Эмма кивнула:
— Да, Паркс, уверена. Итак, переходим к украшению вестибюля.
Джек проскользнул в кабинку «Кофейного разговора».
— Картер, привет. Спасибо, что согласился встретиться.
— Я чувствую себя шпионом. Двойным агентом. — Картер задумчиво уставился в свою чашку с зеленым чаем. — И, если честно, мне нравится.
— Ну, как она? Что она делает? Что вообще происходит? Все, Картер, выкладывай все. Прошло десять дней. Мне запрещено разговаривать с ней, видеть ее, посылать ей сообщения и электронные письма. И сколько это будет продолжаться… — Джек нахмурился. — Это я?
— Да, да. Это ты.
— Боже милостивый, я сам себя не выношу. — Джек поднял глаза на официантку. — Морфий. Двойной.
— Ха-ха, — сказала она.
— Попробуй чай, — предложил Картер.
— Мне плохо, но не настолько. Пока еще. Кофе. Черный. Картер, как она?
— Нормально. У них сейчас очень много работы. Июнь… это просто безумие. Эмма работает с утра до ночи. Как и все они. И обязательно кто-то из них вечерами сидит с ней, хотя бы немного. Приезжала ее мать, и я знаю, что встреча была очень эмоциональной. Мак доложила. Я же двойной агент. Со мной Эмма об этом не разговаривает. Я не враг, но…
— Понимаю. Я и в книжный не заглядывал, потому что Лючия вряд ли бы мне обрадовалась… Я чувствую себя прокаженным! — воскликнул Джек, разрываясь между раздражением и горечью. — Они и Дела не пускают. Указание Паркер. Господи, я же Эмме не изменял, я ее не поколачивал, я не… И да, я пытаюсь оправдаться. Как мне попросить у нее прощения, если я не могу с ней поговорить?
— Ты можешь пока потренироваться.
— Я и тренируюсь. Непрерывно. А как это у тебя, Картер?
— Ну, мне разрешают разговаривать с Мак.
— Я имел в виду…
— Да, я понял. Точно так же. Она — свет. Как будто раньше ты топтался в темноте или в полумраке и не представлял, что может быть иначе. Но потом появляется этот свет, она. И все меняется.
— А если свет гаснет или — что еще хуже — если ты по глупости гасишь его сам, тьма становится совсем непроницаемой.
Картер подался вперед.
— Думаю, чтобы вернуть свет, нужно дать Эмме стимул. Слова — это одно, но главное, по-моему, это то, что ты будешь делать.
Джек кивнул, достал затрезвонивший мобильник.
— Паркер. Сейчас. Сейчас. — Он открыл телефон. — Да? Она… Что? Прости. Хорошо. Спасибо. Паркер… ладно. Я еду.
Джек захлопнул телефон.
— Они открыли дверь. Я должен ехать. Я…
— Поезжай. Я заплачу за кофе.
— Спасибо. Господи, меня подташнивает. Пожелай мне удачи.
— Желаю удачи, Джек.
— Спасибо, удача мне точно понадобится.
Джек вскочил и поспешил к выходу. Он приехал в главный дом точно в то время, что назначила Паркер. Он не хотел ее злить. Тихие сумерки, напоенный ароматом цветов воздух… А у него взмокли ладони.
Второй раз за все годы знакомства с Браунами Джек позвонил в колокольчик.
Откликнулась Паркер. Серый деловой костюм, волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке. Такая элегантная, такая свежая, такая прелестная. Джек понял, как сильно скучал по ней.
— Привет, Паркер.
— Заходи, Джек.
— Я уж начал сомневаться, что когда-нибудь услышу твой голос.
— Она готова поговорить с тобой, поэтому я готова разрешить тебе поговорить с ней.
— Мы с тобой больше никогда не будем друзьями?
Паркер посмотрела на него, обняла его лицо ладонями, легко поцеловала.
— Ты выглядишь ужасно. Это говорит в твою пользу.
— Прежде чем я поговорю с Эммой, я хочу сказать тебе, что сдох бы от тоски, если бы потерял вас. Тебя, Лорел, Мак. Это меня просто убило бы.
— Семья прощает. — Паркер обняла его, крепко сжала и отпустила. — Что нам остается? У тебя есть две возможности, Джек, и ты должен определиться, когда пойдешь к Эмме. Первая. Если ты ее не любишь…
— Паркер, я…
— Нет, мне не говори. Если ты ее не любишь, если не можешь дать ей то, в чем она нуждается, то, что она хочет — не только для себя, но и для тебя, — порви близкие отношения. Она уже простила тебя, и она примет твое решение. Не обещай ей того, чего не можешь или не хочешь дать. Она никогда не смирится, и вы никогда не будете счастливы. Вторая возможность. Если ты любишь ее, если можешь дать ей то, в чем она нуждается и чего хочет — не только для нее, но и для себя, — я скажу тебе, что делать, что тебе действительно поможет.
— Говори.
Эмма работала допоздна и в одиночестве, как случалось теперь почти каждую ночь. Скоро с этим будет покончено. Она скучала без людей, разговоров, суеты. Она уже была почти готова покинуть свою зону безопасности. Осталось прояснить ситуацию, сказать то, что должно быть сказано, и снова стать Эммой.
Она вдруг поняла, что скучает и по прежней Эмме.
Эмма отнесла законченную композицию в холодильник и вернулась убрать свое рабочее место. Ее остановил стук. Еще не подойдя к двери, она знала, что это Джек. Паркер прекрасный организатор.
Джек стоял на пороге с огромной охапкой огненно-красных георгинов. У Эммы кольнуло сердце.
— Привет, Джек.
— Эмма. — Он судорожно выдохнул. — Эмма. Я понимаю, что это пошлость. Притащить цветы, чтобы расчистить себе дорогу, но…
— Они прекрасны. Спасибо. Заходи.
— Я так много должен тебе сказать.
— Нужно поставить их в воду. — Эмма развернулась, ушла в кухню за вазой, кувшином с питательным раствором, ножницами. — Я понимаю, что тебе есть что сказать, но сначала выслушай меня.
— Хорошо.
Эмма начала обрезать стебли под струей воды.
— Я хочу извиниться.
— Не надо. — Он чуть не потерял самообладания. — Не делай это.
— Я хочу извиниться за свое поведение, за свои слова. Когда я пришла в себя, я поняла, что ты был измучен, расстроен, плохо себя чувствовал, а я — намеренно — нарушила границы.
— Мне не нужны чертовы извинения.
— Однако я их приношу, а ты разбирайся. Я рассердилась, потому что ты не давал мне то, что я хотела. — Она собрала цветы стебелек к стебельку. — Я должна была уважать твои границы, я их нарушила. Ты разозлился, это на твоей совести, но я слишком сильно на тебя надавила. Это на моей совести. Однако, самое главное, мы пообещали друг другу остаться друзьями, а я не сдержала обещание. Я нарушила свое слово и за это прошу прощения.
Только сейчас она посмотрела на него.
— Мне так жаль, Джек.
