но любопытство пересилило, и он осторожно выскользнул и пошел вслед за ними.
Напоследок, оглянувшись на лестницу, Андрей не поверил своим глазам: тела исчезли, словно их там и не бывало. Исчезло знамя, которое служило накидкой, и обломок меча — рука сжалась в кулак сама, почувствовав пустоту.
— Морок? — Он, прикрыв руками причинное место, зажмурился и снова открыл глаза. — Мне все померещилось? Ни фига себе глюки!
Лестница по-прежнему была пустынна, только махры паутины свисали со стен и потолка, и толстый слой пыли устилал каменные ступени.
— Если фон Верт доберется сюда, а ты не сможешь сделать свое дело по дороге, — Андрей, не обращая внимания на наготу, заспешил на удаляющийся голос ворона, — то через потайной ход ты проникнешь в замок!
Галерея окончилась, и ступени круто пошли вниз. Андрей заглянул в ход, ведущий в подземелье. Тусклого света луны еще хватало на освещение небольшой площадки перед спуском, а дальше была кромешная тьма. Шарканье ворона раздавалось отчетливо, а вот волчья поступь была бесшумной, как Андрей ни прислушивался. Шаги прекратились: ворон остановился.
— Осторожно, хозяин, тут низкая притолока…
— Сам вижу, — сварливо отозвался ворон, — какие идиоты ее такой сделали?
— И дверца такая маленькая…
Скрипнули плохо смазанные петли.
— Только не перепутай: дверей тут три, но тебе нужна обитая железом!
— А что за остальными?
— Там темницы были прежде, — ворон рассмеялся скрипучим голосом, — хочешь, открою? Может, там еще кто остался?
— Хозяин… — волк помедлил, — я отдам свою жизнь, но рыцари… Их много…
— Не бойся! — ворон отдохнул и зашагал дальше. — Я тебе дам амулет — пока будешь человеком — носи его как пояс, оборотишься — перекинь как ошейник… Он нашлет беспробудный сон на любого, даже самого сильного воина! Только крест в руке не даст тебе приблизиться, но он-то не ожидает твоего появления, да и кресты они таскают на груди, — ворон расхохотался скрипучим голосом, — руки-то во сне другим заняты!
— Чем, хозяин? — Голос волка звучал недоуменно.
— Он же не святоша, чтобы с четками спать, и не пьянь подзаборная, чтобы в обнимку с бутылкой! А баб в поход не берут! Настоящий воин с мечом не расстается никогда!
— Хм! — волк хмыкнул. — Тогда и меч мне искать не придется…
По коридору пронесся ледяной вихрь. На мгновение Андрею показалось, что он окунулся в прорубь. Крупная дрожь пробила все тело, зубы застучали морзянкой, а босые ступни, казалось, примерзли к студеному полу.
Медленно сползая спиной по стене, Андрей закрыл глаза, погружаясь в холодный мрак. Внезапно плечо сильно тряхнуло, потом еще раз и еще…
ГЛАВА 10
— Ваша светлость! Как вы?!
— Брат-командор?!
— Как ты себя чувствуешь, сын мой?
Чья-то крепкая рука немилосердно затрясла за плечо — боль пронзила мозг. Андрей с трудом раскрыл глаза — свинцовое небо над головой, капельки дождя неприятно падают на лицо.
Осмотрелся, боясь оторвать голову от чего-то мягкого. Плащи, красные орденские плащи, кругом знакомые лица — тревожно смотрят Велемир, Грумуж, Арни и другие, а рядом склонилась знакомая борода отца Павла.
И трясет, бросает из стороны в сторону — повозка рессорами не снабжена, чай, не карета. Да даже будь и последняя, вряд ли бы стало лучше — здешние дороги еще те, всю душу вытрясут. И мозги…
Тут Андрей поморщился: «Да нет у тебя мозгов, парень, совсем нет и уже не будет. Не с твоей верховой ездой в драку кидаться!» Но спросил, чувствуя с радостью, что язык ему повинуется:
— Чем это?
— Повезло тебе, брат-командор, — участливо пробормотал отец Павел, совсем низко склонившись. И Андрей понял, что его больную и пришибленную голову священник держит на своих коленях.
— Гнедко твой в яму двумя ногами ухнул на галопе. Думали, все, хана. Ан нет, не переломал ноги, чуть похромал, оклемался. Сейчас хорошо идет, в попоне даже…
— Хорошо, — только и отозвался Андрей, сморщившись. Но не от боли, от негодования. Вот уж нравы здесь — глава ордена, что Щорс — голова обвязана, кровь на рукаве, а они о его жеребце, паскуде этакой, думают.
О времена, о нравы!
Так захотелось воскликнуть ему вслед за классиком. Но промолчал — голова действительно сильно болела, хотя не раскалывалась на десятки частей, как после приснопамятной контузии. Хорошо хоть тошноты, рвоты, головокружения и темноты перед глазами не имелось, характерных признаков сотрясения мозга.
«Ничего ты не сотрясешь — у тебя, братец, мозгов там нет», — еще раз вернулся Андрей к больной теме, пожалел и попенял себя заедино и тут же вернулся к грешным делам.
— С уграми что?
— Раздавили всмятку, как сырое яйцо! Едва десяток от нас ушел, догнать не смогли. Остальных побили, без малого сотню.
— Это хорошо. — Андрей действительно был доволен результатом баталии. И, облизнув сухие губы, попросил: — Дай попить.
Старик извлек баклажку, сделал хороший глоток и лишь потом приложил горловину к его губам. Вино было кислое, но освежило, и даже вроде бы сил прибыло.
— Ты чего это вино пьешь, брат Любомир? — с усмешкой поинтересовался Андрей. — Поклялся ведь, что за горами одну лишь воду пить будешь.
— А я не пью, — лицо старика исказила злая гримаса, — я пробовать теперь все буду сам и лишь потом тебе давать.
— С чего это ты так решил, отче?
— Ты зубы, ваша светлость, не скаль! Мы в одночасье всех белогорских лучников лишились!
— Как лишились?! Когда?! Почему?!
От чудовищной новости Андрей окончательно пришел в себя и поднялся рывком. В глазах потемнело, закружилась голова, но вскоре слабость прошла, и он с силою сдавил руку старика.
— Что произошло?
— Худо, брат-командор, худо. У нас крыса завелась…
— Какая крыса?! Что ты бормочешь?! — Андрей тряхнул старика за плечо, краем глаза наблюдая, что красные плащи отъехали от повозки, но продолжают плотно окружать ее.
— А то, что лучники на радостях, стервецы, утащили бурдюк вина с нашей повозки. Я им разрешил, но они не местную кислятину взяли, а ту, что с нашего замка. И перетравились все! Двое Богу душу сразу отдали, еще десяток на телегах везем — блюют, как худые щенята. Остальные покрепче оказались, а может, зелья меньше выпили — сами идут, шатаются, за повозки держатся. Оклемаются парни, но время нужно. А сейчас они не воины, тетиву натянуть не в состоянии…
— Ну и дела! — только и смог сказать Андрей и заскрежетал зубами. Мало им угров, так теперь отравитель завелся. Действительно крыса, а от таких надо сразу же избавляться, иначе бед много принесут.
— И еще одно… — Старик извлек стрелу из тисового лука. Наконечник ее был обвязан тряпицей.
