рассказывала обо всех проходах, дверях, поэтому Пенелопа смогла бы найти дорогу в свою спальню.
– Спасибо, Эллен, – поблагодарила Пенелопа служанку, когда они подошли к двери кабинета.
Она постучала и, услышав возглас мужа «войдите!», переступила порог.
Питер сидел за столом, просматривая бумаги по делам поместья.
– Доброе утро, Пенелопа.
– Доброе утро, милорд.
– Питер.
– Простите, не поняла.
– Питер. Это мое имя. Питер Огастес, если полностью, но это так же формально, как милорд. Пожалуйста, зовите меня Питер, пока не сочтете, что это для вас невозможно.
Пенелопа внимательно вслушивалась в голос и различала только дружескую теплоту. Вчерашний гнев куда-то исчез. Она заметно расслабилась. Питер, внимательно наблюдавший за ней, увидел, как схлынуло напряжение с ее изящной фигуры, и почувствовал безмерное облегчение.
Сам он плохо спал в эту ночь. Когда сон наваливался на него, начинались угрызения совести, и сон уходил. Ему не давало покоя его собственное поведение. Он с трудом верил, что натворил такое, и решил сделать все, чтобы успокоить Пенелопу. Кроме того, утром он получил тревожное письмо от Ричарда Уинтона, которое привез посыльный, скакавший всю ночь. Теперь он не знал, как довести до сведения жены содержание письма. Другой девице он просто дал бы его прочитать, но в данном случае это было невозможно. Он решил подойти к де лу исподволь.
– Скажите мне, Пенелопа, вы очень огорчились, когда ваш брат не появился, чтобы проводить вас?
Пенелопа вспыхнула, но задумалась. Врать она не могла. Но ей казалось неуместным рассказывать Дарлстону… – конечно же дорогому Питеру! – до какой степени они с братом не выносили друг друга. И она спокойно ответила:
– Боюсь, Питер, я совсем не была огорчена. Мы с единокровным братом испытывали взаимную неприязнь. Мне было намного приятнее, что меня проводил мой зять.
Питер не удивился. Он представить себе не мог, что между молодым Фолиотом и его такой интеллигентной сестрой могли быть теплые отношения. То, что она интеллигентна, было видно по достоинству, с каким она себя вела. Ему пришло в голову, что она должна была горько страдать оттого, что ее брат – мошенник.
Теперь, в свою очередь, задумался Питер. Потом он просто сказал:
– Тогда, надеюсь, вы не будете очень огорчены, узнав, что один из ваших конюхов прискакал к нам с письмом от Ричарда Уинтона. В письме он просит сообщить вам, что ваш брат, должно быть, в позапрошлую ночь упал с лестницы в погреб. Дворецкий вашей матери нашел его вчера утром со сломанной шеей. Он решил сразу не говорить об этом вашей матери, чтобы не портить день вашей свадьбы. Я сожалею, Пенелопа.
Питер не смог придумать, что бы сказать еще, а она стояла, ошеломленная. Потом потрясла головой и недоверчиво спросила:
– Джеффри умер?! О боже! В день нашей свадьбы. Я вышла за вас, чтобы избежать скандала, а не вызвать его. Что теперь скажут люди?
Питер об этом уже подумал и имел ответ наготове:
– Мы скажем правду. Несчастные случаи бывают, как вы знаете, и мы можем не придавать особого значения истории о том, что старый добропорядочный слуга не захотел портить свадебный день своей молодой хозяйке.
Казалось, Пенелопу он не убедил.
– Вы имеете в виду – расскажем им сказочку? Ричард хоть упомянул, что Джеффри делал в погребе? Хотя я могу и не спрашивать. Без сомнения, нализался, как обычно.
Дарлстон смущенно кивнул. Потом до него дошло, что кивать бесполезно.
– Уинтон написал, что, кажется, Джеффри был слегка под мухой.
– Слегка! – отозвалось презрительное эхо. – Я удивляюсь, как он добрался до погреба. – Потом Пенелопа взяла себя в руки и пристыженно сказала: – Извините меня, Питер, но Джеффри был не просто мерзким. Когда пришло ваше письмо, он запугивал Фебу, заставляя выйти за вас, хотя она была уже обручена с Ричардом. Он даже не носил траура по папе. По самому доброму, самому любимому папочке. – Она говорила, а в ее глазах стояли слезы.
– Надеюсь, вас он не запугивал?
– Нет, конечно, – резко ответила она. – Я бы отправила его к черту, если бы речь шла просто о долге. Для мамы и сестры это было бы больше чем позор. Кроме того, я использовала ситуацию, чтобы вынудить Джеффри передать управление поместьем доверенным лицам, чтобы он не промотал его. По этой доверенности имение переходит теперь к сестре Саре, потому что Фебе и мне оно не нужно.
– Понимаю, – медленно произнес Дарлстон. – Тогда нам следует обсудить лишь практические вопросы.
Он задумчиво оглядел платье из серого муслина, в которое она была одета.
– Я пошлю в Лондон за новыми платьями для вас. Траур у вас закончился, по отцу естественно. А по единокровному брату, уверен, месяца нестрогого траура вполне достаточно. Поскольку мы проводим время в поместье, совсем не обязательно, чтобы он был строгим. Если только вы не помчитесь на природу в ярких цветах! Да, непременно, несколько новых платьев.
Он надеялся таким образом сменить тему разговора. И действительно, тема сменилась, но не в том направлении, на которое он рассчитывал.
Пенелопа вспыхнула еще больше. Что он о ней думает?! Что у нее даже нет платья, подходящего под новый статус?! Да, она сама знает, что простые платья, которые мама и Феба подбирали ей, здесь не к месту. Она подняла голову и заносчиво сказала:
– В этом нет ни малейшей нужды, милорд. У меня платьев достаточно. – До нее дошло, что говорит не очень-то любезно, и, заикаясь, она продолжила: – Я… я хотела сказать, что очень любезно с вашей стороны, но мне не нужны новые платья, и я не хочу, чтобы вы тратили на меня много денег.
Вот этого Питер не ожидал! Впервые в его жизни женщина отказывалась от предложения новых нарядов. Большинство из них, как он цинично полагал, мигом бы вручили ему детальный список. Чуть запоздало он вспомнил, что Фолиоты небогаты, да и у Пенелопы из-за траура не было времени обзавестись новыми платьями. И понял, что его предложение прозвучало как неодобрение ее нарядов.
– Конечно, не нужны. Просто я подумал, что у вас из-за траура не было времени купить новые платья. А мне доставило бы удовольствие сделать это для вас. Вы можете сказать мне, какой цвет предпочитаете. Что-то мне подсказывает, что розовый вы не любите. Поскольку вначале вы должны быть в полутрауре, возможно, темно-голубой или бледные цвета, лимонно- желтый к примеру.
Пенелопа умышленно провела рукой по каштановым локонам и призналась:
– Правда, розовый я не люблю. Мы с Фебой никогда не носили его. Мы предпочитаем голубой, зеленый. – Потом она напряженно улыбнулась мужу и добавила: – Прошу извинить меня, милорд. Если вы хотите купить мне несколько новых платьев, я была бы рада.
Он облегченно улыбнулся:
– Прекрасно. Попросите Эллен снять ваши размеры, а остальное сделаю я.
Она расслышала улыбку в его голосе.
– Еще одно маленькое дело, Пенелопа.
– Да, милорд?
– Я все же думаю, что вы обманщица.
– Обманщица?.. – Негодование в голосе было явным.
Питер улыбнулся в ответ на такую реакцию и продолжил:
– Да, обманщица. Я настоятельно просил, чтобы вы называли меня по имени. Но вы непослушны, а если я попытаюсь сделать с этим что-нибудь, то ваша собака опять попробует меня разорвать.
– О, прошу прощения, Питер. Собака обычно хорошо себя ведет, но…
– Вам не надо извиняться, – прервав ее, серьезно сказал он. – Я заслужил это. Я кричал на вас, потом попытался настаивать на своих ухаживаниях. Я рад, что он был там. Это привело меня к другому решению.
– Какому же, Питер?
Она слышала, как он покашлял, нервно, как ей показалось.
– Наши отношения… – осторожно начал он. Господи, как же ей сказать-то?.. Он пошелестел бумагами. – В настоящее время у меня нет намерений настаивать на моих… на моих правах супруга.
Что же на это должна ответить благовоспитанная жена? Пенелопа подумала об этом и, к собственному ужасу, услышала свои слова:
– А почему?!
Питер опять оказался захваченным врасплох. Такого ответа он ожидал в последнюю очередь.
– Мы еще плохо знаем друг друга. Я не хотел бы принуждать…
– Потому что я слепая! – Это был не вопрос, а утверждение. Она покраснела от замешательства. Все та же старая проблема. Никто не может принять ее без того, чтобы не пожалеть. А ему еще может быть противно.
Питер расслышал боль в ее голосе, заметил краску, залившую лицо, и растерялся.
Что обидного он сказал?
– Я думаю, было бы нечестно с моей стороны настаивать, чтобы вы делили со мной постель, пока вы не узнали меня, не доверяете мне. Особенно после вчерашнего, – кротко сказал он.
Она расслышала в голосе искреннюю заботу. Да, он добрый, ее супруг, несмотря на то что вчера потерял над собой контроль. Не было ни снисходительности, ни жалости, а лишь поведение в соответствии с тем, что ему диктует честь.
– Спасибо, Питер. – Пенелопа не знала, что еще сказать, как попросить прощения за свою подозрительность.
– Я думал, что сегодня покажу вам дом и часть сада, – неуверенно произнес он. – Эллен, ваша служанка, будет вам помогать. К сожалению, у нее нет опыта прислуги леди, но…
– Ей нравится Гелерт, – радостно закончила его предложение Пенелопа. – Спасибо вам, Питер. Эллен рассказала, как вы ее выбрали. Если бы у вас было время показать мне все сегодня, было бы замечательно. Когда я узнаю, где что находится, сопровождать меня сможет Гелерт.
– Гелерт? О чем вы говорите?
Пенелопа знала, что показать – всегда лучше, чем рассказывать.
– Вот
