выражать недовольство из-за того, что она затеяла продажу фермы. Но он не упрекал ее. Он не сказал об этом ни слова. — Аукцион через три недели, и я должна упаковать все вещи в доме.
— Спешишь от него избавиться? — Он поднял руку, ругая себя. — Это твое дело. Но мне надо поговорить с тобой о Биффе.
— О Биффе? — Ее пальцы потянулись к пуговицам на блузе и начали их крутить. — Ты что-нибудь обнаружил? Ты знаешь, кто убил его?
— Мне надо поговорить с тобой, — повторил он. — Ты впустишь меня?
…Джейн отступила назад. Кэм заметил, что она уже занялась гостиной. Там ничего не осталось, кроме дивана, телевизора и столика с лампой. На выцветших обоях виднелись темные квадраты, оставшиеся от висевших там картин; на полу, там, где лежал ковер, угадывался слабый след от него.
Ему хотелось закричать на нее, потрясти, заставить опомниться. Она ведь упаковывала частицы и его жизни. Но он пришел сюда не как ее сын. Она не хотела, чтобы он был им. — Почему ты не присядешь? — Он показал на диван и подождал немного. — Я должен задать тебе несколько вопросов.
— Я уже рассказала тебе, все, что знаю.
— Та ли это? — Он не садился, а изучающе смотрел на нее. — Почему бы тебе не рассказать мне об увлечениях Биффа?
— Увлечениях? — Ее лицо побледнело. — Я не понимаю.
— Чем он еще занимался кроме выпивки? Ее рот сжался в тонкую прямую линию. — Я не позволю тебе дурно говорить о нем в его собственном доме.
— Этот дом никогда не был его собственным, но оставим это в стороне. На что он тратил свое время?
— Он занимался фермой.
«Какого черта занимался», — подумал Кэм про себя, но и это решил оставить в стороне. — Свободное время.
— Он любил смотреть телевизор. — Она пыталась на-ощупь найти, что определенного могла бы сказать о человеке, с которым прожила более двадцати лет. — Он любил охотиться. Сезона не проходило, чтобы он не подстрелил оленя.
«Или двух», — подумал Кэм, Он незаконно выделывал кожу в лесу, обманывал контролеров на рынке и продавал мясо.
— Он читал что-нибудь?
Она удивленно заморгала. — Иногда.
— Что именно он читал?
Она вспомнила о журналах, которые нашла и сожгла в сарае. — То, что обычно читают мужчины, мне кажется.
— А как насчет религии?
— Религия? У него ее не было. Я думаю, он вырос в методистской семье, но всегда говорил, что в церкви лишь зря тратишь час каждую неделю.
— Сколько раз в неделю он уходил из дома?
— Я не знаю. — Она стала раздражаться. — Не понимаю, какое это имеет отношение к его убийству?
— Он уходил в какие-то определенные вечера?
— Я не следила за ним. Это меня не касалось.
— Кого же это тогда касалось? С кем он уходил?
— С разными людьми. — Ее сердце забилось слишком сильно, но она сама не могла понять, чего именно боялась. — Чаще всего он уходил один и встречался с Лессом Глэдхиллом или Сканком Хэггерти, или еще с кем-то. Иногда они играли в покер или просто шли в заведение Клайда. «А иногда он отправлялся во Фредерик к проституткам». Но вслух она об этом не сказала.
— Мужчина имее право расслабиться.
— А он когда-нибудь расслаблялся с помощью наркотиков?
Ее лицо побелело, порозовело, затем снова побелело. — Я бы не потерпела этой гадости у себя дома.
— Мне нужно осмотреть его берлогу.
Цвет ее лица снова изменился, став тускло-красным. — Я не позволю этого. Не позволю. Ты являешься сюда, когда человек уже мертв и не может защитить себя сам, и пытаешься сказать, что он был кем-то вроде наркомана. Почему ты не ищешь его убийцу, а приходишь сюда, чтобы облить его. грязью?
— Я ищу его убийцу. А теперь мне надо посмотреть его вещи. Я могу сделать это вот так или же получить ордер на обыск. Решать тебе.
Она медленно поднялась. — Ты это сделаешь?
— Да.
— Ты не тот сын, которого я воспитала. — Голос ее дрожал.
— Да, наверное, не тот. Лучше, чтобы ты пошла вместе со мной. Если я найду что-нибудь, я хочу, чтобы ты видела, где и как это обнаружено.
— Делай то, что ты должен делать. Но после этого я не хочу, чтобы ты еще раз сюда возвращался.
— Сюда больше незачем возвращаться.
Он поднялся вверх по лестнице, видя перед собой ее одеревеневшую спину. Он с облегчением увидел, что она не начала разбираться в берлоге Биффа. Все выглядело так, как описала Клер. Замусоренная, покрытая пылью, источающая затхлый запах пива.
— Как я понимаю, ты не очень-то часто сюда заходила.
— Это была комната Биффа. Человек имеет право на уединение. — Но пыль поразила ее почти так же, как и журналы, сложенные стопкой на полу.
Он начал с одного угла, работая молча и последовательно. В ящике с патронами, спичками он обнаружил пачку «Драма», в которой находилась примерно унция травы.
Он взглянул на нее.
— Это просто табак.
— Нет. — Он протянул ей пачку, чтобы она посмотрела как следует. — Это марихуана.
Она ощутила мимолетную тупую боль в животе. — Это табак «Драм», — упрямо повторила она. — Так написано на на обертке.
— Можешь мне не верить. Я пошлю на экспертизу в лабораторию.
— Это ничего не докажет. — Она стала заворачивать и разглаживать подол фартука. — Кто-то дал это ему в шутку. Он, наверное, даже не знал, что это такое. Откуда ему было знать?
Он отложил пачку в сторону и продолжил поиски. Внутри подставки для чучела белки оказались два пузырька с кокаином.
— Что? — Джейн поднесла ко рту пальцы. — Что это? Кэм открыл пузырек, коснулся влажным пальцем порошка и попробовал на язык. — Кокаин.
— О, нет. Боже мой, нет. Это ошибка.
— Сядь. Ну сядь же, мама. — Он подвел ее к стулу. Какая-то часть его существа хотела обнять ее и сказать, чтобы она все это забыла, немедленно выбросила это из головы. Но другой его половине хотелось трясти ее и злорадствовать. Я ведь говорил тебе, кто он такой. Я говорил тебе. Он разъединил эти две части, две половины, составлявшие ее сына.
— Я хочу, чтобы ты вспомнила и сказала мне, кто обычно приходил сюда? Кто поднимался сюда наверх вместе с Биффом?
— Никого. — Она посмотрела на пузырьки в руках у Кэма и затем в ужасе отвернулась. Она ничего не понимала в лекарственных таблетках, за исключением тех, какие доктор Крэмптон прописывал от несварения желудка или приступов артрита. Но она боялась их. — Он никому не разрешал сюда входить. Если он собирался играть в покер, то сначала обычно закрывал дверь. Говорил, что не хочет, чтобы его приятели рылись в его вещах. Обычно он сидел здесь в одиночестве.
— О'кей. — Он попробовал сжать ее руку, но никакого ответного движения не было. — Я должен
