижалась к нему, давая возможность утолить терзавший его внутренний голод.
Облегчение наступило. Простое. Удивительное. Оно буквально омыло его всего. Сам даже не осознавая этого, он стал целовать ее мягко и нежно. Ее руки соскользнули с его плеч и задержались на поясе.
— Кэм. — Она не поверила, что слово прозвучало так отчетливо в этом сладком воздухе.
— Тссс. — Он куснул ее губы, затем коснулся языком ее языка. Почувствовал слабый привкус вина, смешавшийся с тем глубоким, насыщенным ароматом, принадлежавшим, как открылось Кэму, только ей.
— Клер, Жан-Полю никак не удается разжечь угли. Наверное, надо… ax… — Анжи осеклась, продолжая держать дверь открытой. — Простите, — произнесла она, когда Кэм и Клер чуть отодвинулись друг от друга.
— О, да. — Клер неуверенно провела рукой по волосам. — Кэм, это… Анжи. — Отпустив дверь, так что та с силой захлопнулась, Анжи протянула руку. — Анжи Ле Бо. Рада познакомиться.
— Кэмерон Рафферти. — Кэм продолжал одной рукой обнимать Клер за плечи, понимая, что делает это с видом собственника.
— Шериф, ну да. — Улыбнувшись, Анжи бросила на него оценивающий взгляд, изучая его от кончиков потрепанных высоких кроссовок до темных взлохмаченных волос. — Клер нам о вас говорила. — Анжи многозначительно взглянула на Клер. — Но, очевидно, кое-что она забыла упомянуть.
— Там есть вино, — быстро сказала Клер. — Или пиво, если хочешь.
— Все равно. — Теперь Кэм сам стал оценивать гостью. Анжи Ле Бо, отметил он, была в духе джаза, звучащего по радио, такая же быстрая и энергичная. К тому же очень любопытная. — Вы с Клер вместе учились в колледже, так ведь?
— Верно. А теперь я ее агент. Что вы думаете о ее работах?
— Выпей еще вина, Анжи. — Клер почти насильно сунула ей в руку бокал вина.
— Это личный или профессиональный вопрос?
— Простите, не поняла?
— Я просто хотел бы знать, вы задали вопрос как ее друг или как ее агент. — Взяв бокал из рук Клер, он наблюдал за Анжи. — Потому что, если это вопрос ее агента, я должен быть поосторожнее. Так как я
