всеобщего ликования Анна знаком попросила Уилла о помощи, и они, взяв под руки леди Сибиллу, проводили ее в опочивальню. Вынужденный пост и тягостные треволнения последних дней совсем подорвали ее силы.
Амисия проводила уходящую мать взглядом, полным любви и сочувствия. Тревожные мысли осаждали ее беспорядочной чередой. Теперь многое предстало в ином свете. Больше всего Амисия мучилась от собственной несправедливости по отношению к Галену — ведь она приписывала ему корыстную расчетливость. Какой уж тут расчет: ее наследство растаяло, как дым. Что она может принести богатому и знатному лорду?
Она украдкой скосила глаза на Галена. Тот оживленно пересказывал своему отцу, как развивались события минувшим утром. Внешность графа была поистине поразительной: серебристая седина на висках составляла заметный контраст с черными волосами и столь же заметно гармонировала с серебристым блеском его глаз. При взгляде на него становилось ясно, в кого пошел его сын. Подумать только: ведь Амисия больше всего опасалась, чтобы ее высокое происхождение не оттолкнуло Галена. Как быстро все переменилось!
Гален, как всегда, почувствовал ее взгляд. Обняв Амисию за плечи, он привлек ее к себе. Его переполняло счастливое возбуждение от одержанной победы и чувство восхищения этой маленькой, хрупкой женщиной, которая стала его союзницей и спасла ему жизнь. Тем сильнее он был поражен смятением, отразившимся на лице Амисии. Он собрался было заговорить, но его опередил Тирнэн.
— Амисия! — тихо позвал он. — Фаррольд сказал, что тебя ни с кем невозможно спутать; так оно и есть.
Юноша был высок и широкоплеч, но когда Амисия взглянула ему в лицо, ей почудилось, что она смотрится в зеркало.
— С возвращением в замок Дунгельд, — запинаясь, произнесла Амисия, лихорадочно припоминая учтивые фразы, которым в детстве ее обучала Анна. — Добро пожаловать в Райборн…
Она осеклась: эти слова прозвучали неуместно. Так можно было приветствовать заезжего путника, но не хозяина замка. Совсем смутившись, Амисия робко закончила:
— …это твой дом.
— Мой дом, — задумчиво кивнул Тирнэн, с раскаянием сознавая, чем чревато его появление для сестры. — Но ведь это и твой дом. Так было раньше, так будет и впредь.
— Позволь тебе возразить, — дружески улыбнулся Гален. — Вам обоим предстоит перемена мест. С этого дня Дунгельд переходит в твое распоряжение, а Амисия, обвенчавшись со мной, должна считать своим домом замок Таррент.
— Там вас примут как родную, и не только потому, что вы спасли Галену жизнь. — Граф впервые заговорил со своей молодой снохой. — Мы с Нессой, да и все наши домочадцы, не могли дождаться этого радостного события. Смотрите, как бы вас по прибытии в Таррент не задушили в объятиях.
Он улыбался с такой сердечностью и теплотой, что Амисия, не задумываясь, выпалила то, что было у нее на уме:
— Сказать по совести, я давно отвыкла от ласкового обращения. Боюсь, как бы мне не обидеть кого- нибудь нечаянной резкостью.
— О, пусть это вас не тревожит. — Бесхитростные слова Амисии пришлись по душе графу Гаррику. — Я-то, напротив, опасался, как бы мое требование неукоснительной честности не показалось вам чрезмерным.
— Твой свекор только с виду так суров, — подал голос Тирнэн. — Я прожил в замке Таррент более семнадцати лет и могу свидетельствовать: разумная строгость соседствует там с всеобщей любовью. Однако я буду очень огорчен, если ваш отъезд окажется слишком поспешным.
Тирнэн поднял глаза на Галена и продолжил, желая заручиться его согласием:
— Мне бы хотелось поближе познакомиться с сестрой, пока нас снова не разлучили.
— Даю вам неделю, не более. А потом я увезу ее туда, где мы сможем, наконец, остаться
Амисия зарделась и стрельнула глазами на брата, который хранил подозрительную невозмутимость. Зато старый граф от души развеселился, услышав откровения сына. Амисия готова была провалиться сквозь землю. Она втянула голову в плечи и спрятала лицо на широкой груди Галена, рокочущей тихим смехом:
— Вот уж не думал-не гадал, что моя отважная, дерзкая, своевольная женушка сумеет притвориться такой скромницей!
Девичью комнатку до отъезда новобрачных отвели в их распоряжение. Амисия, уперев руки в бока, пыталась говорить серьезно, но Гален был не расположен к глубокомысленным беседам.
— Это не шутка, Гален.
Она остановилась в шаге от отдернутого полога кровати, всем своим видом демонстрируя решимость. Волей-неволей она вынуждена была смотреть на полураздетую мужскую фигуру, как ни в чем не бывало раскинувшуюся на простынях. Мощный обнаженный торс дразнил ее воображение.
— Ты не обязан брать меня в жены. Я не смогу тебе принести никакого приданого, ровным счетом никакого.
— Неужто тебе изменяет память, женушка? Ведь мы с тобой обвенчались; что сделано — того не воротишь. Теперь ты принадлежишь мне! — Гален сел в постели, без труда притянул к себе Амисию и уткнулся носом в нежный изгиб ее шеи.
— Но я подозревала тебя в корыстных намерениях! — В ее голосе звучало неподдельное раскаяние.
— Ах, негодница! — притворно возмутился Гален, не скрывая своего наслаждения. — Ты за это поплатишься! Я найду на тебя управу! — Он легонько укусил ее за ухо. — Но если говорить начистоту, ты первой доверилась мне, а я продолжал от тебя таиться. Выходит, виноват-то я, а не ты.
Стремясь удержать Галена на расстоянии, Амисия уперлась вытянутыми руками ему в грудь, однако сразу поняла, что из этого ничего не выйдет: под темными завитками и упругой кожей учащенно стучало сердце — в такт ее собственному.
— Сейчас не время спорить, кто больше виноват. Пойми: у меня нет ни гроша за душой.
— Что на тебя нашло? — Гален пожал плечами и легко поцеловал круглую впадинку у основания ее шеи. — Ты еще не знаешь своего брата, но Тирнэн — человек чести; он пожелает дать сестре богатое приданое, да только я этого не допущу. Будь уверена: я не возьму у него ни одной нитки.
Только Амисия открыла рот, чтобы продолжить спор, как Гален строго погрозил ей пальцем:
— Ты сама опасалась, как бы тебя не выдали за проходимца, падкого на чужое добро. А мне, по- твоему, не зазорно охотиться за богатой невестой? Вспомни, я с самого начала знал, что ты напрасно считаешь себя наследницей завидного состояния. Ты нужна мне такая, как есть: бесшабашная, своевольная, ненасытная в любви — хоть ты и умеешь изобразить невинность.
— Я же обещала исправиться! — воскликнула Амисия, но Гален осыпал ее дразняще-короткими поцелуями. — Никогда больше не буду причинять людям зло своими выходками. — Теперь Амисия замолчала по собственной воле, ожидая продолжения.
— Похвальное стремление, — заметил Гален, — только не переусердствуй. — Он запустил пальцы в каштановый шелк распущенных волос и притянул ее к себе. — Мне нравится твоя ненасытность! Поклянись, что ты никогда не станешь заманивать в свои сети другого мужчину, как заманивала меня, хоть я и не покушался на твою невинность.
— Выходит, ты все это время был ко мне равнодушен? — Раз уж Амисия прислушалась к голосу здравого смысла, ей нужно было выяснить все до конца.
Она не могла противиться колдовскому взгляду серебристо-зеленых глаз. А Гален, чувствуя свою власть над Амисией, тихо произнес слова, которые она жаждала услышать с тех самых пор, когда впервые увидела его в пещере:
— Я всерьез намеревался охранять твою непорочность, но лишь до того дня, когда можно будет
