Ведите своих мотоциклистов вперед — панцеры очистили для вас дорогу!
Люк молча козырнул, глядя на возбужденное, но суровое лицо генерала, освещенное первыми утренними лучами солнца. Он вспомнил, с каким недоверием встретили Эрвина Роммеля в дивизии. Ведь тот всю жизнь служил в пехоте, даже учебник написал по тактике. Но опасения оказались напрасными, и вскоре все танкисты считали, что Роммель, как военачальник панцерваффе, ни в чем не уступит знаменитому генералу Хайнцу Гудериану.
Андрей сидел на креслице, смотря в непривычно квадратный иллюминатор. Визит к Рундштедту закончился, генерала удалось уломать на продолжение решительного наступления, доказав ненужность всяких оперативных пауз.
С первой задачей Родионов справился, используя энергичность своего «визави», а вторую блестяще решил Манштейн, которому Рундштедт, а это было видно, безусловно доверял. Недаром они еще долго перебрасывались между собой замечаниями по прошлой польской кампании.
Командующий группой армий «А» произвел на Андрея определенное впечатление. Не было в нем черт кровожадного нациста, какими показывали гитлеровских генералов в фильмах. Не было, и все тут. Старик представлял собой обычного несуетливого вояку, профессионала до мозга костей. На первый взгляд — а Андрей много раз убеждался, что он самый верный и обычно не подводил — Рундштедт, Гальдер и другие генералы, с их моноклями и пенсне, больше соответствовали его представлениям о Первой мировой войне, но никак не о Второй.
Конечно, были и другие генералы — тот же боров, например, — что восприняли нацистскую идеологию, но не эти старики. «Старики» — так Андрей по привычке называл всех, кому больше пятидесяти лет. А эти генералы были еще старше по возрасту, причем и самого Гитлера…
— Мой фюрер! Можно взлетать?
Андрей посмотрел на стоящего рядом с его креслицем личного пилота. Хороший мужик этот Баур, спокойный, без всякой суеты или услужливости. Больше всего удивляло, что в окружении Гитлера многие импонировали своим поведением, хотя имелись людишки и с бегающими глазками. Но было достаточно и таких — с чувством собственного достоинства и уважения. Это немного напрягало — реальная жизнь начинала как-то не вписываться в тот образ, что показывали в кинофильмах.
— Конечно, Баур, взлетайте, — фюрер со всеми был на «вы», и Андрей строго этого придерживался. — Хотя постойте. А что вы будете делать, если мотор откажет?
— Мой фюрер, их три. Долечу на двух, — пилот улыбнулся с какой-то искоркой собственного превосходства. — «Танте Ю» добрая машина!
— Да, — согласился с ним Андрей. «Тетушка Ю», как любовно называли немецкие летчики транспортный самолет Ю-52, хотя и являлась устаревшей конструкцией, но была надежной и простой в эксплуатации.
— А если мы того?! — вопросил Андрей, сделав характерный жест рукой.
— На «Кондоре» вас бы катапультировало вместе с креслом, оно с парашютом. Здесь оборудован люк, а катапульты, к сожалению, нет.
— Потому вы без парашюта обходитесь?
— Да, мой фюрер. Он не нужен — вы же его не имеете, только кресло.
— А зря! — Андрей заметил, как плеснулось в глазах летчика изумление.
— Да, мой фюрер?! То есть как?!
— Возможны всякие случайности, и я не имею права просто так рисковать вашей жизнью, не приняв элементарных мер предосторожности. Да и мне самому хотелось бы научиться пользоваться парашютом… Наверное, это незабываемое ощущение — падения и полета!
— Это так, мой фюрер! Если вы позволите, то я смогу организовать вам тренировку.
— Конечно! — Андрей сверкнул глазами, отсылая кивком пилота в кабину. Он трижды прыгал с Ан-2 в ДОСААФе и сейчас на секунду представил, как вытянутся лица генералов, когда они узнают, что их фюрер успешно десантировался с парашютом.
«А может, борова Геринга на это дело взять? Или заставить его летать? Угробится же ведь, и мне неплохо! От наци номер два избавлюсь, глядишь, польза будет. Надо будет продумать предложение да преподнести его так, чтобы отказаться не смог».
Гул двигателей стал режущим, самолет дернулся и покатил по взлетной полосе. Родионов посмотрел в окно еще раз — Рунштедт с генералами и офицерами штаба все так же стоял на «взлетке», провожая фюрера.
«Так. Канариса и Остера, надеюсь, Йодль уже пригласил в ставку от своего имени. Главное, надо не спугнуть адмирала, слишком хитер, крыса. И еще — в СС человечка нужного иметь до зарезу необходимо. Для всяких грязных дел… Нужных дел, я не прав! Кто же мне подойдет? Надо хорошо подумать да вспомнить фильм про Штирлица, там информацию к размышлению много раз приводили».
Андрей посмотрел в окошко иллюминатора — самолет уже поднялся довольно высоко, двигатели ровно гудели. По зеленым квадратикам внизу величаво двигалась его тень, возле которой иногда проносились узкие темные полоски. То солнце отбрасывало тени от истребителей охраны. Целая восьмерка истребителей Me-109 надежно прикрывала транспортный самолет — люфтваффе заботилось о своем фюрере.
Сопротивление нескольких английских батальонов немецкие танки и мотопехота полностью подавили к утру, чем Гудериан был доволен. В городе, служившем основной базой снабжения британских экспедиционных сил, были захвачены огромные запасы снаряжения и боеприпасов, а также многие сотни тонн горючего. Богатейшие трофеи, вот только их подсчет совсем не велся — немцам не до того стало.
Уже вечером англичане попытались отбить город, бросив в наступление части подходившей 2-й пехотной дивизии. Беспорядочные атаки англичан, проведенные с ходу и без развертывания, без усиления танками и с минимальной поддержкой артиллерии, немцы легко отбили. Однако к утру британцы ввели в бой свою 44-ю дивизию, а к полудню, как выяснилось из опросов пленных, должны были подойти части 48 -й дивизии. И вот тогда для зарвавшихся панцер-дивизий дело могло закончиться совсем плохо!
— Неринг, — Гудериан повернулся к начальнику штаба, — отправьте распоряжение в Булонь. Пусть немедленно отправляют подкрепление сюда. Не менее танкового батальона, мотоциклистов, хотя бы батальон мотопехоты.
— Есть, мой генерал!
— И еще, оберст. Свяжитесь с соседями, пусть выдвинут дальше к нам свой левый фланг. Англичане атакуют на широком фронте, и если они нанесут мощный удар на Гравлин, то наши две дивизии сами попадут в окружение у Дюнкерка. Вы понимаете это?!
— Да, мой генерал! — Неринг козырнул и быстро пошел, чуть не побежал, к штабному автомобилю с радиостанцией, а Гудериан поднял к глазам прекрасный цейссовский бинокль.
По всей линии Канала шел ожесточенный бой. Множество фигурок английских солдат время от времени бросалось в атаку, но встреченное пулеметным огнем, в разрывах гаубичных снарядов, их наступление быстро захлебывалось, и «томми» залегали. Но именно это упорство англичан не предвещало ничего хорошего — судя по напору, британцы решили отбить Дюнкерк любой ценой. Еще бы — ведь это их единственная надежда на спасение.
Глава четвертая
«Пусть все идет как идет»
— Мой фюрер! Вам нужно сделать рентген головы. Удар был слишком серьезный, и возможно…
— Оставьте, Хизе, — Андрей повелительным жестом заставил своего личного хирурга замолчать. — Ничего подобного, у меня не может быть сотрясения мозга. Ведь рвоты нет, не тошнит. Не забывайте, я ведь воевал, контужен. Знаю, что это такое. Просто удар был силен…
