расстреляно — 1900…».[92]
Выходит, что в целом за 1937–1940 годы в СССР было арестовано более 200 тысяч одних только православных священнослужителей, из которых якобы более 110 тысяч было расстреляно! То есть получается, что в стране было 200 тысяч чревоугодников, любивших хорошо покушать, но не занимавшихся производительным трудом. Говоря иначе, 200 тысяч тунеядцев, из которых можно было бы скомплектовать почти 10 кадровых пехотных дивизий. Вот бы их в октябре 41-го под Москву — ладаном бы разогнали врага! И какая была бы слава чуду, сотворенному Церковью! Однако чудо пришлось организовывать Сталину, перебросившему к столице дивизии с Дальнего Востока.
Но откуда взялось в православной церкви такое количество служителей, если по переписи на 6 января 1937 года на территории СССР было зафиксировано лишь 31298 служителей культов?! Причем в этот список входили священнослужители всех зарегистрированных в СССР религиозных общин: и православно- тихоновских, и обновленческих, и старообрядцев, и баптистов, и евангелистов, и мусульман, и католиков, и иудеев.
Эту статистику подтверждает и докладная записка о состоянии антирелигиозной работы в стране, направленная в феврале 1937 года в Отдел культпросветработы ЦК ВКП(б). В докладе констатировалось «нетерпимое положение с антирелигиозной работой». На рассматриваемый период было 20 тыс. действующих молитвенных зданий плюс 10 тыс. зданий временно прикрыто местными властями. А число зарегистрированных служителей культа — на февраль 1937 года составляло более 24 тысяч. Впрочем, посмотрим на вопрос глазами профессионала. Как пишет доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой религиоведения РАГС Н.А. Трофимчук: «По отчету обер-прокурора Священного Синода в пределах царской России на 1 января 1915 года насчитывалось 3246 протоиереев, 47859 священников и 15035 диаконов, общим числом 66140 человек. За год до октябрьских событий — на 1916-й — количество священнослужителей оставалось то же: 66140».[93]
Тогда каким образом после Гражданской войны в годы советской власти в стране могло появиться еще около 140 тысяч праздно существующих религиозных чиновников? И как у Яковлева получилось 200 тысяч только «репрессированных» православных священников? В действительности «к 1998 году Православному Свято-Тихоновскому богословскому институту удалось найти данные не более чем на 10 тысяч репрессированных». Ректор этого института протоиерей В. Воробьев признавал: «Мы получили списки репрессированного духовенства, примерно 2500 имен, создана база о новых мучениках…». Поэтому поименно РПЦ на конец 2007 года канонизировала только 1757 «новомучеников» за весь XX век!
То есть А. Яковлев безбожно врал, преувеличив «репрессии» православного духовенства. Но почему же Церковь не укажет на грязный подлог негодяя? Следует добавить, что к июню 1941-го Православная церковь имела 28 архиереев, 3732 храма и молитвенных дома, в которых служили 5665 священников и диаконов, а также 64 монастыря, в которых было 5100 насельников. Окончательно же Церковь была реабилитирована Сталиным к середине войны, когда в 1943 году состоялся Архиерейский Собор, избравший Сергия Страгородского патриархом РПЦ.
Глава 6. Арифметика зачистки
Информацию о результатах первого месяца операции Ежов представил Сталину 8 сентября 1937 года. Напомним, что, согласно первоначальным заявкам с мест, утвержденным приказом наркома № 00447, общее число уголовников и кулаков, подлежащих репрессиям, должно было составить 268 950 чел., из которых 75 950 подлежали расстрелу. В спецсообщении наркома НКВД № 59750 отмечалось: «Всего на 1 сентября… было арестовано 146225 человек. Из них 69172 — бывших кулака, 41603 уголовника и 35454 — контрреволюционных элементов. Из этого количества арестованных осуждено тройками — к расстрелу 31530 и к заключению в лагеря и тюрьмы 13669 чел.». То есть затребованные с мест лимиты были не реализованы на 193000 чел.
Но обратим внимание на сравнительную немногочисленность контингента лиц, подвергнувшихся репрессиям. Эти цифры не поражают воображение. Разве они сопоставимы с общим количеством граждан страны, составлявшим на 6 января 1937 года 162003225 чел?[94] Наоборот, они мизерны. Страна, «переболевшая» Гражданской войной, коллективизацией и противостоянием с оппозицией, могла позволить себе роскошь иметь значительно больше внутренних противников — непримиримых «диссидентов», жаждавших разрушения строя!
Приведенную статистику Ежов подкреплял информацией: «Производимые аресты дали возможность вскрыть большое количество контрреволюционных формирований различных политических окрасок в сельском хозяйстве, в промышленности и на транспорте. По показаниям арестованных, на 1 сентября вскрыто и ликвидируется:
а) Кулацких, вредительских, диверсионных и повстанческих групп и организаций, преимущественно в колхозах и совхозах 2328 с числом участников 19523 чел.;
б) Церковно-сектантских повстанческих и фашистских групп и организаций 43 с числом участников 710 чел.;
в) Белогвардейских и военно-казачьих повстанческих организаций и групп 159 с числом участников 2331 чел;
г) Групп и организаций, созданных членами антисоветских партий 38 с числом участников 1673 чел.;
д) Диверсионных, шпионских и террористических групп и организаций 48 с числом участников 467 чел;
е) Националистических групп и организаций 24 с числом участников 31 9 чел.;
ж) Бандитских формирований 37 с числом участников 140 чел.».
Заметим, что количество членов групп тоже не кажется чрезмерным. Правда, Ежов сообщал, что при обысках «участников этих групп и организаций… изъято пулеметов 1, винтовок 639, ружей разных 1007, пистолетов и револьверов 1069, снарядов артиллерийских 157, гранат ручных 23, взрывчатых веществ 1190 кг, холодного оружия 2499 единиц». Но у Сталина не было никаких оснований для упрека, будто бы репрессии перешли за грань здравого смысла; не давало такого повода и обоснование Ежовым причин произведенных арестов.
В подразделах сообщения Ежов писал: «В процессе операции выявляется большая засоренность колхозов и совхозов, почти всех областей Союза, бывшими кулаками (скрывшимися от раскулачивания, отбывшими наказание, бежавшими из мест заключения), бывшими участниками контрреволюционных восстаний, эсерами, белогвардейцами, бандитами. Эти активные контрреволюционные контингенты, вернувшиеся из мест заключения и ссылки в свои районы, во многих случаях при прямом содействии правотроцкистских предателей, засевших в районных партийном и советском аппаратах, сумели свить себе прочное гнездо в колхозах. Создать там вредительские, диверсионные и повстанческие группы и даже занять руководящие должности председателей колхозов, членов правлений, бригадиров, счетоводов и т. п., терроризируя колхозников.
Они вели организованную активную антисоветскую подрывную работу: портили и уничтожали сельскохозяйственный инвентарь, уничтожали поголовье скота, портили семенной материал, жгли собранный хлеб, разлагали трудовую дисциплину, вели контрреволюционную агитацию, срывали проведение сельскохозяйственных кампаний, умышленно запутывали учет трудодней и тем вызывали недовольство колхозников, создавали повстанческие группы, собирали оружие, совершали террористические акты.
В колхозах некоторых областей бежавшие и вернувшиеся из ссылки кулаки ультимативно требовали от колхозников возврата ранее принадлежавшего им имущества, угрожая в противном случае кровавой расправой… В ряде районов Западной области при содействии контрреволюционеров, пролезших на руководящие должности в ОБЛЗУ, бывшим кулакам, вернувшимся из ссылки, были возвращены усадьбы, дома, сады, скот и т. п. Во многих колхозах кулацкие и другие контрреволюционные элементы настолькотерроризировали колхозников, что последние молча терпели произвол и, боясь расправы, никому о нем не заявляли».
